Тот отрицательно покачал головой, но тут же снял с пояса небольшую портативную рацию и, включив ее, поднес ко рту. — Петрович, тут какой-то мужик спрашивает Акулова. Знаешь такого? Ну, хорошо. Повернувшись, красноносый сказал: — Наш бригадир его знает, он в караульном помещении, идемте, проведу. И они направились к проходной. Возле металлической вертушки сидел еще один здоровяк в камуфлированной форме и вохровской фуражке. — Мы к Петровичу, — сказал из-за спины Кольцова красноносик и указал вправо — там была темная фанерная дверь, над которой висела табличка «Караульное помещение». За дверью в нос шибанул тяжелый запах потных вещей, лука и табачного перегара. Само помещение оказалось небольшой узкой комнатушкой с вешалкой вдоль стены, парой табуреток и небольшим столом, на котором стояли телефонный аппарат, графин с мутной водой и пара граненых стаканов. На углу стола примостились двое крепких парней и азартно играли в домино. — Вот и он, — толкая в спину гостя, сказал охранник. — Прекрасно. — Один из играющих бросил на стол оставшиеся костяшки домино, потом посмотрел сочувствующим взглядом на гостя и негромко сказал: — Присаживайтесь, думаю, это ненадолго. Глеб пожал плечами, сел на ближайшую табуретку и стал рассматривать висевшие на стене плакаты с изображением пистолетов и автоматов в разрезе. — Петрович, так я пойду на пост, — подал голос конвоир. — Стань у дверей и стой камнем, — приказал Петрович, сам снял трубку телефона и набрал номер. Когда на другом конце ответили, он быстро заговорил: — Это я. Ваш человек появился. Никакого сомнения, это он. Выше метра восемьдесят, широкоплеч, темноволос, голубые глаза. Спрашивал, кто знает Андрея Акулова. Как себя ведет? Да нормально, но мы все равно начеку. — Положив трубку, он грустно улыбнулся и сказал: — Через пять минут они будут здесь, и вы все узнаете о своем друге. «Превосходно, мне поставлен временной лимит, пять минут. Потом приедут люди, которые ответят на все мои вопросы. Но для меня будет уже все кончено. Значит, пять минут, время пошло». Глеб как бы невзначай обвел взглядом комнату, еще раз оглядывая охранников, в голове промелькнуло: «Хорошо, что не спортсмены». — Закурить можно? — попросил он. — Конечно, — ответил Петрович, запуская руку в нагрудный карман камуфляжки. Частный детектив подождал, когда Петрович подойдет к нему поближе, резко вскочил и ударил его костяшками правой руки в адамово яблоко. Тут же, не оборачиваясь, локтем засадил в красный нос конвоира, чувствуя, как под ударом ломаются хрящи. Держась за горло, Петрович хрипел, красноносик, зажав лицо ладонями, через которые сочилась кровь, жалобно визжал. На мгновение опешивший третий охранник вскочил со своего места и вытащил из-за спины две палочки, перетянутые веревкой, каратистская игрушка, но поражает больно. Размахивая нунчаками, как настоящий Брюс Ли, охранник бросился в атаку. Кольцов встал за спиной все еще хрипящего Петровича и тут же пнул его в спину ногой. Оба охранника повалились. Не давая им опомниться, он прыгнул сверху и рубанул каратюгу по виску, нунчаки выпали из руки, а голова гулко ударилась о пол. Петрович начал подавать признаки жизни, Глебу снова пришлось дать ему анестезию в виде хука правой в челюсть. В дверном проеме он еще раз саданул красноносика в сложенные ладони. Оказавшись на проходной, столкнулся нос к носу с верзилой в вохровской фуражке, тот размахивал резиновой дубинкой. Сыщик блокировал удар, затем перехватил руку охранника на локтевом изгибе, вывернул ее и провел подсечку. Когда туша рухнула на пол, провел добивающий удар в грудь. Путь к отступлению был свободен. Поправив рубашку, слегка задравшуюся в потасовке, он, не торопясь, вышел за стеклянную дверь проходной. Усатый по-прежнему маршировал у ворот, поигрывая дубинкой. Увидев Глеба, он свистнул и жестом спросил: «Ну как?» В ответ тот показал ему большой палец. «Действительно, все пока складывается удачно: мало того, что мне удалось нащупать след, так еще и ухожу на своих ногах. Пять минут лимита, из них использовал максимум три, значит, еще достаточно времени, чтобы унести ноги». Двигатель «мерса» завелся сразу тихо и ровно, как хорошо отлаженный механизм. Глава 12 ЗЛОВЕЩАЯ ТЕНЬ «МИЦУБИСИ» После физической разминки необходимо дать нагрузку мозгам. Выезжая из переулка, Кольцов думал, как решить на первый взгляд не очень сложную задачу: нужно покинуть славный город Долгопрудный так, чтобы «хорошие» люди не сели на хвост. В серьезности их намерений сомневаться не приходилось (достаточно вспомнить смятую в лепешку Натахину малолитражку, серебристые обои, забрызганные кровавыми сгустками мозга Акулова). Элементарное решение этой задачи — прибавить газу и рвануть на Москву-матушку, там легче затеряться. Но примитивность решений имеет и отрицательное свойство: их легко может просчитать и противоположная сторона. А потому... Проехав два квартала, он затормозил, потом резко развернул машину и, надавив педаль газа, помчался в обратную сторону. «Нет, дудки, не поеду в столицу, лучше уж сделать недельный круг по Золотому кольцу, чем прямиком отправиться в Москву, в крематорий». «Мерс» почти уже вынес его за пределы славного города Долгопрудного, еще немного — и будет мост через доблестный Канал имени Москвы. Еще чуть-чуть, и он вырвется из опасного круга. Мощная машина неслась, легко пожирая километры, пятиэтажные хрущобы сменились разнокалиберными частными домами с зелеными палисадниками. Вот еще несколько кварталов, и все. Навстречу промчалось несколько легковушек и маршрутный автобус, «хвоста» за сыщиком не было. Значит, его отвлекающий маневр удался. Сейчас можно было перевести дух и попытаться осмыслить происшедшее. Но ничего сообразить Глеб не смог: впереди показалась Желтая бочка: выехав на встречную полосу, он получил возможность разглядеть дорогу. Впереди пилили два груженых молоковоза, а еще дальше — черная «двадцатьчетверка». Прибавив газу, он быстро догнал замыкающий грузовик и пошел на обгон, это удалось без труда. Но второй молоковоз неожиданно вильнул, выезжая на встречную полосу и перекрывая дорогу. «Что за черт?» — мелькнуло у Глеба в голове, но уже через несколько секунд все встало на свои места. Впереди идущий грузовик снова занял свою полосу, но маневра сыщик был лишен. С левой стороны от «мерса» пристроилась черная «Волга». Машина была допотопная, с ржавыми дребезжащими крыльями, мятым багажником и задним бампером, прикрученным стальной проволокой. Несмотря на доходяжный вид, на трассе «Волга» держалась хорошо, ровно. Но Кольцову сейчас было не до оценки этого металлолома, он, как последний фраер, попал в западню. Спереди и сзади движение перегородили грузовики, слева «двадцатьчетверка», а справа пунктиром мелькали дорожные столбики. На языке профессионалов-оперативников эта композиция называется «коробочка». Из нее не вырвешься. Впрочем, долго так тоже не могло продолжаться... Дорога стремительно пошла на подъем. Двигатели груженых молоковозов натужно заревели, дорожные столбики появлялись все реже. Глебу показалось, что судьба преподносит еще один шанс на спасение, но это была лишь иллюзия. Поднявшись на вершину холма, задний грузовик приотстал. «Волга» тоже немного отстала, уступая дорогу встречному «ЗИЛу», в «коробочке» образовалась прореха. Но едва Кольцов стал поворачивать руль влево, как в капот «мерса» врезалась «двадцатьчетверка». Глухой удар, скрежет металла и звон разбитых стекол смешались в один звук. «Мерседес» занесло, и он выскочил на край трассы, сбив одиноко торчащий обрубок бетонного столбика. «Волга», отпрянувшая после тарана в сторону, снова врезалась в многострадальную машину, теперь уже сминая багажник. Получив таким образом ускорение, машина полетела в кювет, с небольшим углом наклона. Внизу раскинулась большая березовая роща, в стороне виднелся клеверный луг с разноцветными коробками ульев. Но сыщику сейчас было не до красот природы. Проклиная все на свете, он пытался удержать машину от переворота, в противном случае смерть была бы неизбежна. Колеса еще скользили по откосу, но все-таки ему удалось выровнять руль. «Мерседес», набирая скорость, помчался вниз к бело-черным стволам берез. Вдавленная до полу педаль тормоза уже не могла удержать машину. Машина прыгала на ухабах, ударяясь днищем о землю. Со скрежетом лопались рессоры, тарахтел оторванный глушитель, рулевое колесо бесполезно вращалось в разные стороны. Теперь Кольцов был полностью отдан во властные руки судьбы. Широкая канава, преградившая дорогу, сейчас сыграла роль тормозного устройства. Два передних колеса отломались, и «Мерседес» с задранным вверх багажником полз вперед, вспахивая землю блестящей решеткой радиатора. Пропахав таким образом несколько метров, машина замерла. Глеб перевел дух и вытер рукавом взмокший лоб, первая мысль была: «Жив», потом огляделся. До березовой рощи оставалось метров десять. Правая фара «Мерседеса» уперлась в огромный поросший мохом валун. Если бы он врезался в него, вряд ли бы пришлось благодарить судьбу. Повернув голову назад, Глеб увидел удаляющиеся молоковозы. Измятая «Волга» безжизненно зависла на краю кювета, от нее бежали по дороге два черных силуэта. Каждый из них держал в руках продолговатый предмет, очень похожий на автомат Калашникова. «Вот мать твою!» — мелькнуло у него в голове. Рванув правую дверцу, он вывалился из салона автомобиля и укрылся за валуном. Из возможного убийцы камень-гигант стал спасителем. Его преследователи встали на краю трассы напротив изуродованного «Мерседеса» и, вскинув оружие, открыли огонь. С грохотом огненные пунктиры трассирующих пуль устремились к машине, забарабанили по обшивке, стекла с грохотом разлетались брызгами осколков, с шипением разрывая внутренности сиденьев. Несколько пуль врезались в валун, еще две с визгом отрекошетили от него, оставив в небе красный след. «Черт, с возрастом нервы совсем никакие стали, под какофонию смерти хотелось вскочить и бежать под защиту спасительных стволов березовой рощи. Но, слава богу, над эмоциями главенствует разум. Под защитой валуна я в безопасности (особенно если учесть, что мои преследователи не видели, как я выбрался из машины). А если побегу, буду как мишень в тире. Весь на виду». Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Переждав несколько секунд, Глеб выглянул из своего укрытия. Окончательно обезображенная машина, подожженная трассирующими пулями, постепенно разгоралась, из салона повалил густой ядовитый дым, а из-под капота вырывались языки огня, краска на обшивке начала пузыриться и лопаться. Возле его преследователей притормозила большая угловатая машина, оба боевика вскочили в нее на ходу. Автомобиль, взревев мощным мотором, понесся обратно в Долгопрудный. На обочине сиротливо стояла «Волга» с распахнутыми дверцами. Кольцов в очередной раз перевел дух, кажется, и на этот раз пронесло. Снова живой, но задерживаться тут не следовало, бензобак «Мерседеса» мог взорваться в любую минуту. Возвращаться на трассу он не рискнул, черт его знает, какие там могут ждать еще сюрпризы. Почти бегом направился к роще. Укрывшись в глубине лесополосы, он стал отряхиваться — следовало привести одежду в порядок и осмыслить сложившееся положение. «То, что мой «ход конем» преследователи разгадали, могло означать одно из двух: либо они очень умны, либо они хорошо изучили мою натуру. Если предположить, что они криминальные гении, то все просто. Если бы я поехал в~ сторону Москвы, мне пришлось бы миновать пост автоинспекции. А там достаточно иметь своего человека, хотя бы в виде добровольного помощника-общественника. В этом случае нет никакой проблемы задержать любую машину и продержать ее до подхода, как говорится, «главных сил». А раз я не появился возле поста ГИБДД, то искать беглеца следует в противоположной стороне. В эту картинку не очень вписываются мирные молоковозы. Но, учитывая, что мои оппоненты имеют значительную власть на местном молочном заводе, это тоже легко объяснить. Грузовики перехватили на въезде в город и использовали их для хитроумной «коробочки». Тогда вся загвоздка в этом молокозаводе. Он — ключевая точка в сложившейся ситуации. Что можно делать за высокими заборами, которые как зеницу ока берегут сторожа? А что хочешь — «левую» водку разливать, фасовать наркотики, складировать оружие (площади позволяют). Единственное, что у меня не вяжется с этой версией, так это воспоминания о бухгалтерских документах, охватывающих Урал, Сибирь и Таджикистан. Оружие здесь явно не пользуется спросом, в первых двух регионах из-за сложившейся политической ситуации, а в третьем своего полно. Водка? Вряд ли, из-за удаленности от указанных мест слишком велики транспортные расходы. Остаются наркотики, прекрасно вписывающиеся в схему производитель (Средняя Азия) — обработчик — перегонка опия-сырца в героин — его расфасовка в «чеки» (Подмосковье) и, наконец, — потребитель (бескрайние просторы Урала и Сибири). Это же настоящий Клондайк, долларовое Эльдорадо. Но что-то мне эта версия не нравится, что-то в ней неестественно. Что? Благородный идальго А. Акулов, который ни за какие миллионы не замарал бы честь бывшего офицера и бывшего чекиста? Нет, полнейший бред, Андрюха запросто перешагнул через меня и легко играл в свои закулисные игры. Тогда что? Имея огромные прибыли от наркотиков, зачем ему надо было затевать эти спектакли с охраной магазинов, вступать в конфликты с местной братвой. Намного спокойнее было просто опекать молокозавод. Тоже не довод, эту систему можно было использовать для отмывки денег и легализации капиталов. Реально? Вполне... И что-то все-таки не вяжется в этой системе. Говорят: время — деньги. А именно времени у моего компаньона и не было. Слишком короткий срок для такого фундаментального предприятия, всего полгода, пока я лежал в больнице, а уволенный из ФАПСИ Андрей входил в новую для него сферу деятельности, слишком мало времени. Даже если предположить, что кто-то из наркобаронов решился иметь с ним дело. Такое предположение выглядит фантастическим, торговля наркотиками — слишком опасный бизнес. Людей, привлекаемых к нему, проверяют не один год, привязывают к нему кровью и жизнью родных и близких. Из этого бизнеса живыми не выходят. К тому же бывший офицер одной из спецслужб — далеко не лучшая характеристика для наркодилера». Взрыв мерседесовского бензобака вернул Кольцова к действительности. На трассе скопилась целая кавалькада машин, возле них толпилось множество людей, одни суетились, бегали, жестикулировали, указывая то на брошенную «Волгу», то на полыхающий «Мерседес». Другие стояли на краю обрыва и как зачарованные смотрели на столб огня, превращавший иномарку в груду обгорелого железа. Подобное скопление народа наводило на невеселую мысль: в ближайшее время здесь появится милиция, вызванная дорожными доброхотами. И встреча с ними ничего хорошего Глебу не сулила (хотя бы потому, что он находился рядом с горящей чужой машиной). Прячась за стволами деревьев, он поспешно направился в сторону клеверного поля. Неожиданно в голове мелькнуло: «Мало мне неприятностей, так еще Косте придется выплачивать за его «мерс». В Москву он поехал на электричке. Глядя на мелькавшие за окном зеленые пейзажи, Кольцов пытался построить логическую цепь. «Лаборатория по переработке наркотиков — это святая святых наркобизнеса, и меня так просто к ней подпустили. Нет, не может быть, абсурд. Насколько я знаком с этими воротилами преступного бизнеса, они могли бы пойти на это только в том случае, если «точка» засвечена, а так... Меня классически поймали в «коробочку», и это можно было бы отнести к гениальности преступников, если бы не детали, которые являются азбучными истинами криминалистики. Преступник старается оставлять как можно меньше следов на месте преступления, а здесь целый набор улик: меня протаранили «Волгой», а затем расстреляли «Мерседес», выпустив по машине два магазина трассирующих пуль. После чего, бросив свою «Волгу», на подъехавшей машине вернулись обратно. Что из сложившейся картинки можно извлечь? Автоматные гильзы, теперь этим никого не удивишь. А вот машина — это, пожалуй, серьезная улика. Брошенный на месте преступления автомобиль означает только одно: он угнанный. Угнанный, угнанный... Твою мать! — буквально взорвалось у него в голове. — Для того чтобы перехватить меня, они через пять минут после моего бегства с молочного комбината угоняют машину, перехватывают молоковозы и устраивают на меня засаду. Нереально получается по времени. Значит, машина была заранее угнана. Возможно, и молоковозы ждали своего часа. А комбинат на самом деле всего лишь производство по переработке молока и лакомая приманка для меня». Откинувшись на жесткую спинку сиденья, Глеб смотрел в окно, за которым мелькали пригородные домики. Цепочка выстроилась и называлась она «Крыса в стеклянном лабиринте». Подопытное животное, попав в коробку переплетенных ходов с прозрачными стенками, через которые видна кормушка с едой, считает, что у него есть выбор, какой дорогой идти к кормушке. На самом деле дорога лишь одна, и хочешь или не хочешь, а только по ней приходится идти. От бессилия Глеб заскрежетал зубами, еще никогда так низко падать ему не приходилось. Невидимые противники низвели его до уровня подвального грызуна. «Впрочем, и эта оценка завышена, у крысы есть зубы, когти. Загнанная крыса бросается на человека, а я только бегаю по крышам, чердакам, прячусь по кустам и оврагам. У меня нет даже оружия, чтобы защитить себя, чем я не испуганный беглый грызун. Ну, теперь хватить, пора показать зубы».