Серьёзно? Иронично вытягиваю лицо. Вовремя замечаю, как внутри её сияющих глаз образовывается злость, и снова становлюсь серьёзным. – Она сказала, никто и подумать не смог бы, что я тебе интересую, как женщина, – цедит гневно, тянется через Мию рукою, ощутимо щипает меня за бок. – А ты только булки её наминал и улыбался. Чёрт. Я даже лица этой стрипухи не помню. Есть вообще хоть что-то, в чем я не виноват? Накрываю хрупкую руку своей ладонью, сплетая наши пальцы. Чуть сдавливаю, чтобы зафиксировала в голове: – В первый раз слышу этот бред. Неужели ты полагаешь, что если бы я это отобразил, то позволил кому-то так думать? – Я… – растерянно обводит мое лицо глазами, словно детектор лжи сканирует на правдивость. – Я… не знаю, Руслан. Делаю вдох-выдох, осознавая, что не доверяет. Так не доверяет, что обманула. Когда разузнал о беременности, заявила чётко – отец её ребенка – тот парень. Разве я её достоин?! Во мне грязи больше, чем в черном снежном сугробе по весне. Я застрял в случайных связях и какой-то омерзительной возне. Как это произошло? Сам не заметил. До появления в моей жизни этих двух девчонок, складывалось впечатление, что эта самая жизнь вполне устраивает. Она была… удобоваримая. Нормальная. Вспоминал ли я об Элине? Сейчас понимаю, что нет. Но не потому, что она когда-то была мне безразлична. Нет. Я просто о ней не забывал! Чтобы о чем-то вспоминать, нужно забыть. А она путеводной звездой сопровождала меня эти годы. Я, черт возьми, был горд собой, что освободил её от грязи. Действительно, хоть в чем-то начал собой гордиться. Рихтер – мой недосягаемый, золотой трофей, от которого я добровольно отказался, потому что недотягиваю. И вряд ли когда-то дотянусь вообще. Нервно выпинываю воздух из легких. Подняв голову, приближаюсь к замершему лицу. Фокусируюсь на губах. Она тяжело дышит, я даже отчетливо слышу, как бьется ее сердечко. Прекрасная, желанная, дочь мне родила. Сердце топит нежностью, а я, тридцатитрехлетний мужик, растекаюсь лужицей рядом с девчонкой. – Не представляю, как эту фигню выбить из твоей головы, – твёрдо говорю. – Ты чудесная. Красавица. Разве сама не видишь? – Ты меня Вове отдал. Собственноручно. Даже после того, что было в моей ванной. – с досадой бросает в лицо новое обвинение. – Хотел, чтобы ты нормально жила. По-человечески. – Я тебе безразлична. – Я докажу, что это не так, – прямо говорю. – Ты сама напросилась. – Не стоит, Руслан. – Докажу. Только позволь. Ошеломленно смотрит в мои глаза и перемещает взгляд чуть ниже. Ее ладонь все еще в моей руке. Ощутимо сдавливаю ее, чтобы взбодрить. Жду ответ, потому что хочу, чтобы поняла. Я не буду её насиловать, заставлять быть с собой. – Не знаю, – мотает головой. – Не знаю! – Молчи. Сейчас молчи, – останавливаю и зарываюсь в мягких волосах на подушке. Цветочный аромат бьет по живому. – Я докажу. Осторожно чуть отстраняюсь и бросаю взгляд на спящую дочь. Снова прислоняюсь к удивленному лицу щекой. Желание завладеть податливым ртом такое сильное, что жилы скручивает, но я не хочу ее пугать. Осторожно веду сухими губами по её пухлым губам. Нервные окончания отзываются в каждой клеточке тела, и я снова оказываюсь в прошлом. Когда было так же. Так же остро. Так же тонко в каждой малейшей детали. А потом ужасающе больно. Образ Кати за долгие годы размылся и остался огромным затянувшимся рубцом в грудине. Но вопреки всему, спустя много лет этот рубец наконец-то уже не болит. Накрываю тонкую талию невесомым одеялом и снова поглаживаю прозрачное плечико. Поправляю проклятую бретельку, с которой не сводил взгляд последние пару часов. – Спи, – хрипло выговариваю. Пусть отдыхает, думаю про себя, наблюдая, как смыкаются её уставшие веки, а дыхание выравнивается. Я буду охранять их сон. Глава 30. Элина – Мамочка, а мы точно в отпуск полетим? – спрашивает в трехсотый раз дочь, сидя на подоконнике. – Точно, – немного раздраженно отвечаю. Всё, потому что я вообще запуталась и не знаю, что мне делать. Алиев как с цепи сорвался после той ночи. Нет, он, естественно, не стал играть с судьбой и ночевать вместе с нами. Слишком хорошо знает мою маму, которая, кстати, каким-то неведомым образом все равно всё поняла. И утро началось с неприятного разговора в стиле «не совершай моих ошибок, дочь» и «он же вылитый отец, разве ты сама не видишь?». Самое обидное… что вижу. Но поделать с собой ничего не могу. Как в здравом уме можно отказаться от мечты? Тем более если этот мужчина-мечта в то же самое утро приехал к родителям за нами и торжественно сообщил, что уже организовал отпуск. Мама только руками разводила. – Ну, когда уже папа приедет? – нетерпеливо тянет дочь. – Скоро, – отвечаю, в последний раз проверяя чемодан. По-моему, всё взяла. Нервно разглядываю себя в зеркале. Поправляю волосы, уложенные набок, выравниваю тон лица пудрой и прохожусь по губам прозрачным блеском. Для перелета я выбрала удобные шелковые шорты и легкую рубашку с топом. Долго смотрела на подходящее погоде платье, но стойко решила быть собой. У меня нет цели, ему понравится и быть привлекательнее, чем я есть. Будет лучше, если Руслан это поймет как можно раньше. Я выросла и изменилась. Он больше не центр моей вселенной. Упрямо киваю самой себе и кое-как перемещаю чемодан к порогу. Ко всему прочему добавляются переживания о том, что отец моей дочери пока мало понимает, как проходит отпуск с трёхлеткой. Искренне надеюсь, что Алиев не рассчитывает спокойно полежать на шезлонге или тусоваться в клубах. По тому, как Мия спрыгивает со стула и несется в прихожую, понимаю, что Алиев наконец-то приехал. – Па-па, – визжит дочь, бросаясь к вошедшему Руслану на руки. – Мы на самолёте полетим? – На самолете полетим, – низко смеется ее отец и перемещает внимательный взгляд на меня. – Привет. – Добрый день, – отвечаю невозмутимо, натягивая на ноги легкие сандалии. Слишком летние для конца сентября. – Куда ты так вырядилась? На улице плюс пять. Не замерзнешь? – спрашивает Руслан заботливо, но почему-то его участие сейчас еще больше раздражает. – Нет, папочка, – ехидно отвечаю, украдкой рассматривая его ноги, обтянутые голубой джинсовой тканью, перемещаю взгляд на молочного цвета водолазку и спортивный пиджак. Сжимаю зубы до противной крошки. Почему надо быть таким идеальным, даже отправляясь в пятичасовой полет? Я в своем наряде больше на няню его дочери похожа. Надо было платье одевать. – У тебя что-то случилось? – спрашивает Руслан, выезжая из моего двора. Мазнув по оголенным коленкам, включает обогрев сидения. Трудно выдыхаю, стараясь изобразить хотя бы равнодушное лицо. Заправляю волосы за уши и четко отвечаю: – Нет.