- Мне твои парни бинокль отдадут? - спросил он. - Мне отдадут. Это мой личный бинокль, - объяснил Барон. - Я с тобой до них доеду, но на крышу не пойду. Закашляюсь там и свалится могу. У меня после сильного кашля всегда голова кружится. Да и с высоты я смотреть не умею - сразу кашель начинается. Это природное, непобедимое - страх высоты. - Поехали, - сказал Васильев. - А боязнь высоты лечится легко. Первый же прыжок с парашютом поможет тебе от неё избавиться. Прецедент создашь, он все последующие страхи снимет. - Поздно мне прыгать. Жизнь кончается. - Человек живёт столько - сколько хочет, в любом состоянии. Поверь мне. Поехали. Говорун словно был тут не причём, он молчал слушал, не встревал в разговор, не мешал советами, полностью доверял свою жизнь и безопасность этим людям. А они на него и внимания не обращали, общались друг с другом. Однако, Сергей Тимофеевич не исключал, что Говорун сейчас вёл звукозапись их разговора, чтобы потом доказать, что он никаким боком в нем не участвовал. Для Васильева это было бы не столь уж и важно, хотя и не слишком приятно, но для него все бандиты были одинаковы. Он искренне считал, что чем чаще они будут друг друга убивать, тем больше пользы будет обществу, тем спокойнее будут спать мирные горожане, чьи-то мамы и бабушки. Они вышли из дома. Во дворе стояли несколько внедорожников из автопарка Говоруна. - Я вот эту тачку хочу тебе выделить, - Барон показал на «Тойоту». - Не откажешься от неё? - Достойная машина, - сказал Васильев. – - Всего сорок с небольшим тысяч пробега - почти новая. - На ней и поедем. За руль сел Барон. Перед тем как забраться на водительское место, он заранее прокашлялся в чёрный платок, видимо, чтобы не делать этого в пути. Внедорожник выехал за ворота, перемешивая колёсами грязь, и быстро оказался на бетонных плитах дороги. Там Барон добавил скорости, вскоре объехал по кругу пятиэтажный дом. Во двор он скатился с другой стороны и остановился у среднего подъезда. - Подожди, я за биноклем схожу. Это быстро, - сказал он, резко выскочил из машины и снова сильно раскашлялся. Наверное в салоне Барон с трудом сдерживался, старался не распространять заразу. Так кашля в платок и сильно сгорбившись при этом, он дошёл до «Шевроле», стоявшей у последнего подъезда, сунул платок в карман и открыл заднюю дверцу. Дорога у дома шла в горку, у последнего подъезда та резко заканчивалась. С этого места просматривалась большая часть двора, но людей там видно не было. Барон разговаривал с помощниками недолго, он обменялся с ними несколькими фразами, забрал бинокль, вернулся, сел за руль и проговорил: - Наверное придётся темноты дожидаться. Она сейчас наступает в начале восьмого. У нас есть несколько ночных прицелов, в том числе и для автоматов . Тогда мы сможем положить этих ребят. - Долго ждать я никак не смогу, мне нужно жену встретить, - заявил Сергей Тимофеевич, соображая как лучше организовать атаку. - К восьми нужно у театра быть. - Мы и без тебя справимся, не первый день живём. Оружие в руках держать всем в свое время доводилось. - А если там окажется Садовник? Он ведь вас и в темноте перестреляет. - Я на улице пост поставлю. Если он подъедет и из машины выйдет, то сразу на очередь нарвётся. - Ещё неизвестно кто – кого. Давай так. Я сначала присмотрюсь, потом сообразим. - Кстати, Садовник может быть уже в доме. На, присмотрись, - Барон протянул отставному майору свой большой бинокль. Тот взял его и оглядел. Бинокль был и в самом деле отличный семидесятикратным увеличением, давал возможность рассмотреть даже лица. - Хорошо - если он работает так же как обещают надписи на нём, - заметил отставной майор. - А то я много раз встречался с тем, что они не соответствуют действительности. - Такое часто бывает с китайской техникой, - сказал Барон. - С японской это невозможно. - А кто мешает китайцам назвать свое изделие японским? С таким я тоже много раз встречался. - Цена не китайская. - Ладно, проверим в работе. Ты со мной не пойдёшь? - Нет, говорил же уже, что высоту не уважаю да и она меня тоже. Сергей Тимофеевич надел на шею ремешок бинокля и покинул машину. При этом ему показалось, что на четвёртом этаже кто-то прильнул к стеклу, пытаясь его рассмотреть. Но это на восемьдесят процентов должен был быть один из местных жильцов. Может человек просто кого-то ждал. Подъезд имел металлическую дверь с кодовым замком, но она была распахнута. Васильев увидел это издали, ещё из машины. Видимо, в этом старом доме жили люди возрастные, которые на свою память особо не надеялись или просто не любили кнопки замка нажимать, поэтому предпочитали держать дверь открытой. На лестничной площадке, между первым и вторым этажами Сергей Тимофеевич вежливо поздоровался с пожилой дамой в очках, с мощными линзами, которая проверяла почтовый ящик и быстро проскользнул мимо неё. - Ой, Вася что ли? - спросила женщина ему вдогонку. - Нет, Петя, - ответил он и заспешил дальше. - Ты Вася! Как в детстве шутником был, так им и остался. Васильев продолжил подъём, при этом он старался ступать как можно тише. Ходить не слышно отставной майор умел хорошо. Этому его ещё в военном училище обучали. А потом пришла и реальная практика участия в боевых действиях. Умение ходить не слышно - обещало жизнь. Тогда как неумение - могло привести к гибели от пули или, что ещё хуже, к плену, куда более мучительному, чем смерть. Конечно, слух у пожилой женщины скорее всего был ненамного лучше зрения, но полагаться на это, скорее всего, то же самое, что воевать, надеясь на знаменитое, русское авось. Отставной майор спецназа военной разведки так действовать не умел. Подобным методам работы его просто не обучали, но часто и настоятельно предупреждали об их недопустимости. Поэтому на свои шаги он обратил особое внимание, хотя в реальности и до этого передвигался не слышно, как привык. На пятом этаже и в самом деле располагалась прямая, вертикальная, металлическая лестница под деревянным люком, оббитым кровельным железом. Но замка на нем не было, его заменял обыкновенный болт с гайкой. Резьба слегка заржавела, но все же поддалась усилиям тренированных пальцев. Васильеву удалось отвинтить гайку без проблем. Не пришлось спускаться в машину за плоскогубцами или за гаечными ключами. Стараясь не скрипеть петлями, Сергей Тимофеевич поднял люк, положил болт с гайкой в карман. Выбрался на крышу, осмотрелся и прошёл к нужному месту над третьим подъездом. Оттуда ему была видна только дальняя часть забора. Он обязательно должен был подобраться к краю крыши, где виднелась верхняя часть пожарной лестницы с решетчатой площадкой между закруглёнными перилами, чтобы вести оттуда наблюдение. К этому краю Сергей Тимофеевич пробирался ползком, делать это он тоже умел отлично, хотя сейчас на коленях и локтях у него не было пластиковых наколенников и налокотников - непременных атрибутов современной боевой экипировки. Он быстро выбрался на место, подходящее для наблюдения и стал пристраивать к глазам бинокль. В этот момент Васильев услышал за спиной сначала знакомый скрип петель, а потом и быстрые шаги. Он положил бинокль перед собой, сунул руку под мышку и опустил предохранитель в пистолете. - Не зря мне полковник говорил, что ты прийти должен. А ну вставай! - раздался незнакомый мужской голос. Глава 10 Рука, согнутая в локте, сжимала рукоятку пистолета, предохранитель был уже в гижнем положении, стрелять можно было сразу. Но Васильев хотел сначала узнать - что за полковник предупреждал этого субъекта о его появлении. Он имел дело с двумя полковниками, каждого из которых мог подозревать. Но рядом с ними могли быть и иные полковники, ввязавшиеся в эту игру. Сергей Тимофеевич слегка повернул голову и увидел двуствольное охотничье ружье, направленное ему в спину. Положение было сложным. Произвести выстрел Васильев мог, но попасть из этого положения в зону мгновенного смертельного ранения было трудно. При стрельбе снизу пуля могла угодить в глаз и выйти через темечко, не задев важные участки мозга. Это дало бы возможность противнику произвести свой выстрел, не исключено, что из двух стволов сразу. Получить сдвоенный заряд дроби или даже картечи Васильеву не очень хотелось, вернее не хотелось совсем, он с удовольствием отказался бы даже от одинарного заряда. Поэтому отставной майор решил потянуть время, дождаться подходящей ситуации. Сергей Тимофеевич по собственному опыту знал, что такие моменты подворачиваются достаточно часто, нужно только тщательно ловить их. Человек этот возрастом разве что слегка уступал Васильеву. Он был в майке - так торопился на крышу, что не успел, видимо, даже рубашку набросить на плечи. Сергею Тимофеевичу сразу вспомнился тип на четвёртом этаже, который в окно наблюдал за его приходом - тот тоже был, кажется, в майке. Должно быть, это он и есть. С одной стороны налицо была небрежность отставного майора. С другой - не будешь же врываться в каждую квартиру откуда за тобой наблюдают из окна. Возможно Васильеву стоило раньше среагировать на скрип петель люка, но тогда на крыше произошла бы перестрелка. Она наверняка привлекла бы внимание людей, находящихся в соседнем дворе, что существенно усложнило бы дальнейшее выполнение задачи. Лучше было бы обойтись без стрельбы. - А ты уверен друг, что не ошибся адресом? – миролюбиво, но холодно спросил отставной майор спецназа военной разведки. - Уверен! И не дёргайся! А то пристрелю без сомнений. Я тридцать семь лет в вытрезвителе отработал. От меня ещё никто не уходил - ни пьяный, ни трезвый. Живым или мёртвым - я тебя полковнику сдам. Сергей Тимофеевич спокойно сидел на плоской крыше, опёршись двумя руками за спиной о сыроватый по весне рубероид. Он отчётливо уловил запах спиртного, исходящие от противника. Сначала, говоря честно, в душе Васильева боролись противоположные, мешающие одно другому, чувства. Желанию отделаться от этого человека противопоставлялась жалость к простому горожанину, нечаянно влипшему в неприятную и опасную историю. Однако, после слов о длительной службе в вытрезвителе, она ушла на задний план и почти не мешала отставному майору думать о том - как выкрутиться из этой ситуации. Ментов из вытрезвителя все прочие стражи порядка полиции недолюбливали и даже презирали, всегда относились к ним свысока. Решение Васильеву виделось одно, причём стандартное. Для начала ему требовалось заговорить этого человека, вывести его из состояния хозяина положения или же наоборот - обострить таковое. И то, и другое, согласно теории, действовало одинаково и вело к ошибкам в поведении противника. - А мне думается, что ты спьяну не того человека и даже не туда сдашь. - Не лепи горбатого, - сказал человек в майке, показывая знание блатного жаргона. Но, скорее всего, оно было поверхностным. Этот тип освоил лишь несколько слов, проникших в обычную речь. Изучить феню по настоящему бывшему менту было не дано. Если бы он после своей службы угодил на зону, то уже никогда не покинул бы её живым. Человек с ружьём вытащил из кармана широченных брюк листок, сложенный вчетверо, развернул его и стал всматриваться то в эту бумажку, то в лицо отставному майору. Ружье он по-прежнему держал перед собой, но теперь уже одной рукой, впрочем, пальцы из под спусковой скобы не вытаскивал. Сильная кисть позволяла стволу не шевелится. - Точно, ты и есть! Сергей Тимофеевич понял, что рассматривал на листке бывший сотрудник вытрезвителя. Это был тот портрет Садовника на яхте, который ввёл в заблуждение компанию Говоруна. Этого полупьяного и туповатого субъекта убедить в обратном было скорее всего невозможно никакими методами, кроме единственного – силового. Недавний мент тем временем вытащил из кармана телефон, набрал номер и заявил: - Товарищ полковник, это старшина Никадемчук… Ветер запел невнятную песню в проводах, тянущихся за спиной старшины. Этот звук слегка походил на человеческий свист. Мент обернулся, стволы ружья в это время ушли в сторону. Естественно, какой-то старшина из вытрезвителя не ожидал от человека в возрасте такой сноровки. Сергей Тимофеевич вскочил так стремительно, что его противник не успел ничего понять и предпринять. Нога Васильева резко ударила по руке, которая зажимала ружье. Оно отлетело в сторону и упало на крышу. Пальцы, запущенные под спусковую скобу, при этом, скорее всего, сломались. Вторая нога тут же вписалась в голову противника, который без крика свалился с крыши и рухнул на дерево, стоявшее у стены дома.