Вход в дом номер 274 по Фелман-стрит располагался между табачной лавкой и кафе-забегаловкой. На двери висела грязная медная табличка с надписью: «Комнаты для деловых женщин. Сервисное обслуживание не предусмотрено. Запрещается держать животных и приглашать мужчин». Над медной табличкой было приколото заляпанное отпечатками пальцев объявление: «Свободных мест нет». У входа в кафе на тротуаре стояли четыре столика. Их обслуживал пожилой официант. На его худом лице застыло выражение бесконечной скуки, а фрак при ярком солнечном свете казался позеленевшим от старости. Официант наблюдал, как я припарковал «бьюик», и с надеждой провел по одному из столиков грязной тряпкой, но мне было не до него. Я поднялся по трем каменным ступеням к застекленным дверям входа, толкнул одну из створок и вошел в вестибюль, где было тихо, темно и пахло чем-то затхлым. Вдоль левой стены висели почтовые ящики. Я подошел и прочитал имена жильцов, указанные на каждой крышке. Среди трех дюжин имен было на удивление много Ев, Лулу, Дафн, Бэлл, и я усомнился в том, что здесь соблюдались правила, написанные при входе. В четвертом ряду справа я нашел то, что искал: «Мисс Грэйси Леман. Комната 23, 3-й этаж». Передо мной была лестница, застланная циновками из пальмовых листьев. Поднявшись на площадку второго этажа, я увидел в тихом полумраке длинного коридора множество дверей, перед которыми стояли бутылки с молоком и лежали газеты. Было уже десять минут первого, и казалось странным, что деловые женщины не спешили заняться делами, если, конечно, они у них были, – лично мне в это верилось с трудом. Я начал подниматься дальше, и тут на верхней площадке лестницы появился худощавый мужчина со строгим выражением лица. На нем был светло-коричневый фланелевый костюм, белая фетровая шляпа и темные очки. Увидев меня, он нервно вздрогнул, остановился, словно раздумывая, не вернуться ли в квартиру, а затем с деланым безразличием стал спускаться по лестнице. Я немного отступил в сторону. Проходя мимо меня, он почесал небритый подбородок ногтем большого пальца. Мне показалось, что глаза за темными очками были встревоженны. – Никаких животных и уж точно никаких мужчин, – тихо сказал я. Он торопливо оглянулся через плечо и злобно произнес: – Чего? – Ничего-ничего. Если вы что-то и слышали, то это, вероятно, был голос вашей совести. Я неторопливо зашагал вверх по лестнице, оставив его смотреть мне вслед. Третий этаж был точной копией второго, и у дверей здесь тоже были оставлены бутылки молока и газеты. Я шел по коридору, поглядывая на цифры на дверях. Комната 23 находилась на полпути от лестницы, с правой стороны. Я соображал, что сказать Грэйси. Если только Макси не ошибается, эта девушка могла бы помочь Перелли. Но все зависит от того, захочет ли она это сделать, сумею ли я убедить Грэйси выдать Барретта на растерзание. Я уже собирался постучать в дверь, как услышал позади себя тихий кашель. Я осторожно оглянулся через плечо: тут и архиепископ почувствовал бы себя преступником. Позади меня отворилась дверь. Прислонившись к дверному проему, там стояла высокая рыжеволосая девица. Она томно смотрела на меня и многозначительно улыбалась. Зеленая шелковая накидка подчеркивала красивую линию ее бедер, голые ноги красотки были обуты в шлепанцы из лебяжьего пуха. Девица прикоснулась к своим золотисто-рыжим волосам тонкими пальцами, никогда не знавшим тяжелой работы, и приподняла подкрашенные светлые брови, делая мне недвусмысленный знак. – Привет, красавчик, – сказала она. – Ищете кого-нибудь? – Ага, – сказал я. – Уже нашел. Не смею отрывать вас от завтрака. Она улыбнулась еще шире: – Да бросьте вы ее. Она еще не вставала. А вот я уже встала и в полной боевой готовности. Я приподнял шляпу и учтиво поклонился ей. – Мэм, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем нажать на ваш спусковой крючок, но на сегодня я уже занят. Может быть, как-нибудь в другой раз? Я стану предметом ваших грез, а сам буду грезить о вас. Смиритесь с разочарованием, как смирился я, и помните, что завтра будет новый день, и час веселья настанет, пусть даже нам придется подождать. Улыбка с лица красотки исчезла, а взгляд ее зеленых глаз стал холодным. – Черт возьми, еще один псих, – сказала она с отвращением и резко захлопнула дверь. Я выдохнул и постучал в дверь Грэйси. Через полминуты постучал снова, на этот раз гораздо громче. По-прежнему никто не открывал. Тогда я посмотрел по сторонам, взялся за дверную ручку и осторожно повернул ее. Дверь открылась, как только я толкнул ее. Я заглянул в комнату. Она оказалась достаточно просторной: тут стояли кровать, два кресла, шкаф и трюмо. Кровать была не убрана, а простыни, судя по всему, не менялись уже месяцев шесть. Они были серыми, мятыми и неприглядными. На трюмо виднелся слой пыли, а на ковре пепел от сигарет. С того места, где я стоял, мне были видны клочки пуха под кроватью. От вида грязи и запустения у меня возникло ощущение зуда на спине. Неподалеку от изголовья кровати была еще одна дверь, которая, по-видимому, вела в ванную. Я подумал, что Грэйси могла быть в ванной, и на всякий случай громко постучал в открытую дверь спальни. Однако реакции не последовало, и я решил войти внутрь. А чтобы рыжеволосая красотка из комнаты напротив не проявила ненужного интереса, закрыл за собой входную дверь. На одном из кресел лежала груда одежды: платье, чулки, застиранный розовый пояс и еще более застиранный розовый лифчик. В комнате явно пахло марихуаной. Это был запах, которым за продолжительное время, может быть за несколько месяцев, пропиталось буквально все: стены, занавески, кровать. Он висел в воздухе, словно приглушенное воспоминание о грехе. Бесшумно пройдя мимо кровати к закрытой двери ванной, я громко постучал и прислушался. Тишина. Никто не отзывался, и вдруг меня охватило дурное предчувствие, на моем лице выступил пот. Я повернул ручку и толкнул дверь. Дверь открылась – неохотно, но все же открылась. Что-то за ней качнулось, и мое сердце бешено заколотилось. Я заглянул внутрь и увидел грязную розовую ванну, смятые полотенца, мочалку, кусок туалетного мыла и наполовину использованный тюбик зубной пасты. Я знал, что Грэйси находится за дверью. Иначе и быть не могло. Наконец я вошел в ванную, и по спине у меня побежали мурашки. Грэйси была там: она висела на дверном крючке, одетая в синюю мятую ночную рубашку, голова свернута набок, пояс от халата вонзился в шею, под правым ухом виден аккуратно завязанный узел. Я коснулся ее руки: она была холодной. Глава семнадцатая Я выглянул в коридор: там никого не было. Слабые и отдаленные звуки подсказали мне, что по крайней мере некоторые из деловых женщин начали приветствовать наступающий день. Я осторожно вышел из комнаты Грэйси и закрыл за собой дверь. Потом я снял шляпу и вытер лицо носовым платком, закурил сигарету и глубоко затянулся. Это не очень помогло. Что мне действительно было нужно, так это большой стакан неразбавленного виски, и поскорее. Я подошел к двери рыжеволосой красавицы. Слева от нее висела карточка: «Мисс Джой Дредон. По будням дома после пяти». Я поскребся ногтями в дверь: я старался шуметь как можно меньше, и все равно мне казалось, что звук был громкий. Дверь приоткрылась дюймов на восемь, и мисс Дредон пристально посмотрела на меня. Она явно утратила все дружелюбие и доверительность в общении. – Ну, чего надо? Взгляд ее больших зеленых глаз был подозрительным и настороженным. Я решил не терять время и потому перешел на понятный ей язык. – Я готов заплатить за кое-какую информацию, – начал я и протянул ей визитку. – Уделите мне десять минут, и вы получите двадцать долларов: никаких налогов и гарантированная секретность. Мисс Дредон осилила текст на визитке с тем страдальческим выражением лица, которое обычно бывает у людей, с трудом разбирающих длинные слова. Сделав над собой усилие, чтобы не шевелить губами, она дочитала до конца, затем еще немного приоткрыла дверь и сунула мне карточку обратно: – Сначала покажите деньги. «Да она сама непосредственность, – подумал я. – Сразу переходит к сути дела и не утруждает себя ненужными вопросами». Я достал бумажник и показал ей две новенькие хрустящие десятидолларовые купюры. Но не отдал, а только показал их. Красотка посмотрела на них, как маленький ребенок смотрит на мешок Санта-Клауса, и открыла дверь. – Входите же. Не знаю, кто вы, но мне не терпится прибрать к рукам денежки. А вам точно только информация нужна? Я прошел мимо нее в комнату, чуть побольше, чем напротив, и гораздо более опрятную и уютную. Здесь имелись диван, канапе, два кресла, на полу лежала пара дорогих китайских ковриков, на столике в нише окна стоял горшок с красно-желтыми бегониями. Я положил шляпу на стул и подтвердил, что нужна только информация. Мисс Дредон протянула белую руку с темно-красными отполированными ногтями. – Тогда половину вперед. Не то чтобы я вам не доверяю, но такое у меня правило. Хотите выпить? Виски или, может, кофе? Я дал ей одну десятидолларовую купюру и отметил про себя, что расследование обойдется мне дорого. Все утро я только и делал, что раздавал собственные деньги. Девица сложила купюру и спрятала ее в лифчик. Я попросил виски. Красотка оказалась вовсе не скупа и протянула мне бутылку и стакан, чтобы я сам себе налил. – Дайте мне секунду, я только выпью кофе. Пока ее не было, я залпом выпил два стакана. Девица принесла поднос, поставила его на стол и плюхнулась на диван, выставив напоказ длинные стройные ноги, которые могли бы меня всерьез заинтересовать, не будь моя голова забита вопросами другого рода. Заметив мой пристальный взгляд, она прикрыла ноги и вскинула брови: – Так кто вы такой: частный коп или что-то вроде? – Что-то вроде. Не совсем, но не важно. – Я так и знала. Как только я увидела вас, то сразу поняла, что вы не обычный гость. У вас красивые глаза. Вы точно не хотите немного развлечься? Я начал было вежливо отказываться, но девица остановила меня взмахом руки и широкой дружелюбной улыбкой: – Забудьте об этом, мой дорогой, я пошутила. Не так уж часто я встречаю здесь симпатичного мужчину, который не пускается во все тяжкие, едва закрыв дверь. Это что-то новенькое, и мне это нравится. Что вы хотите узнать? Я налил себе третий стакан.