— Я рада, что тебе понравилось! Ну, разве ж моя искусность не была полезной? Теперь — иди и покажи всем этим людям, какой королевой ты на самом деле можешь быть! Двадцать один Всё утро моросил дождь. На дорогах раскинулись лужи, в воздухе застыл туман. Моя коляска медленно двигалась по улицам. Серые лошади казались царственно-чистыми, когда покидали Форт — но сейчас были все замызганы грязью. Город будто бы спрятался, скрылся за стенами домов от дождя. Я выглядывала из кареты, отодвигая занавеску, но не увидела ни одного прохожего, только серым полотном простёрлось над нами немое небо. — А где же все? Неужели они не хотят выйти, чтобы увидеть меня? — прозвучало высокомерно, но ведь это не было так, верно? Я просто не смогла бы убедить людей полюбить меня, если б не посмотрела им в глаза. — Мы не объявляли им, что вы сегодня появитесь в городе, — сказала Норлинг, — потому что это небезопасно. Вы отправитесь в детский дом, но лучше бы сделать это довольно тихо. — Мы не имеем права вести себя тихо! — ведь без людей всё это не имело значения. Я не смогу уберечь свою жизнь, свои нервы, если они мне не помогут — я должна показать людям, что я здесь была! — Остановите карету. — Ваше Величество? — Остановите карету, я нуждаюсь в прогулке. — Но, Ваше Величество… — Меня должны увидеть, — да, отец сумел бы меня удержать, но разве он был здесь? Только Холт и Норлинг — а ещё мой собственный ум, — и оставаться в стороне от народа я сейчас не могла. Действовать подобно старому королю, которого, казалось, ненавидела половина его же народа, когда все хотели избавиться от дворянства… Да что толку?! Мне надо доказать, что я не чванлива, не жадна. Что я — та девушка, которую одобрили сами Забытые. И для этого я должна была выйти. Стоило только карете остановиться, и я буквально выпрыгнула на улицу. Наоми и Мадлен выскользнули за мною, замерев за моей спиной. Оказывается, люди всё-таки были — просто их нельзя было увидеть из узкого каретного окошка. Несколько покупателей шагали, сжимая в руках корзины, на углу играли какие-то подростки, куда-то спешили бесконечные купцы, на ходу совершая выгодные сделки. Холт и Норлинг выбрались из кареты следом за мной. Холт едва заметно улыбался, но вот Норлинг казалась совершенно грустной и разочарованной. — Ваше право, — промолвила она. — Ваше право. Что ж, пусть стража идёт сюда — мы должны теперь пройтись пешком, раз уж сама королева этого желает. — Будет исполнено! — крикнул один из стражников, обращаясь к нам, и зашагал уверенно впереди. — Поприветствуйте! Поприветствуйте Королеву Фрею! Это заставило людей оглянуться. Я заставила себя выпрямиться, расправить плечи, вспоминая обо всём, что говорил о моём королевствовании отец. Вот только это было не то, что мне следовало сейчас сделать. Хорошая осанка может помочь — и в тот же миг, навредить мне. Холт и Мадлен говорили иначе — твердили, что я должна быть самой собой, быть… быть проще, чем это бесконечное шоу, которое устраивали придворные одним своим появлением. Я улыбнулась каким-то покупателям у лавки — слабо, но всё уже улыбнулась. Одна из женщин присела в глубоком реверансе. Кто-то из них окинул меня оценивающим взглядом. Она ничего не прокричала, не проявила агрессии, вот только я видела всё в её глазах. Она слышала, что я убила — и теперь оценивала увиденное. Думала, могла ли я совершить это на самом деле. Один из купцов торжественно приподнял шляпу. — О, приветствуем в городе, Ваше Величество. Что же вас привело к нам? — смело — подобным образом поприветствовать королеву. Согласился бы король Йорген принять подобное? Он бы рассмеялся и ответил, или, может быть, арестовал бы мужчину за его чрезмерную смелость? Вот только это не имело значения. Важно было только то, что сделаю сейчас я. — Приветствую и вас! — промолвила я. Голос слегка дрогнул, вот только всё равно звучал довольно уверена. — Что ж, я отправилась в Стоунгэйтский детский дом — тот, что на северной стороне города. Второй мужчина рассмеялся. — И вы заботитесь о подобных вещах именно сейчас, когда вас обвиняют в убийстве двора? Стражник подошёл к нему, но я только вскинула руку. — Я всегда заботилась об этом. Просто поняла, что следует сделать больше, чтобы продемонстрировать это. Мужчина нахмурился, глядя на меня, и я воспользовалась этой короткой паузой, чтобы вновь зашагать вперёд. Покупатели опускались в реверансах, когда я проходила мимо. — Ваше Величество, — прошипела Норлинг, стоило ей добраться до меня. — Это совсем не безопасно! Да, я знала — вот только ложь, страх, игнорирование людей мне совершенно не поможет — а вдруг это сработает? Мы миновали всё больше и больше народу, шагая по городу, и мимо нас грохотали другие кареты. Мне казалось, как сердце моё сжимается, пытаясь увеличить расстояние между мною и толпой, но я всё ещё держала свою спину прямо, старалась, чтобы вдохи и выдохи были ровными, пыталась сосредоточиться на деталях — на сером цвете неба, на том, как под ногами хлюпала вода, как уличные фонари отражались в витринах. Я должна быть спокойной. Не паниковать. Когда мы свернули в сторону бедных районов на севере города, к нам рванулась женщина. Ей было около пятидесяти, и на худом лице отражалось нетерпение. Стража ступила вперёд, пытаясь её остановить. — Ваше Величество, — пробормотала она, — прошу вас, благоволите мне… — Благоволить вам? — я обошла свою стражу, приближаясь к ней. — Что вы имеете в виду? — Моё дело в беде, Ваше Величество, и у меня слишком много долгов. Я не прошу вашего милосердия, Ваше Величество, но если б только вы меня благословили во имя Забытых, если б… Я хотела сказать… Может быть, это помогло бы… Это было самой странной просьбой, которую я когда-либо слышала это. — Но ведь я не могу сделать этого, — возразила я. — Благословить вас — как я могу? — Но, Ваше Величество, ведь Забытые избрали вас! Прошу вас! Я смотрела на неё — не в силах лгать. Несколько слов утешения ей бы и вовсе не помогли, но она казалась преисполненной надежды. Я подалась вперёд, опуская руку на её худое плечо. — Я благословляю вас, — промолвила я, — во имя Забытых. Пусть ваши долги будут отпущены, а ваше дело процветает, — я замерла на мгновение. — Чем вы занимаетесь? И как вас зовут? — Мэри, Ваше Величество. Мэри Ховард. Я изготовляю заклёпки. Если б только здесь был мой отец — он бы знал, какой совет следовало бы ей дать. Вот только сейчас я должна была справиться с этим сама. — Приходите завтра в Форт. Посмотрим, чем я ещё смогу вам помочь. — Но ведь я не просила от вас такой милости, Ваше Величество…. — Я не собираюсь даровать вам милость — я собираюсь просто помочь. Во имя Забытых. Казалось, эта фраза звучала слишком патетично, вот только женщина засияла и вновь опустилась в глубоком реверансе. Я коротко кивнула ей, шагая дальше. Люди, что просили моего благословения, были не так страшны, как те, кто хотел заполучить мою голову, но я не могла быть спасителем для каждого из них. Это Холт должен был убедить их в том, что забытые выбрали меня — вот только как теперь заставить народ в это поверить? Ещё несколько человек попросило меня о благословлении, но большинство просто провожали меня взглядом, снимая шляпы и опускаясь в реверансах. Я чувствовала их оценивающие взгляды — королева на улицах города! Небо потемнело, когда мы покинули главные улицы и направились в более опасные переулки вне центра города. Здесь здания стояли близко друг к другу — никогда не бывала здесь, никогда не чувствовала, как они гнулись к улицам, словно угрожая всем, кто осмеливался здесь пройти. Пахло отходами и гнилью, вокруг было слишком много народу. Мадлен же уверенно шагнула вперёд, кивая, чтобы я следовала за нею. Она вела нас по лабиринту улиц, пока не остановилась перед покосившейся дверью, из-за которой доносились юные голоса. Я заставила себя глубоко вдохнуть и успокоиться, когда Мадлен постучала в дверь. Отворившая нам женщина, казалось, была лет шестидесяти. Глаза её обрамляла сеточка из морщин, волосы были седы и коротки. Она казалась истощённой — но как же засияла, когда увидела Мадлен! — О, Леди Мадлен! — воскликнула она. — Вы вернулись! Как же я рада. Я так испугалась за вас, когда услышала о том, что случилось во дворце… — Меня там не было, Сьюзен, — улыбнулась Мадлен. — со мной всё в порядке. — Но я привела к тебе посетительницу, — она кивнула на меня. — Могу ли я представить тебе Её Величество, королеву Фрею? Я рассказала ей о том, чем здесь занимаюсь, и она тоже изъявила желание прийти сюда и посетить тебя и ребятишек. — Ох! — Сьюзен долго смотрела на меня, открыв рот, а после, осознав, что на самом деле случилось, опустилась в низком реверансе. — Такая честь, такая честь, что вы пришли, Ваше Величество! Боюсь, тут такой беспорядок… Ведь вы знаете — дети, дети могут иногда так утомлять… Я понятия не имела, что должна ответить — только коротко кивнула. — Прошу. Прошу, заходите! — она поманила Мадлен за собой, ещё раз поклонилась мне, кажется, не до конца осознавая, что случилось. Здание совершенно не соответствовало внутренней теплоте и добру Сьюзен. Каменные стены, голые и мокрые, разили плесенью, потолок позеленел. От пола до крыши тянулись трещины, мебели казалось слишком мало. Где-то наверху слышались крики детей — эхо их игр. Сьюзен, кажется, заметила удивление на моём лице. — О, да, Ваше Величество, я знаю, что тут всё плохо, но это лучшее, что мы можем позволить себе за те деньги, которые у нас есть. — Как я могу вам помочь? — О, вы так добры, Ваше Величество! Мы ценим даже самые маленькие пожертвования. Продукты, одежда, игрушки, деньги, но… — она поджала губы, — если вас не обидят мои слова — мы на самом деле нуждаемся в гораздо большем. Вы помогаете нам уже тем, что приходите сюда, заставляете людей заметить, что здесь происходит, вот только детям надо что-то большее, чем пожертвования. Что-то большее… Чем вот это место. Это и так было понятно. Да, я всегда чувствовала себя такой жалкой, неуклюжей девицей, что никогда не впишется в общество — но у меня был и дом, и папа, и достаточно денег, чтобы не задумываться никогда об их нехватке. Ах, какой же я была дурой! — И что же с ними всеми произошло? — О, много всего… Они все потеряли своих родителей — но по-разному. Раньше я просто подбирала детей-сирот, но люди, услышав, что я делаю, стали подкидать детей на порог. Им больше некуда идти… Старшие хоть на улице пристроятся, а малыши — они ведь просто умрут! В дверях показалась маленькая девчушка. Её светлые волосы достигали до талии, на лице можно было рассмотреть милые веснушки. — Кто ты? — дерзко спросила она. Я подошла ближе, не в силах отвести глаз от дыры на месте переднего зуба. — Я Фрея, промолвила я, — подруга Мадлен. А тебя как зовут?