Маркус словно прочитал ее мысли. Он наклонился и поцеловал ее, очень легко и нежно, сначала в лоб, а потом в губы. – You seem so unhappy, – шепнул он.[9] Сара подняла руку и прижала к его щеке. Она знала, что совершает ошибку. И Маркус тоже это знал. Она видела это по его глазам. Если бы они встретились при других обстоятельствах, у них был бы шанс. Раньше Сара верила, что они с Томасом всю жизнь будут вместе, но от былой уверенности мало что осталось. «Проведем выходные вместе», мог сказать Томас, а потом пропасть. Когда Саре удавалось наконец до него дозвониться, выяснялось, что он был у родителей, которым нужна была помощь в саду, а потом позвонила Диана, и он поехал прибивать ей полку. А Сара сидела дома с детьми, которые спрашивали, где папа. Она ошиблась с выбором спутника жизни. Она прогнала мысли о Томасе и позволила Маркусу обнять ее своими сильными руками. «Стоп, – прошептал внутренний голос. – Остановись, пока не поздно, пока еще можно избежать ошибки». Сара осторожно села на диване и уткнулась лбом в плечо Маркуса. Голова все еще кружилась. – I’m sorry but I’m married, – прошептала она.[10] ⁂ Шофёр такси любезно согласился высадить Карин у полицейского участка. Она сразу пошла к своему «Саабу» на парковке. Машина неохотно завелась. Шведский климат не щадил никого, даже шведские машины. «Не щадит, – раздался в голове голос Фольке. – Тут надо использовать настоящее время». Карин покачала головой и включила радио. Она поехала в направлении Лангедрага. Фольке наверняка слушает государственное радио, подумала она, выбирая радиостанцию с музыкой в верхних волнах диапазона. Расслабляющая пятничная музыка полилась из динамиков и Карин прогнала прочь мысли о Фольке и Сири. Ее яхта ждет ее в гавани. Карин завела мотор, чтобы подзарядить батареи, но потом решила, что сейчас самое время поплавать. Она надела спасательный жилет, отцепила канат, которым лодка крепилась к причалу, поддала газу и дернула за рычаг. Яхта медленно отчалила. Карин сменила передачу и добавила газу. Стальная лодка повиновалась каждой команде. Поглядывая на карту, Карин вырулила из гавани. Из новостей морской охраны она узнала, что на ее пути больших судов не наблюдается. Она направила лодку к северу к Вархольмарна. Желтые паромы резво сновали между Гетеборгом и островами, перевозя пассажиров и машины. Карин плыла вперед без определенной цели. Уже начало темнеть, когда она достигла маяка Сэлё. Карин включила фонари и направила лодку в канал Альбрехтсунд. На входе в канал с юга, маяка не было, и пришлось идти по компасу. Навигатор Карин включать не стала. Сумерки сгущались. Острова погружались в темноту. Канала видно не было. Но потом она увидела указатель и повернула. Кольца в скалах напоминали о том, что совсем недавно лодки предпочитали пользоваться этим путем, а не открытым морем. Красный домик у Хёгвактен выглядел заброшенным. Кто-то рядом построил беседку. Карин старалась вести лодку посреди канала, так как знала, что по краям может быть мелко. Летом здесь было так много лодок, что получалось двустороннее движение, но сейчас Карин была одна. Она посмотрела в темную бурлящую воду, от которой создавалось ощущение, что она идет против течения. Канал повернул направо, и глазам девушки открылся Марстранд. Карин затаила дыхание. Знакомое чувство нарастало у нее внутри – предвкушение. Так всегда было, с самого детства. Стоило ей увидеть Марстранд и Карлстен, и она испытывала предвкушение от встречи с крепостью, узкими улочками, деревянными домиками, резными балконами, которые хозяева заботливо красили каждый год, теплыми после жаркого дня скалами. В детстве она гадала, где работают жители острова. На выходе из канала ей попалась старая деревянная рыбацкая лодка с шумным мотором на солярке. За штурвалом стоял пожилой мужчина. Карин замедлила ход и задумалась, где ей пришвартоваться. В это время года у нее был выбор. Летом все было по-другому. О свободном месте в гавани оставалось только мечтать. Если же ей удавалось отыскать местечко и виртуозно пристроить туда лодку, как в гавани начинался шум и гам. Завидев женщину за штурвалом, владельцы новых пятидесятифутовых парусных яхт поспешно отставляли в сторону бокалы с игристым вином и начинали обвешивать борта пенопластом в страхе, что она не справится с управлением и врежется им в бок. Закончив, они делали вид, что им просто некуда было деть эти блоки. После еще пары бокалов они отваживались заговорить с Карин и начинали расспрашивать об ее, странной, на их взгляд, лодке. Карин остановила свой выбор на внешнем пирсе Куэна. Нужно было пополнить запасы воды, и как ей помнилось, там был шланг. К тому же пиццерия и продуктовый магазин тоже были рядом, добавила она про себя. Карин замедлила ход и вышла на палубу достать защитные блоки и канат. Опытной рукой она прикрепила блоки и вернулась к штурвалу. Карин бережно причалила правой стороной к пирсу. С канатом в руках спрыгнула на сушу. Закрепив канат, она выключила мотор и открыла заслонку, чтобы тепло распространилось по лодке. Часы, висевшие над барометром, показывали десять минут восьмого. Возможно, магазин еще открыт. Сняв спасательный жилет, Карин надела толстую кофту. На крючках теперь висела только ее одежда. Раньше там всегда было два комплекта – ее и Йорана. Карин включила обогрев, так как вечер обещал быть прохладным, и сошла на берег. Магазин был открыт, она купила кофе и хлеб грубого помола, а также пакет ее любимой простокваши с морошкой, которую ненавидел Йоран. Она скучала по нему не так сильно, как думала, что будет скучать. Молодая женщина за последние годы привыкла к одиночеству. Достаточно было только забыть, что они расстались, и представить, что Йоран работает, а она одна плавает на лодке в выходные. Проще простого. Карин заплатила картой. Йоран часто ссылался на то, что у него нет при себе наличных, когда они вместе делали покупки. О том, что в кошельке у него есть карта Виза он предусмотрительно умалчивал. Так что чаще всего платить приходилось Карин. Поэтому в этом плане тоже мало что изменилось. И теперь ей не надо платить половину арендной платы за квартиру. Двери магазина разъехались в сторону перед Карин, выпуская ее на улицу. Она вышла и замерла с пакетом в руках. Дыхание превращалось в белые облачка пара. Можно было подумать, что на улице февраль, а не апрель. Ей было холодно. Она хотела было уже вернуться к лодке, но передумала и пошла к пиццерии за бензозаправкой. На борт она вернулась с пакетом с покупками в одной рукой и коробкой с пиццей – в другой. На улице уже было темно. Карин закрыла все иллюминаторы и зажгла керосиновую лампу. Потом уменьшила печку, стоявшую на максимуме. Трюм залил приятный желтый свет. Карин накрыла стол на одного. Ей хотелось выпить бокал красного, но не хотелось открывать бутылку ради одного бокала. С другой стороны, ее можно снова закрыть. Где-то у нее был специальный насос с пробкой, полученный в подарок. Карин откупорила бутылку, не утруждая себя поисками насоса. Когда Карин ела пиццу, зазвонил мобильный. Это был Йоран. После некоторых колебаний она положила мобильный под подушку. Может, он увидел, что лодки нет в гавани, и хочет знать, куда она подевалась. Карин подумала о машине, оставленной на парковке в гавани. Надеюсь, он не доставит ей проблем. Впрочем, ключей от машины у Йорана не было. После шести сигналов включился автоответчик. На лодке Карин чувствовала себя как дома. Да, ей было грустно от расставания с Йораном, но она чувствовала и облегчение тоже и даже немножко счастье, за которое Карин было стыдно. Выпьем за новое начало, подумала она, и поднесла к губам бокал. Марстранд, 14 июня 1963 года Несмотря на последние трагические события, свадьбу решили не откладывать. Арвид потерял родителей и брата в авиакатастрофе в Англии. Его единственным утешением была его любимая Элин. Мать Арвида подарила ей свое жемчужное ожерелье и помогла сшить подвенечное платье. Вся семья была занята приготовлением к свадьбе. Жаль, что они не увидят результат свой работы – венчание. Весна в этом году пришла рано, а с ней и все возможные цветы. Для букета невесты Элин выбрала розы. Половина была из сада родителей Арвида, а половина – из сада матери Элин. Дополняли розы жимолость – цветок провинции Богуслен и армерия, мелкие розовые цветки которой росли на скалах на Патер Ностер. Цветами была украшена и прическа невесты. А вместо диадемы она взяла ветку жимолости, которая смотрелась в ее светлых волосах лучше любых драгоценных камней. Платье было кремово-белым с рукавом три четверти. Лиф украшала вышивка, сзади был небольшой шлейф. Платье Элин дополнила жемчужным ожерельем Алисы Стернквист и жемчужными сережками матери. Таким образом родители как бы присутствовали на венчании. Она могла бы выбрать диадему из золота и драгоценных камней, но она выбрала цветы, с улыбкой подумал Арвид. В этом была вся Элин. Он никогда не забудет эту прекрасную картину: она с цветами в волосах и подвенечном платье. Он пообещал себе плести ей венок каждое лето. Маленький оркестр заиграл песню, которая стала их песней. Они часто пели ее вместе и решили, что именно она должна исполняться на их свадьбе. Солист запел: Синие анемоны, Цветущий миндаль, Дымкой обвевают холмы. Петухи кричат за заборами, Винные горы ждут нас Где зеленеют кусты На красной земле Но здесь в долине цветешь ты. О, Пьерина, когда же ты решишься? Тебе скоро девятнадцать. Слышишь ли ты в долине мой весенний мадригал? Этой весной ты будешь моей? Приди ты, поющая вдали! Приди ты, укравшая мое сердце! Перепрыгни ручьи, пройди под липами Принеси с собой благоухающий весенний ветерок, Приди ко мне, Прошепчи мое имя! Упади в мои объятья! Соловей поет в своем гнезде Для той, кому я вручаю свое сердце! Все присутствующие видели любовь и нежность в глазах жениха и невесты, когда те обменивались клятвами в вечной верности. Арвид держал руку Элин в своей и смотрел ей в глаза, когда она говорила «да». Марта, державшая букет невесты, пока жених надевал невесте на руку кольцо, всплакнула. Отец и брат Элин Карл-Аксель стояли прямо, переполненные гордостью. Их загорелые обветренные лица осветились улыбками. Отец Элин торжественно протянул Арвиду руку и сказал, что теперь у него два сына. 13 Это был седьмой по счету корабль, и он уже потерял надежду что-то найти. Снова надев водолазный костюм, он нырнул спиной вниз и плавно ушел под воду. Стоило ему оказаться под водной гладью, как он ощутил спокойствие. Подняв глаз к верху, он сквозь толщу воды увидел других мужчин, которые, перегнувшись через край, вглядывались в глубину. Над ними было ночное небо. Он опустил глаза и поплыл вниз. Водоросли сонно покачивались вокруг него. Корабль затонул на мелководье. Всего пять метров. Поднять что-то со дна не составит проблем. Только бы не было сильной качки. Судя по всему, ещё одна рыбацкая лодка, решил он, и, сделав несколько лягушачьих движений ногами, подплыл ближе. Ему нравилось ощущение невесомости в воде, и того, как достаточно малейшего движения ногами, чтобы тело само двинулось в нужном направлении. Шхуна хорошо сохранилась, если сравнивать с их предыдущими останками, которые они осматривали. Он проник в рубку. Его внимание привлекло старое зеленое радио, заросшее морскими тюльпанами, которые тут же протянули к нему свои похожие на перья руки в надежде на еду. Люк в трюм проржавел и не поддавался. Бросив попытки открыть его, водолаз начал оплывать затонувшую лодку, чтобы посмотреть, нет ли там еще чего-нибудь интересного. Ничего не обнаружив, он собрался было подниматься, но случайно посмотрел вниз и увидел что-то странное. Видимо, от его движений ил поднялся, и его глазам открылось что-то прямоугольное. В природе прямые углы встречаются редко, это он хорошо знал и потому замер и подплыл ближе. Находка оказалась ящиком. Ящик, черт возьми! Он улыбнулся, и тут же поежился – отчасти от холода, отчасти от удовольствия. Вода была все-таки холодной, несмотря на защитный костюм. Достав фотоаппарат, водолаз сделал снимок. Дышать становилось трудно, он проверил датчик на предмет того, сколько осталось запасов кислорода. Он знал, что расходует больше, когда волнуется, но прибор сказал, что поводов для тревоги нет. Ему удалось расчистить ил настолько, что стало видно лежащий на боку металлический ящик. Он расчистил еще, чтобы найти замок, и его внимание привлекла маркировка. Символы на замке ящике были четко видны, несмотря на ил и грязь. Их было два – один над другим. Наверху череп, а внизу еще более пугающий – свастика. Марстранд, 1 августа 1963 года Сири плохо отреагировала на новость о помолвке Арвида и Элин. Так плохо, что он не осмелился рассказать ей, что свадьба уже состоялась. Может, все вышло бы по-другому, расскажи он ей тогда, но прошлого не вернуть. В голосе Сири было столько отчаяния, когда она предложила прогулку на яхте, что Арвид пожалел ее и ответил согласием. Выйдя из гавани Марстранда, они взяли курс на юг. Они проплыли мимо белоснежной виллы доктора на Клёверэн, где в тот день проходил праздник. Вилла была на самом берегу Альбрехтсканала. Из ее окна открывался вид на воду и на местность по другую сторону под названием Хальсен. Из виллы доносились смех гостей и звуки музыки, которую играл в беседке струнный квартет. На берегу фотограф делал снимки всех гостей парами. Теплый ветерок надувал паруса, гоня их вперед к Сэлё. Элин чувствовала себя неважно. Лицо у нее было совсем зеленое от качки, и она с нетерпением ждала, когда они причалят. Беременность пока была незаметна. Арвид стал работать меньше, чтобы заботиться о жене, которая плохо переносила беременность. Сейчас, когда они сидели на скалах, она приободрилась, но все равно выглядела слабой и хрупкой. Арвид накинул ей плед на плечи. Сири разливала кофе. Арвиду не понравился спутник Сири, не потому что он был нелюбезен, а потому что он явно был женат. – Серьзно, Арвид, – прошептала Элин. – Ей так необходимо все время звать его любимый? – Может, это его второе имя. Бликстен Эльсклинг, – пошутил Арвид. Бликстен, как его звали, занимал высокое положение в местном светском обществе. Сири приложила много усилий к сегодняшней прогулке: сделала бутерброды и испекла булочки. Элин тайком от всех ела взятые с собой яблоки, помогавшие бороться с тошнотой. Она сильно исхудала, но врач сказал, что токсикоз должен скоро закончиться. Арвид сильно беспокоился за нее, и надеялся, что врач прав. Почувствовав запах кофе, Элин сморщила нос и отвернулась. Арвид незаметно для других выпил ее кофе. Сири расстегнула блузку до самого живота и улеглась на скалы загорать. Элин с Арвидом пошли на прогулку. Арвид заметил, что стоило им с Элин отойти на значительное расстояние, как Сири со своим спутником удалились в трюм. Ветер сменился на юго-западный. Снявшись с якоря, они поплыли на восток, потом на север мимо всех островов до самого Клэдесхольмена, где решили повернуть назад. Арвид чувствовал себя неважно. Дело было не только в тревоге за жену, он чувствовал, что тело его отяжелело, руки и ноги плохо слушались. Даже дыхание давалось ему с трудом. Он ничего не сказал, не желая расстраивать Элин, но Сири кидала на него озабоченные взгляды. На горизонте собрались серые облака, ветер усилился. До Марстранда оставалось недалеко, но море опасно потемнело. Ветер прекратился, словно беря передышку, перед тем, как превратиться в шторм.