- Всё равно ведь не умолкнет, а у меня от его визгов голова разболелась пуще прежнего, - пояснил он свои действия. На рассвете мы грязные, в рваной одежде, уставшие, как бурлаки на Волге, наконец-то добрались до дома. На пороге, понурив головы, сидели отец с Риной, рядом крутился Джорг, успокаивая стариков. Услышав приветственный лай Арни, они встрепенулись, счастливая улыбка озарила лица домочадцев. Не веря своим глазам, ко мне бросился отец, обнял дрожащими от тревоги руками: - Эми! Ты жива! – слёзы хлынули из его глаз, не в силах сдержать волнение, папа то обнимал меня, то бросался пожимать руки Леону, поминутно благодаря его. Рядом, охая и причитая, крутилась Рина, расцеловывая нас в щёки. Подскочил Джорг и повис у меня на шее: - Эми, я знал, что господин Леон спасёт тебя! Он такой храбрый! Эми, я хотел сказать, но не успел, - от волнения речь мальчишки стала сбивчивой, - я видел этого человека у своих хозяев, когда сгорел их дом! Леон взял Джо за локоть: - Ты уверен, парень? - Да! Я узнал его ещё тогда, на кухне. Но испугался… Взгляд Леона посерьёзнел: - Пойдёмте в дом, нам есть что обсудить. Петер, помоги мне занести этого барончика в какую-нибудь из комнат. Позже я схожу за бургомистром. Собрав нас за кухонным столом, он кратко рассказал старикам о событиях ночи, закончив, обвёл всех нас долгим, внимательным взглядом: - Вы понимаете, что сейчас нам всем придётся нелегко? Баронесса зубами будет выдирать своего сыночка из рук правосудия! Ей это не удастся, но приготовьтесь к любой лжи и клевете. Хорошо, что Джо видел похищение, иначе нам бы пришлось доказывать, что Эми уехала не самовольно. Многие были свидетелями ухаживания барона, а люди горазды трепать языками. Сверху послышалась возня. - Пусть его, - пожал плечами Леон. – Помычит, побрыкается, да и успокоится. В этот момент лопнули струны напряжения, всю ночь натянутые в душе каждого из нас. Мы рассмеялись, облегчённо, избавляясь от переживаний страшных часов. - И всё же, - спустя пару минут продолжил Леон, - Джорг, подойди ко мне. Расскажи, где и когда ты видел этого человека, вспомни всё, что сможешь, любую мелочь. Волнуясь от всеобщего внимания, мальчишка взъерошил вихры на макушке и начал рассказ: - Когда мы жили у старых хозяев, у них была дочь – Нинель, такая же красивая как ты, Эми. Барон часто приходил к ней, подолгу просиживая в беседке. Госпожа так радовалась, всё повторяла, что нашлась достойная партия для дочери. Но однажды ночью Нинель привезли в закрытой карете, она была вся в крови, одежда разорвана. Хозяин разогнал слуг и сам занёс её в дом на руках. А я был на кухне, они не заметили меня. Потом, в гостиной, господин долго ругался и говорил, что не оставит это дело. К нам приходил бургомистр, они о чём-то подолгу разговаривали у хозяина в кабинете и каждый раз господин очень злился. Нинель почти перестала выходить из комнаты, а госпожа постоянно плакала. Как-то вечером, как раз перед самым пожаром, я гулял возле дома и заметил барона, он ходил вокруг ограды, что-то высматривая, а потом уехал. Ночью случился пожар, и… и… - Джорга захлестнули эмоции, глаза наполнились слезами, он громко хлюпнул носом, - а потом хозяева уехали, только я не знаю куда. - Зато я знаю, - тихо сказал Леон, - Джо, Нинель ведь осталась жива? - Да, господин, - мальчишка отчаянно тёр глаза. - Думаю, теперь беседа с бургомистром пойдёт на лад. От таких доказательств даже Шпонгейму не отвертеться, - губы моего жениха растянулись в злорадной усмешке, - посмотрим, что скажет на это судья. Наспех приведя себя в порядок, Леон собрался идти: - Петер, Рина, затворите все ставни, не пускайте никого, кроме меня. Джорг, будь начеку, если что-нибудь случится, мигом беги в ратушу, я буду там. Мы переглянулись, в глазах каждого притаился страх. - Милый, не пугай так, что может произойти? – от волнения у меня перехватило горло - слишком сильный был шок от пережитого. Леон ласково погладил меня по голове: - Не бойся, родная, всё закончилось. Но дополнительная осторожность не будет лишней, - нежно чмокнув меня в щёку, он быстро скрылся с глаз. Мы заняли оборону. Отец по привычке не расставался с кочергой, Рина отважно вооружилась длинными спицами для вязания, Джорг принёс топор для дров. Заперев все двери и ставни, зажгли свечи и заняли командный пост на кухне. Тут Рина, скорее всего, чтобы отвлечь нас от грустных дум, заговорила: - Петер, нас ведь можно поздравить. - С чем это? - отец, задумавшийся о чём-то своём, встрепенулся: - Что ты такое говоришь, какие поздравления? Рина, хитро прищурив глаза, посмотрела на меня: - Милый Леон, родная Эми. Рассказывай, девочка, - она забавно подбоченилась. Отец переводил изумлённый взгляд с меня на неё. - Вы ведь всё равно не отстанете? – вздохнула я. - Ни за что, - Рина посмеиваясь, подмигнула отцу. - Леон сделал мне предложение. И что тут началось! Забыв про все страхи, мои родные, подняв шум и гам на весь район, поздравляли, расспрашивали несмотря на опасность, а впрочем, уже и не помня о ней. Рина снова плакала, на этот раз от счастья. Джорг с Арни носились по кухне, визжа, как пара индейцев. - Видишь, Рина, - сказал гордо отец, - я говорил, что этим кончится! - Это я говорила, - не осталась в долгу та. Так, споря и беззлобно поругиваясь, они принялись накрывать на стол. Конечно, куда без праздничного стола? Тут хоть луна с небес свались, но отметить такое событие было просто необходимо! Я поднялась в спальню, переодеться и привести себя в порядок. За дальней дверью, что вела в кладовую, слышалось приглушённое мычание Герарда, тихонько на цыпочках подкралась к кладовке. На минуту мне показалось, что шорохи усилились. Ужас наполнил мою душу. Лишь только на миг вообразив, что он может освободиться. Волосы встали дыбом. В замочной скважине торчал ключ, осторожно, стараясь не шуметь, я закрыла дверь. Так надёжней. В спальне вспомнила нашу первую встречу. Гордый красавец на великолепном скакуне, его отвагу в битве, ласковые взгляды прекрасных, с поволокой, очей. А теперь за дверью билось животное, потерявшее человеческий облик, а что хуже человеческую душу. И, по всей видимости, он давно творил неприглядные вещи, оставаясь безнаказанным. Передёрнув от омерзения плечами, вернулась к родным. К счастью, всё закончилось, осталось лишь, чтобы Герард получил по заслугам. Мы даже не успели поесть, как вернулся Леон, следом за ним шествовал важный господин с массивной тростью. Отец пригласил их на кухню. - Позвольте представить, - Леон указал на сановника, - Эрхард Астор – бургомистр нашего славного города. Мужчина важно кивнул. Он был невысок, но весьма в теле, воротник-стойка подпирал многочисленные подбородки бургомистра, отчего тот был похож на индюка. Довершала сходство лысина, за ушами и на затылке покрытая редкими волосами. Блёклые, как у рыбы, глаза смотрели с пренебрежением. Он важно опустился на стул, двумя руками оперевшись на трость с массивным золотым набалдашником. Громко прокашлявшись, отыскал меня взглядом: - Вы девица из Пэна Эмили Бэкер, которую якобы похитил барон Шпонгейм? – он, словно нехотя, выдавливал из себя слова. - Да, я, - спокойно, скрестив на груди руки, ответила на неприязненный взор бургомистра. Ко мне подошёл Леон: - Бургомистр Эрхард, она не только девица из Пэна, но и моя невеста, будущая госпожа Лагард, - сказано это было спокойно, но в тоне любимого послышались нотки угрозы. При этих словах мои домочадцы оживились, отец раздулся от гордости так, словно его самого зовут замуж, как минимум за наследника престола. Не выдержав, я тихонько прыснула в кулак. Бургомистр стукнул тростью, призывая к порядку. - Итак, продолжим, - он обвёл своим рыбьими взором нашу компанию, - Леон, ты сможешь под присягой подтвердить, всё что рассказал мне? - Разумеется, господин Эрхард, так же, как и все остальные. Похищение видели этот юноша, отец Эми и госпожа Рина, - он обвёл моих родных рукой. - Боюсь, нам придётся ждать решения главного судьи, я сам передам ему бумаги, а сейчас освободите барона, за ним скоро приедет экипаж, баронессе уже отправили весточку, - считая, что разговор окончен, этот чванливый сноб собрался уходить. Глаза Леона метнули молнии, он склонился над сановником как коршун над зайцем: - Ну уж нет, господин Астор. Если надо, я приволоку сюда и судью, вам не удастся замять это дело, - голос любимого был еле слышен, но скрываемая в нём ярость оглушала. Глазки Эрхарда забегали, он весь сдулся, лицо и лысина покрылись испариной, которую тот принялся поминутно утирать носовым платком. Вмиг из чванливого вельможи бургомистр превратился в жалкого старикашку, сжавшись в комок под пылающим взором Леона. - Пойми, баронесса, - заюлил бургомистр, - она ведь тоже подключит все связи, чтобы замять скандал. - В этот раз ей не сойдёт это с рук, - Леон стоял напротив Эрхарда, внушительный, как скала. Отняв платок от лысины, чиновник в испуге воззрился на него: - Что значит «в этот раз»? - Я всё знаю про тот злосчастный пожар, вы ведь помните то дело о странном пожаре, не так ли, бургомистр Эрхард? – глаза Леона сузились в щёлочки. - Но всё выяснили, всё закрыто, претензий ни к кому нет! - старикашка нервно теребил в руках платок. - А если я скажу, что у меня есть свидетель, что ты на это ответишь? Угроза, столь явно звучащая в голосе, не оставляла сомнений. Бургомистр побагровел, схватился обеими руками за трость, словно утопающий за соломинку и замолк, переводя затравленный взгляд с меня на Леона. В тишине, как гром среди ясного неба, прозвучал стук в дверь.