Следствие закончилось и его материалы легли на стол Герцогу Алансотскому, Альфреду Минкусу, который дважды посещал допросы, вглядываясь в лица и глаза темных магов, пытаясь уловить хоть тень сомнения, хотя бы искру раскаяния — их не было. И тогда он понял Анну, понял ее разочарование и всю тяжесть принятого ею решения. Суд над магами был открытым, представители других государств смогли воочию убедиться в том, что в новом Алансоте есть Закон и этот Закон требует бережно относиться к чужой жизни. Приговор суда был однозначным, все двенадцать магов были приговорены к смертной казни, их ближайшие родственники лишались дара, титулов и имущества, поступавшего в казну герцогства. До последнего часа никто не мог поверить, что приговор будет приведен в исполнение. Приведенные на казнь маги улыбались, непринужденно беседуя друг с другом, иногда приветствуя увиденных знакомых . И лишь когда секретарь суда повторно огласил его решение и объявил, что казнь состоится через несколько минут, легкое, беззаботное настроение осужденных сменилось растерянностью, а затем раздались крики протеста. Все перекрывая, зазвучал голос Герцога: — Вы все знали, на что идете! Знали, что за все содеянное вами последует наказание и понесете его не только вы, но и ваши родные и близкие! Вы обманули нас, притворившись благодетелями. Взяли на воспитание детей, заранее зная, что они обречены на смерть. Вы страшные люди, вы несете зло и не раскаиваетесь в этом. Ваши семьи пострадали из-за вас! Вы умрете, как умерли дети, которых вы убили! Герцог опустил ладонь и Заклинание Суши полетело в толпу магов, стоящих в центре площади. За одно мгновение их тела высохли до состояния древних мумий, которые затем рассыпались в прах, разнесенный ветром во все стороны. Тишина стояла на площади, люди расходились, боясь поднять взгляд на Герцога и стоящих рядом с ним Инквизиторов. Лишь теперь всем стало предельно ясно — новый закон стал не просто словами, все будет так, как он устанавливает. Альфред Минкус тоже постиг новую Истину — тяжела ноша Властителя и велика его ответственность. Одного не мог он постичь — как смогла вынести такую тяжесть хрупкая женщина с невозможно синими глазами. Глава 12 Со времени прихода короля Кристиана Берга в Варизонию прошло двенадцать лет. Двенадцать лет королевство Грейсуор излечивало раны, нанесенные длительной гражданской войной. Теперь же, когда с разрухой в королевстве было покончено, многие из тех, кто помнил далекие времена, говорили, что такого порядка и изобилия, пожалуй, не было и тогда, когда Варизонией правил князь Димитриус Новак. Да и сравнивать короля Берга с покойным ныне князем было невозможно. В отличие от жестокого, безжалостного Новака король был суров, но справедлив. При нем всякий, кто добросовестно работал и честно платил налоги мог рассчитывать на безбедную жизнь. Да и налоги при короле стали в три раза меньше, чем в прежнем княжестве. Король Кристиан Берг, определив возможности для развития экономики в Грейсуоре, следовал намеченному пути неуклонно, поддерживая основные отрасли финансами и на законодательном уровне. Производство сыров в королевстве составляло почти половину экспортной выручки. Благородные сорта сыра уходили нарасхват на всех ярмарках и любой королевский двор считался бедным, если не мог позволить себе оптовую закупку сыра от мастеров из Грейсуора. Прочитав однажды в старых рукописях о том, что в одной из местностей, а именно баронстве Гедрик, в прежние времена изготавливались превосходные гобелены, Кристиан Берг изучил все тонкости этого вопроса. Оказалось, что ткачи баронства делали такие гобелены еще пятьдесят лет назад, но только на заказ, ибо работа эта была тонкой, сырье для работы — дорогим, а вкладывать средства в эту отрасль никто не желал, не видя перспективы. Гражданская война и вовсе поставила крест на работе ткачей гобеленов. Берг не поленился, разыскал тех, кто еще помнил тонкости ткацкого дела, позаботился об изготовлении ткацких станков и закупки сырья, организовал обучение молодых мастеров и за три года превратил давно забытое дело в прибыльную отрасль. Гобелены из Грейсуора с изображением батальных сцен, пасторальных видов, легендарных героев несмотря на высокую цену раскупались моментально. Оформить коридоры замков или стены гостиных такими произведениями искусства у дворян считалось признаком состоятельности и хорошего вкуса. Это был именно тот случай, когда предложение порождает спрос. Ну, и конечно же, патато, когда-то введенный в овощной ряд баронессой Анной Лоуренс, стал выращиваться не только для внутреннего рынка, но и на экспорт, считаясь продуктом чрезвычайно полезным и урожайным. Крестьяне называли его попросту картофа, по имени героя народных сказаний, имеющего круглую голову с несколькими маленькими глазками. Земли Грейсуора оказались весьма подходящими для этой культуры — королевство не знало неурожайных для картофеля лет, а некоторые любители картошечки, обратившись к науке и магии, смогли создать многие новые сорта картофеля, отличающиеся друг от друга окраской клубня и вкусовыми качествами. Король Берг, имеющий тонкий нюх на прибыльные дела, всячески содействовал всем, кто развивал все лучшее, что было в королевстве. Одним словом, у подданных королевства хватало возможностей заняться любым прибыльным делом, получив королевскую поддержку, а экономика государства получала налоги, необходимые для дальнейшего укрепления и развития королевства. Кристиан Берг имел немалый авторитет среди монархов всего мира. История о том, как он смог удержать на грани гибели бывшее княжество и превратить его в крепкое королевство вошла в исторические трактаты ученых мужей. В Грейсуор прибывали будущие монархи, сыновья королей, князей и императоров, чтобы набраться опыта в руководстве. И все было хорошо, но никто не знал о том, какая печаль точит душу короля Берга. Близок к разгадке скверного настроения короля был Филиас Тегерон, который уже не единожды заводил с ним разговор о том, что Грейсуору нужен наследник и пора бы уже королю определиться с выбором королевы. Увы, даже ближайшему своему соратнику и доверенному человеку Кристиан Берг не мог признаться, что он давно женат и его любимая женщина тоже замужем, теперь уже за другим мужчиной. Бессонными ночами он смотрел в непроницаемую темноту и вспоминал. Вспоминал свою жизнь рядом с единственной женщиной, которая ему была нужна, их общие планы и дела, как они вместе строили города и поселения, создавали и укрепляли армию, лечили и обучали людей, мечтали о государстве, в котором все будут счастливы. Он так хорошо помнил, как теплые женские ладони ласково скользили по его обнаженной спине, как тонкие пальцы перебирали его волосы… Он помнил ее запах и ягодный вкус сладких губ, помнил их шепот и свое горячее дыхание, и тихие, сладостные женские крики, и свои хриплые стоны. Он срывался с постели посреди ночи и мчался к прекрасной Аделине Морни, молодой вдове графа Жозефа Морни. Аделина всегда была готова ответить на неистовую страсть короля, король был неутомим и чрезвычайно щедр к ней. Но и влюбленная в него женщина не знала, что его не насыщали взаимные страстные ласки. Прежний голод, тоска по несбыточному гнали его от любовницы и он мог еще несколько часов скакать на лошади, пока усталость не гнала его обратно во дворец. Напрасно загонял он образ любимой глубоко в свою память, напрасно отдавал работе все свое время — время не лечило его болезнь по имени Анна. Снова и снова образ женщины с синими глазами вставал перед ним. Он убеждал себя, что не имеет права врываться в ее спокойную жизнь. Это было равносильно тому, чтобы переложить свои заботы на ее плечи, а он желал бы избавить ее от всех забот, как сейчас делает Корвин Андервуд — защитить от всего мира. Но она не нуждалась в его защите, справляясь со всеми заботами сама. Рядом с ней был другой влюбленный в нее мужчина. Рядом были любящие и глубоко уважающие ее дети, давно взрослые, но ни на день не забывающие о своей матери. Даже Этьен Лоуренс, знающий о своих истинных родителях, считал Анну своей настоящей матерью. Когда они с Анной вернулись из путешествия по другим мирам, она потеряла сознание, как только вышла из портала. Потом он несколько раз пытался навестить ее в госпитале, но с ней постоянно был Корвин Андервуд, запретивший посещение чужих людей. Стоя в коридоре перед палатой Анны, Берг видел всех ее детей, с беспокойством и любовью посещавших мать. Видел и Этьена, взрослого красивого мужчину, со слезами на глазах спешащего к Анне. Он вспоминал, как держал на своих руках маленького Этьена, считая мальчика родным сыном Анны. Как доверчиво уснул на его плече теплый, приятно пахнущий человечек. Какие новые, неизведанные ранее чувства открыл он тогда для себя! А известие о беременности жены и то, как он стоял на коленях перед ней, прижимаясь губами к совсем еще плоскому животику! Сколько прекрасного было у него в той жизни и как коротка оказалась она! А время, когда он вдруг стал неистово ревновать свою жену, открыв то, о чем никогда не задумывался — в мире так много красивых, умных, сильных мужчин и многие из них готовы идти за Анной туда, куда она позовет. Он изнывал от ревности, сходил с ума, желая закрыть ее во дворце и стеречь свое сокровище, словно мифический дракон. Сейчас он вспоминал об этом с доброй усмешкой, ибо это было доброе время. Он уже имел возможность встретиться со своими бывшими друзьями, с которыми когда-то заключил контракт на службу баронессе Анне Лоуренс. Каждый из них устроил свою карьеру и личную жизнь в Империи благодаря постоянной поддержке Императрицы. Курт видел, что даже те из друзей, что имели небольшой дар, полны сил и молодо выглядят. Видимо, все они получали особенную воду из Дивной Долины. Да, Анна никогда не забывала соратников и ему было приятно думать, что возможно в память о нем Анна не забывает его бывших товарищей. И памятник ему, первому королю Новой Земли, увековечил его заслуги перед королевством, которому было суждено в самые короткие по историческим меркам сроки стать мощной Империей. Ему в голову пришла мысль о том, что Анна знает, чья душа находится в теле Кристиана Берга. Во время их путешествия по иным мирам она сама призналась ему в этом, но у них не было возможности поговорить об их дальнейшей судьбе — тогда нужно было просто выжить и выбраться в свой мир. Даже то, что она не помнит о той страстной ночи, когда их словно бросила в объятия друг друга какая-то неведомая сила, не исключало, что она по-прежнему любит его. А может быть, ничего не было, а ему лишь приснилось то, чего он так сильно желал? Быть может, она так же, как он, мучается мыслями и воспоминаниями, но не смеет сделать первый шаг навстречу ему? Ведь она любила его, по-настоящему сильно любила! Он слишком долго мучился и ждал и все-таки однажды решился на разговор с ней. Корвин Андервуд вернулся со своей работы в столичной Академии усталым. Он любил артефакторику, ему нравилось преподавать, наблюдая, как юные курсанты, так мало понимающие в магии и в артефактах особенно, через несколько лет становились специалистами своего дела. Многие из них были способны создать нужный артефакт по заданным параметрам, а иные и вовсе изготавливали шедевры артефактного искусства. Он знал, что Анна сегодня закончила дела пораньше и уже прибыла в их замок на берегу океана, поэтому не удивился, услышав голоса в библиотеке. Однако же, судя по доносившемуся до него разговору, собеседником его жены оказался Кристиан Берг, который не нравился Корвину как двенадцать лет назад, так и сейчас. Отдельные, донесшиеся слова, насторожили его и он остановился за пышным и высоким растением, стоящим рядом с библиотекой в большом керамическом горшке. — Анна, птичка моя, ты ведь давно поняла, кто я на самом деле. Почему ты молчишь? Прошло уже столько лет, а мы все делаем вид, что чужие друг другу. Вспомни, ты любила меня и я любил тебя. Разве можно это забыть? Бросай все, пойдем со мной! Я тоже оставлю королевство, там уже есть кому заменить меня. Уедем куда-нибудь подальше, поселимся в каком-нибудь провинциальном баронстве и будем жить вдвоем, в любви и согласии. Что может удерживать тебя? Корвин Андервуд? Но ты не любила его! Страстный голос Кристиана Берга заморозил все чувства в душе Корвина. Он не мог даже предполагать, что когда-нибудь в своей жизни окажется в такой странной, такой нелепой ситуации. — Постой, Курт. Подожди, не спеши и выслушай меня. — Анна говорила с трудом, словно страдала от боли, но не могла не говорить.- Ты погиб. С тех пор, как это случилось, я старалась не возвращаться мыслями к тебе и нашей любви, иначе черная пустота сразу затягивала меня и я хотела умереть. Я не знала, как жить без тебя. Это было испытание любовью, Курт, и я его прошла. Между твоей смертью и немыслимым воскрешением в теле Кристиана Берга для тебя прошли несколько минут, все воспоминания были слишком свежи. Ты словно вышел из комнаты и тут же опять вошел в нее. И ты никак не можешь смириться с тем, что за это время я прожила целую человеческую жизнь, в которой было очень много людей, событий и тяжелых потерь. Это не ты не спал ночами, не твое сердце разрывалось от боли, понимая, что ты потерял единственную любовь своей жизни. Не ты хотел умереть, потому что не стало того, кто делал твою жизнь яркой, живой и настоящей. И не тебе приходилось жить, стиснув зубы, ради наших детей, ради тех людей, которые поверили нам и пошли за нами. Я выжила Курт, но только я знаю, чего это мне стоило. Потом я тоже теряла, страшно и необратимо. Муж мой Феликс Алиест превратился в пыль на моих глазах, как и ты, не осталось даже могилы, которую я могла бы навестить. Ты помнишь Рихарда Престона, Курт? Мой лучший друг, опора и защита, он погиб, принимая на себя артефакт, выпивающий жизнь. Такое со мной уже случалось, тогда Корвин Андервуд удержал меня в этом мире. Я же не могла спасти Престона и он лежал у моих ног, холодный, неживой. А помнишь ли ты, как я показывала тебе принцип порталостроения и мы ходили в форт Синар, где я родилась и выросла. Там мы видели Лероя Менерса, моего несостоявшегося жениха. Он стал моим мужем и очень многое сделал для Империи. Еще больше он сделал для меня, подарил мне тридцать лет абсолютного счастья и покоя. Он умер на моих руках, его отравила сумасшедшая принцесса из Невала. Она так желала его, что не могла вынести того, что он любил меня и ценой своей собственной жизни убила его. Перед смертью Лерой заставил меня дать ему слово, что я буду жить и стану счастливой. — голос Анны ломался и дрожал, она с трудом продолжала говорить. — Я не хотела больше искушать судьбу, все, кто любил меня, рядом со мной умирали. Однако же через несколько лет я навещала своего учителя, Сатори Хельманса и встретила там Корвина. Больше мы не расставались. Я не хотела такой судьбы, которая мне выпала. Я бы желала любить одного мужчину, выйти за него замуж и прожить вместе с ним все отведенные мне годы. Но кто меня спросил? В голосе любимой было столько боли, что Корвин едва удержался от того, чтобы не шагнуть вперед, открыть чуть притворенную дверь библиотеки и прижать к себе Анну, оградить от этого вынужденного, дикого разговора. Но делать этого было нельзя. Что бы там не говорил, о чем бы не умолял Кристиан Берг, Анна сама должна была решить, как ей поступить. Он остался на месте, чувствуя себя сжатой пружиной, готовой распрямиться в любой момент. А еще было больно где внутри, у самого сердца и ожидание развязки этого нелепого разговора бередило боль, делая ее почти невыносимой. — Прости меня, птичка моя! — голос Берга был глух и тосклив. Едва ли в нем сейчас можно было узнать обычный голос короля. — Я виноват перед тобой. И в своей гибели я виноват тоже. Мне не в чем обвинить тебя. Я буду ждать, ждать столько, сколько потребуется. И я всегда буду с тобой, только с тобой. Не могу перестать любить тебя. — Нет, Курт, не надо ждать. — голос Анны был печален, но тверд. — Моя честь, мой долг и мои чувства к мужу удерживают меня от опрометчивого решения. Не могу даже представить, что мы оба, король Берг и бывшая Императрица Анна, словно неразумные подростки, сорвемся, бросим все и всех, возьмемся за руки и умчимся в романтическую даль. Тебе тоже стоило бы вспомнить о своем долге. Скольких трудов стоило тебе поднять из руин Грейсуор! Неужели ты можешь бросить все — людей, которые в тебя поверили, дела, которые ты так хорошо начал? Королевство и установленный в нем порядок еще не совсем окрепли и с твоим уходом может закачаться и рухнуть. Королевство держится пока что на твоей репутации, на твоей воле. Более того, тебе необходим наследник, его появление станет очередным шагом к стабильности. Графиня Аделина Морни — она составит тебе хорошую партию. Женщина любит тебя, она здорова, умна, образованна и не слишком амбициозна. Тебе нужно думать об этом, Курт, а не о том, как сделать своей чужую жену. В голосе Анны слышался смех и Корвин тоже непроизвольно улыбнулся, его восхищение супругой было поистине безграничным. Похоже, король тоже восхитился ею. — Птичка моя, от тебя ничего не скроешь. Значит, я все-таки небезразличен тебе, если ты так много знаешь о моей жизни? Но ты не можешь представить, каково это, обнимать одну женщину, представляя на ее месте другую. — Не могу спорить об этом. Никогда не обнимала женщин в страстном порыве. — в голосе Анны явно слышалась ирония. — Тебе придется научиться справляться с этим, Курт. Невозможно вернуть прошлое, оно осталось там, вместе с нашей любовью. Прости меня, Курт. Я не могу идти против своей собственной воли. Сейчас я открою большой портал и ты уйдешь в Грейсуор. Там разберешься в своих чувствах и желаниях и примешь верное решение. Нам пока лучше не встречаться, все государственные вопросы обсуждай с Алексом. Корвин в ту же минуту перенес себя в беседку в центре замкового сада и опустился на скамью. Мысли его диким хороводом кружились в голове, не желая выстраиваться в стройные и логичные ряды. Он хотел немного передохнуть в тиши и подумать обо всем только что услышанном, но звук чьих-то легких шагов отвлек его. Он выглянул из беседки и увидел, как по садовой дорожке медленно бредет, опустив голову, дочь. Пятнадцатилетняя Мария, видимо, вернулась из Академии, куда поступила на первый курс факультета порталостроения, но не поспешила, как обычно, в дом. — Лапочка! — позвал Корвин свою любимицу. — Что с тобой? Отчего такое скверное настроение? — Папа? — удивление на лице дочери почти мгновенно сменилось на бурную радость. — Папулечка мой! С тихим всхлипом дочь бросилась к нему и прижалась лицом к его груди. Она показалась ему маленьким, несчастным воробышком, пытающимся укрыться от ненастья в ветках старого дуба. — Ну что ты, что ты! — ласково и успокаивающе поглаживая девочку по узкой спинке, Корвин прижимался губами к ее макушке. Каштановые с золотистым блеском волосы дочери пахли медом и душистыми травами. Она была так похожа на свою мать! Вот только глаза ее, карие, как у самого Корвина, приближали ее внешность к образу матери Корвина, королеве Элизбет, самой красивой женщине королевства Андервуд. Увы, красота не подарила ей женского счастья. Рядом с королем Ульрихом невозможно было и пытаться стать счастливой! Но их с Анной дочь! Ей счастье было приготовлено от рождения! Так что же послужило причиной ее слез? Наконец-то дочь перестала всхлипывать и он аккуратно отстранил ее, вглядываясь в несчастное юное личико. — Какие же горести обрушились на тебя, милая? Дочь снова всхлипнула, зажмурила глаза и выпалила: — Пап, я что, совсем-совсем некрасивая? Открыла глаза, но отвела взгляд в сторону, крепко сжав губы. Удивленный Корвин внимательно рассматривал дочь, пытаясь понять ее вопрос. Марию никогда раньше не интересовал подобный вопрос, она росла веселым, подвижным ребенком, никогда не умела долго горевать и смотрела на мир с радостью. Ее все любили, да и как было не любить это прелестное и веселое дитя? — Не знаю, почему ты меня спрашиваешь об этом, дочь, но на самом деле ты очень похожа на маму, ты из семьи Дюфрэ, а Дюфрэ никогда не бывали некрасивыми. Ты прекрасна, моя милая! Я говорю тебе это не только потому, что ты — моя дочь. Посмотри еще раз в зеркало , оно не солжет. Я не знаю, почему ты сомневаешься в своей красоте. — Тогда почему он не обращает на меня внимания? — отчаяние рвалось из самой глубины души дочери и сердце Корвина сжалось — впервые в жизни он ничем не мог помочь своей любимице. — И кто это — он? — мягко спросил, по прежнему не убирая ладоней с узких девчоночьих плечиков. — Мартин Лавольский! Со второго курса! Он со всеми общается, с другими девочками улыбается, шутит и только я для него словно невидимка, пустое место! — губы девочки дрожали от обиды и Корвин тихо вздохнул — выросла, влюбилась. Видимо, ее сердечко затронул внук Мартина Лавольского, бессменного министра обороны Империи, названного в честь знаменитого деда. — Видишь ли, моя маленькая, мы не можем нравиться абсолютно всем людям без исключения. Наверное, у вас с этим юношей разный круг интересов, разные друзья и занятия. Так что дело тут вовсе не в красоте. Ты красивая девушка, ты неглупая, с тобой интересно, у тебя хороший характер и приятные манеры. Но, к сожалению, это не дает никакой твердой уверенности, что тебя выберет тот человек, которого выбрала ты. Может быть, Мартин уже сделал свой выбор и никогда не изменит его и тебе стоит принять этот факт с достоинством. Наши чувства не всегда взаимны, дочь. — Что же мне делать, папа? Это так больно, так тяжело. — Жить, моя родная. Жить и оставаться самой собой. Твое счастье впереди, имей терпение и ты дождешься его. Они еще долго стояли рядом, Корвин обнимал свою дочь, утешая ее первую сердечную боль. Затем разговор зашел об учебе, о друзьях и наконец-то, они оба решили, что не мешает поужинать и пошли в дом. За ужином Анна рассказала о том, какими планами с ней сегодня поделился Алекс. Он присмотрел подходящее место для строительства нового порта на северной стороне материка. В планах был порт и большой портовый город, а также несколько поселений и три небольших городка. Алекс рассчитывал справиться с задачей за три года, а затем назначить губернатором края одного из младших братьев, Филиппа Алиеста. — Наверное, он прав. — говорила Анна. — Филипп из-за своей увлеченности морем никак не может наладить семейную жизнь. Он всегда в походах, на охране морских границ Империи или обучает новые кадры морских офицеров. Теперь уже есть кому его заменить, а в Морской Академии хорошо преподает Марсель Брайншторм, решивший осесть на берегу. В его жизни хватало морских битв и приключений, пора уступать дорогу молодежи. А с губернаторством Филипп справится, он имеет твердый характер, хорошее образование и значительный опыт в управлении. После ужина, прогуливаясь в саду, Анна вдруг остановилась и, напряженно глядя в глаза мужу, сказала: — Кор, мне нужно с тобой поговорить. Вернее, я хочу тебе многое рассказать, ты должен знать некоторые вещи. Ты, скорее всего, многое посчитаешь странным или вовсе невозможным. Вот только сегодня начать этот разговор я не готова. Выбери время завтра или в любой другой день, это важно. — Хорошо. — улыбнулся Корвин жене. — Договорились. Мы с тобой и правда давно уже не беседовали наедине на разные серьезные темы. Он обнял ее, не желая открывать свое знание о сути будущего разговора, лишь тихо проговорил, обнимая ее: — Я говорил, что люблю тебя, Эн? Забудь, это неправда. А правда в том, что я люблю тебя безгранично и буду любить всегда. Их разговор не состоялся, ибо события ближайших дней не дали им такой возможности. Глава 13