Утром, едва они успели позавтракать, Корвину пришел срочный магический вестник: Императорская семья Андервуд в полном составе слегла с неизвестной болезнью. То же самое случилось с начальником дворцовой стражи, двумя Советниками и начальником службы имперской безопасности. Прислал вестника заместитель начальника дворцовой стражи. — Я должен быть там, Эн. — голос Корвина звучал глухо и невыразительно. — Когда-то мне пришлось прибегнуть к самым жестким мерам, чтобы образумить аристократов Андервуда, пожелавших захватить власть по наущению соседей. Все они, оставшиеся в живых, запомнили этот урок. Однако же сейчас для них предоставляется редкий случай повторить заговор. Уверен, они не упустят такую возможность и зальют страну кровью. Будет, наверное, еще страшнее — мой старший сын женился на принцессе соседнего королевства Римия и присоединил его к Империи. Римийцы будут драться со всеми, кто вздумает покуситься на их землю и, возможно, теперь воспользуются случаем, чтобы снова отделиться. Прости меня, но мой долг — предотвратить такое развитие событий. — Пойдем вместе, но не прямо сейчас. — Анна деловито собирала в коробку кристаллы накопителей. — Надо подготовиться, известить Алекса и детей, определить Марию и Дэниса к Ричарду или Алексу с Дианой, пусть будут под надзором. Мы тоже время от времени станем навещать их. И нам нужна будет поддержка. Уладив дела с прислугой в замке, уже вечером этого дня супруги отправились в Софию. До полуночи они решали, кто отправится в Андервуд вместе с ними. В итоге утром следующего дня через портальный переход отправились двести имперских гвардейцев, пять сотрудников службы безопасности, Сатори Хельманс с супругой Гелиссой и двумя целителями, Альберт Дюфрэ и Альфред Минкус с двумя сопровождающими его орденцами. Вместе со всеми во дворец в Филати проникли четыре рекарда, на каждого из них Анна надела артефакт, обеспечивающий полную невидимость. Корвин сомневался, что им так уж необходима такая мощная поддержка, но Анна смогла убедить его, что лишними такие меры предосторожности не будут. Первые же минуты, как только они вышли из портала, породили у Корвина мысль, что жена была права. Их сразу же взяла в кольцо стража дворца, вооруженная не только мечами, но и изобретенными совсем недавно трубками, стреляющими магическими пулями. Такая бдительность понравилась бы Корвину, если бы через плечо каждого стража не была, в нарушение обычной формы, перекинута лента с бело-зелеными нашивками. Цвета барона Тира, вспомнил он и, отодвинув за спину Анну, вышел вперед. — Спокойно. — твердо произнес он. — Я — Корвин Андервуд, бывший король и Император. Я вернулся, так как получил известие о болезни своей семьи и намерен до выздоровления сыновей временно установить собственный контроль за порядком в Империи. Поколебавшись, лейтенант стражников опустил меч и махнул рукой своим подчиненным. Рядом с Корвином, за его спиной, встали Глава ордена со своими сопровождающими и Альберт Дюфрэ. Анна, Сатори Хельманс, Гелисса и целители встали за ними. Офицеры-гвардейцы выстроились на флангах и позади строя. Только рекарды оставались пока невидимками, Анна хотела иметь козырь, не зная, как сложатся дальнейшие события. По приказу Корвина их провели в комнаты, где разместили больных. Он велел также не позднее, чем через час собрать Большой Совет в зале для совещаний. Весть о прибытии бывшего Императора пронеслась по дворцу мгновенно. Они еще шли к больным, а по дворцовым коридорам уже началась суета и беготня. Корвин специально не задавал вопроса о том, кто сейчас командует во дворце и в государстве, ему хотелось, чтобы тот, кто взял на себя эту роль, сам пришел к нему и тогда он с первых же слов, с их интонации сможет определить, как вести себя дальше. Госпиталь для заболевших устроили в покоях императорской четы. Одна комната — женская, две поменьше мужских. Корвин с плотно сжатыми губами шел между кроватей, установленных в несколько рядов и с ужасом смотрел на лица людей, находившихся без сознания. Лиона, сыновья — Натан и Морис, их жены и дети, Советники Брейтон и Вазгер, начальник стражи Говард Кентли… Серые, безжизненные лица, провалившиеся щеки… В покои стремительно вошел низенький худощавый мужчина, с подозрением разглядывая всех, кто находился возле заболевших. — Я главный целитель Императора. — строго проговорил он. — Ваши люди оцепили весь коридор и не хотели пропускать меня. Кто вы и по какому праву ворвались сюда? — Не узнаете, Аларик? — выступил вперед Корвин. — Я здесь, чтобы помочь своей семье. Доложите обо всем, что относится к их болезни. — Ваше Величество! — вытянулся в струнку целитель. На лице его проступило явное облегчение. — Как хорошо, что вы прибыли! Я вижу, с вами еще люди, надеюсь есть целители? Мне очень нужна помощь, с таким случаем я не сталкивался. А болезнь наступила наутро после ужина, на котором присутствовали все заболевшие. Сначала появилась тошнота, затем головокружение и люди просто потеряли сознание. Прошло двое суток, а их состояние неизменно. — Это я прислал вам вестника, Ваше Величество! — в покои вошел высокий и широкоплечий мужчина в форме стража. — Заместитель начальника дворцовой стражи Лесли Ортен. Дело в том, что после истечения суток с тех пор, как слегли все, кого вы здесь видите, даже в Совете не нашлось никого, кто бы послал вам известие. У меня возникли опасения, что некоторые аристократы забыли тот урок, который вы им когда-то преподали. Нельзя было терять времени. Анна и Сатори Хельманс уже осмотрели заболевших и совещались, обмениваясь мнениями. — Господин Ортен! — обратилась к мужчине Анна. — Было ли что-то необычное во время ужина, после которого заболели все присутствующие на нем? — Сам я ничего не видел, но Говард Кентли, мой начальник, в разговоре упомянул, что во время ужина раздался чуть слышный хлопок и запахло болотом. Якобы это произошло в одно мгновение, а затем все стало по-прежнему. — Ясно. Значит, вы правы, учитель, это было отложенное темное заклятье. У нас немного времени. Анна повернулась к стражу. — Распорядитесь на кухне, чтобы готовили сейчас же овощные бульоны, а часов через десять — крепкие мясные. Поставьте людей наблюдать за поварами и пусть стражники сами принесут все сюда. Корвин, оставь нам людей для охраны, остальных бери с собой. Иди на Совет, разбирайся с ситуацией. Эшен, улетайте, я открою окно. Смотрите, где собираются плохие люди, много плохих людей. Прилетайте есть сюда, окно будет открыто. Господин Ортен, нужно десять куриных тушек через три часа, доставить сюда же. Анна не обращала внимания на чье-то удивление, не было ни времени, ни смысла. Им предстояла нелегкая работа. Два часа на каждого пациента. Сосуды головного мозга сужены, нарушено кровоснабжение клеток. Вся центральная нервная система подавлена непонятным образом, жизненные процессы близки к замиранию. Слабое сердцебиение и дыхание. Внутренние органы еще не подверглись некрозу, но их клетки на грани распада. Сатори Хельманс работал с удовольствием, что-то мурлыкая себе под нос, лишь изредка отрываясь, чтобы перекинуться парой слов с коллегами. О, Великая Сила! Какой интересный случай! Такое везение выпадает на долю целителя нечасто! К вечеру основной этап лечения был завершен. Целитель Аларик, которого Анна помнила с того времени, когда он лечил ее более полувека назад, почерпнул для себя очень многое в работе коллег, от диагностики до методов лечения многое было для него новым. Пришедшие в себя пациенты имперских целителей были слишком слабы и не совсем осознавали свое состояние. Горячий овощной отвар подкрепил их силы и они были погружены в лечебный сон до утра. Утром сиделки протерли выздоравливающих влажными полотенцами, поменяли одежду и постельное белье и напоили куриным бульоном. Целители повторно обследовали каждого, влили некоторое количество силы, скорректировали лечение. Полное выздоровление наступило на третий день. Дважды прилетали рекарды, подкреплялись в выделенной им комнате куриными тушками, отдыхали и снова улетали наблюдать. Анна, накладывая ладони на их головы, просматривала увиденные ими картинки и отмечала, в каких местах собирались отряды вооруженных людей под бело-зелеными знаменами с гербом барона Джента фон Тира. Корвин Андервуд медленно обвел взглядом сидящих за круглым столом людей. Вместо одного часа Советников, состоящих в Совете при Императоре, пришлось собирать на срочное совещание более суток. Корвин использовал это время на сбор необходимой информации, которую доставил Глава рыцарей Альфред Минкус. Вместе с Анной Герцог принимал картинку всех событий от рекардов. — Там много… плохо...люди плохие…- сопровождал словами Эшен показанные им картинки, на которых наемники фон Тира пили крепкое вино из стеклянных кувшинов, жадно ели куски жирного мяса, разнузданно тискали багровых от страха и смущения служанок. Обыватели боялись выходить из домов, в городах замерла торговля — купцы просто закрыли свои лавки, спасая их от возможного разорения. Связь с командирами военных подразделений, оставшихся преданными Императору, Корвин установил быстро и затем сразу же пришло время действовать четко и одновременно во всех городах — он не желал, чтобы во имя чьей-то жажды власти гибли невинные люди. Уже предпринимались попытки запереть преданных законному Императору солдат и офицеров в казармах. Наемники Тира вели себя нагло и вызывающе. Советники… С той поры, когда он выжег из мозгов аристократов Мескатира все мысли о предательстве и возможности заговора против истинной власти, Советники не имели большого влияния на политику государства. Да, совещались. Да, советовали. Но именно за собой он оставил право принимать окончательное решение — в стране должен быть один хозяин. Кто из них решил погубить его сыновей, Лиону, верных им людей? Все они сидели сейчас напротив, переговаривались и язвительно усмехались, глядя на него. Он еще не решил, кто первый из Советников ответит на его вопросы, как тяжелая дверь зала совещаний открылась и, широко и уверенно шагая, вошел человек, о котором Корвин уже не раз думал сегодня. Среднего роста, плотный, с дерзким взглядом темных глаз мужчина, не раздумывая, направился к столу. Барон Тир, удачно избежавший наказания пятьдесят лет назад, поскольку тогда не нашлось неоспоримых доказательств его участия в беспорядках. А барон между тем дожидался своего часа. И не его ли рук дело — темное заклинание, уложившее в постель и поставившее на грань между жизнью и смертью Императорскую семью? — Кто прибыл к нам, кого я вижу! — едкой иронией был пропитан низкий голос барона. — Бывший Император Андервуд! И по какому праву Ваше бывшее Величество собирает Совет и заседает здесь, словно является действующим Императором? — Я здесь по праву, данному мне очень старым законом, позволяющим мне в случае непредвиденных обстоятельств стать временным регентом с правами действующего Императора. А вот вы, фон Тир, какое имеете право, не являясь советником Императора, врываться на заседание Совета? Корвину уже было ясно: перед ним зачинщик и руководитель очередного заговора аристократов против законного Императора. Анна уже отправила ему ментальную картинку с изображением скопления вооруженных людей с повязками на рукавах в цветах фон Тиров — это были города Бримар и Лекас. Именно оттуда расползалась зараза заговора в прошлый раз, именно там проводились массовые казни особо зарвавшихся аристократов и их дружков из соседних королевств. — Я здесь по праву, данному мне Советом. Ибо вся Императорская семья безнадежно больна и кто-то должен принять на себя бремя власти. Империя не может существовать без главного человека, который обеспечит ей стабильность и процветание. — Фон Тир буквально раздувался от собственной значимости. — Вооруженные до зубов наемники в Бримаре и Лекасе призваны обеспечить процветание и стабильность? — удивленно поднял брови Корвин. Барон слегка побледнел, но тут же вызывающе поднял подбородок. — Сбавьте накал, фон Тир, императорская семья здорова, завтра вечером она в полном составе появится на приеме по случаю своего чудесного избавления от страшной болезни. Завтра же мы назовем виновников случившегося. Наемники арестованы оставшимися верными Императору войсками, Совет в полном составе я, данной мне властью, распускаю и отправляю под арест. Вас, фон Тир, тоже. Барон не стал дожидаться ареста, молниеносно выбросил он правую руку, в которой был зажат какой-то артефакт и в тот же миг превратился в медленно оседающую на пол серую пыль. — Кто следующий? — холодно спросил Корвин. — Я хорошо подготовился к совещанию. А вы собирались настолько медленно, что я успел сделать многое, в том числе разместить в этом зале несколько артефактов, реагирующих на агрессию. Желающих больше не нашлось. Потрясенные гибелью вожака, Советники молча и покорно вышли из зала и проследовали в императорскую тюрьму. На этот раз попытка переворота была пресечена очень быстро, а расследование и вовсе заняло несколько дней. Советники Императора и другие приближенные барона Тира, включая всех его родственников, самых близких и отдаленных ветвей, охотно делились со следователями деталями плана, разработанного бароном. Один из Советников, не доводя дело до пыточной, честно признался, что артефакт с темным заклинанием много лет хранился в его семье, теперь уже никто не может сказать, откуда он появился, но о смертельном его свойстве знали многие и, когда фон Тир затребовал опасную вещицу на благое дело убийства императорской семьи, ему этот артефакт вручили без всяких колебаний и оговорок. Корвин Андервуд скрипел зубами, едва сдерживая свою ярость. Близких ему людей, бывшую жену, сыновей, внуков эти люди без всякого сомнения и малейшего душевного терзания обрекли на смерть. Ради чего? Империя процветала. Законы были справедливы, налоги необременительны, армия стояла на страже спокойной жизни подданных. Кому-то просто захотелось власти. Пусть даже прольется кровь, пусть погибнут многие и разруха придет в страну, но — ВЛАСТЬ, это сладкое слово перевесило все другие соображения. Одного он не мог понять, отчего все забыли о нем, о Корвине Андервуде, однажды уже доказавшем, что он тверд в защите своей страны и своих близких? Один из допрошенных Советников откровенно признался, что Джент фон Тир провел предварительную разведку, заслав своих шпионов в Лангедон и Новую Землю. Результаты его очень порадовали и на одном из тайных совещаний заговорщиков он рассказал, что бывший Император Корвин Андервуд уже давно не интересуется состоянием дел в своей бывшей Империи. Он, якобы, сумел добиться расположения своей первой жены и теперь наслаждается семейной жизнью, полностью увлеченный детьми, женой и работой. Сыновья его и бывшая супруга Лиона также не держат с ним связи, поэтому каких-либо опасений с их стороны ожидать не стоит. Выслушав этот короткий отчет Советника, Корвин вознес благодарность Лесли Ортону, заместителю начальника дворцовой стражи. Кроме него оказалось больше некому отправить вестника с предупреждением. По результатам проведенного дознания были вынесены суровые приговоры. Об этом объявил молодой Император Натан Андервуд, выступая на Большой площади в Фалети. — Кажется, никто не извлек уроков из недалекого прошлого. — сказал он. — Снова нашлись люди, желающие испытать власть на прочность. Не надо, не стоит этого делать, ибо власть эта крепка, а все, кто сомневается в этом, в очередной раз лишатся своих иллюзий. Одиннадцать древних благородных родов сегодня вычеркиваются из книги Династий, лишаются титулов, имущества, а кто-то и жизни. Так будьте благоразумны, берегите свою страну, не раскачивайте государственные устои, сохраняйте своих близких. К счастью, римийская знать не участвовала в заговоре. Этот факт принес немалое облегчение молодому Императору — он слишком любил свою жену, римийскую принцессу Селию и всегда доверял ей. Было бы слишком больно узнать о предательстве. Но то ли заговорщики римийцам не слишком доверяли, то ли понимали, что те не выступят в их поддержку, а может быть, попросту не желали делиться властью в будущем, но в настоящем римийцы с полным на то основанием могли гордиться своей благонадежностью. Глава 14 Анна не спеша проходила по залам императорского дворца в Фалети. Остались позади горячие дни, когда необходимо было принимать быстрые решения, не давая возможности уйти от ответственности тем, кто в очередной раз затеял дележку власти, не думая о горьких последствиях для подданных собственной страны. К счастью, они успели вовремя — всех пострадавших от темного заклинания, включая императорскую семью, удалось излечить. Заговорщики схвачены и наказаны, пора уходить домой, но Корвину захотелось побыть немного в с сыновьями и внуками и посетить знакомые места. Анна не возражала. Отправив обратно в Софию Сатори Хельманса с целителями, она осталась в Фалети и теперь бродила по дворцу и по улицам города, предаваясь воспоминаниям. Она старалась не принимать участия в семейных обедах Андервудов, не ездила с ними на прогулки и различные общие увеселения тоже не посещала, предоставив все эти удовольствия мужу. Корвин не замечал, но Анна видела ясно и отчетливо, что бывшей императрице Лионе неприятно ее общество. Пусть когда-то она согласилась выйти замуж без любви, рассматривая брак, как вынужденную необходимость, опираясь на взаимное уважение и у них получилось неплохо. Спасли королевство, создали Империю, воспитали хороших сыновей. Корвин был хорошим мужем и Лиона считала, что ей невероятно повезло — в мужьях у нее был молодой, красивый, благородный мужчина и она благодарила судьбу за такой щедрый подарок. Они расстались, сохранив дружеские отношения, отдавая каждый должное силе духа и благородству своего партнера. Теперь же, встретив бывшего мужа через много лет, Лиона увидела, что он может быть еще и влюбленным, но его любовь принадлежала прекрасной женщине с синими глазами, которая принимала его нежные взгляды, как должное и давно привычное явление. В душе бывшей Императрицы неожиданно проснулась горькая ревность. Что-то очень важное пролетело в жизни мимо, не коснувшись ее даже легким касанием крыла. Проживающая свою жизнь с ровными, никем и ничем незамутненными чувствами, она вдруг подумала, что потеряла многое, не испытав любви. Лиона знала, что благодаря Анне выжила вся ее семья, что бунт имперской знати был задавлен в самом начале тоже с ее помощью, но это знание не могло удержать ее от неприязни к жене Корвина. К тому же прибывший с Корвином и Анной Герцог Алансота, Глава Ордена Рыцарей Золотого Плаща Альфред Минкус, обративший на себя внимание Лионы, тоже смотрел на женщину, как на высшее божество. И даже заместитель начальника дворцовой охраны готов был срываться по первому ее слову и выполнять любое распоряжение. А ведь Лесли Ортен был давно и счастливо женат, Лионе никогда не приходило в голову считать его легкомысленным и неверным мужчиной. Анна, прогуливаясь по дворцу, вдруг обнаружила, что много лет не вспоминала о том времени, когда была здесь и об обстоятельствах, при которых она здесь оказалась. Черный портал возле рынка в пограничном городке Латир, Гиблый лес, Вайолет и Коэн, ее странные и добрые друзья; сумасшедший колдун, погубивший их — тогда ей приходилось бороться за каждый день своей жизни и жизни своего ребенка. Она прошла через многое и победила, а потом проиграла страшно и необратимо. Вот эти самые тяжелые для нее дни она помнила плохо, словно находилась тогда в горячечном бреду, туманящем ее сознание. Хенрик Шток, мужчина с красивым и жестоким лицом, надевающий на нее пакоты, убивающий ее в камере местной тюрьмы; осознание самого страшного, что может случится с женщиной — она потеряла свое нерожденное дитя, ребенка, которого уже любила, с которым вела разговор на стоянках по пути от Гиблого леса до Фалети и которого не смогла защитить; король Ульрих, не желающий видеть ее женой принца; Эмилия Брокист, прижатая к стене телом Корвина, князь Новак… — Это было слишком давно. — думала она. — Нельзя возвращаться в прошлое, оно и без моего желания стало слишком часто напоминать о себе. И напоминает все больше о боли от тяжелых потерь. А ведь у меня было и много счастливых дней и много замечательных людей были и есть со мной рядом. Теперь вот Курт… с такой силой любимый и так страшно потерянный когда-то...мне жаль, но вернуться в прошлое нельзя, оно должно оставаться за спиной, иначе не будет сил идти вперед. Она вышла из дворца и окинула взглядом площадь, лежащую перед ним. Цветущие деревья, фонтан, бьющий высоко вверх и скульптура женщины, нежно прижимающей к себе младенца… — Вы помните, Ваше Величество, ту ночь, когда изменили до неузнаваемости эту площадь? — тихий мужской голос, раздавшийся за спиной, заставил ее обернуться. Лесли Ортен смотрел на нее со светлой улыбкой на лице. — Вы зашли к нам, в комнату стражи и попросили сопроводить вас на площадь. Я и еще один мой товарищ, мы оба смотрели, как вы меняете мир. Ваша Сила бурлила, изливаясь потоком и на месте серого камня появлялась узорчатая разноцветная плитка, следом расцвели деревья, взвился фонтан… А потом вам стало плохо и я унес вас в вашу комнату. Старый король Ульрих сильно гневался, когда поутру увидел ваше творение, но изменить ничего не смог, ваше творение оказалось вечным и неубиваемым. — Да, я помню. — тихо ответила Анна. Она вспомнила, как вдруг лишилась Силы и начала падать, не в состоянии удержаться на ногах. Вспомнила, как крепкие мужские руки подхватили ее и прижали к твердой груди. Она вспомнила, как слушала ровное и размеренное биение сильного сердца и тогда впервые за долгое время ее накрыло чувство защищенности. — Значит, это были вы? Благодарю вас, господин Ортен. Вы не хотели бы перейти работать в Новую Землю? Я открываю Школу для молодых целителей без магического дара, мне нужен начальник охраны. Вам вместе с семьей будут предоставлены самые лучшие условия. Не торопитесь отвечать, мы с мужем пробудем здесь еще два-три дня, подумайте, посоветуйтесь с супругой. — Я подумаю, Ваше Величество. — серьезно взглянул ей в глаза страж. На следующий день императорская семья в полном составе, сопровождаемая стражниками, фрейлинами и прочим дворцовым людом, отправилась полюбоваться пасторальными пейзажами. Лето было в разгаре, цветы и травы благоухали и Анна не пожалела, что согласилась с мужем и поехала вместе со всеми. Ей досталась славная рыжеватая лошадка, послушная и неторопливая. Корвин уехал вперед, о чем-то жарко беседуя с сыновьями, рядом с Анной на черном, тонконогом коне ехал Альфред Минкус, занимая ее рассказами о том, как совсем юным мальчишкой впервые попал в резиденцию Рыцарей Золотого плаща. — Я родом из одного дальнего поселения и мало что видел до той поры, поэтому рыцари поразили меня до самой глубины души. Поразили всем — своей выправкой и дисциплиной, четкой организацией жизни в Ордене. У Золотых плащей нет запрета на мирскую жизнь, они не стремятся к целибату, но жизнь большинства из них посвящена служению Ордену. Возможно, это происходит оттого, что служба эта всегда была опасна и под удар может попасть не только сам рыцарь, но и его семья, родные и близкие ему люди. Особенно хорош был в ту пору Глава Ордена, Иона Питерс. Ему было далеко за триста лет, но выглядел он, как сорокалетний мужчина. Среднего роста, статный, широкоплечий с глазами, в которых сверкала жизнь, словно он был молодым юношей. Он был чрезвычайно умен и образован. Я тогда настолько поразился именно его личностью, что другой дороги, кроме как вступление в Орден, у меня не было. Он сам занимался со мной многими дисциплинами, благодаря ему я узнал и понял о мире многое, приучился к чтению, развил свой дар, проникся идеей Питерса о справедливости для всех людей. Он понимал сам и внушал нам, рыцарям Ордена, что справиться со всеми темными магами у нас нет возможности, но мы можем препятствовать их беззаконию, сдерживая особенно жестоких и спасая подданных Алансота от различных ритуалов и других темных воздействий. Иона Питерс погиб, спасая жителей небольшого селения от нашествия нежити, прорвавшейся в наш мир по зову трех сильных темных магов. Правда, маги тоже не выжили, пытаясь подчинить себе ужасных созданий, но нас, рыцарей, это совсем не огорчило. Только смерть нашего Главы, нашего воспитателя и учителя, погрузила нас в пучину горя и отчаяния. Но это была временная слабость, мы должны были продолжить наше дело и на очередном собрании Главой Ордена мои товарищи выбрали меня. Да, я был молод, но мне доверили трудное дело и я решил, что смогу оправдать это доверие. С тех пор прошло более двадцати лет, многое случилось за это время, а сейчас и вовсе наступили другие времена. Мир постоянно меняется. — Вам, я думаю, непросто сейчас сочетать бремя ответственности за весь Алансот и оставаться Главой Ордена? — синие глаза смотрели на Герцога с участием и он отчего-то смутился от такой явной заботы Анны.