— Люси, — она всё ещё хмуро смотрела на меня. — А ты пришла с нами поиграть? Я кивнула, и Люси крепко сжала моё запястье. — Тут играть нельзя, — твёрдо сказала она. — Так не полагается. — Хорошо. Люси вновь окинула меня пристальным взглядом. — Ты принцесса? — Нет, — тихо отозвалась я. — Я не принцесса. — Простите, Ваше Величество! — Сьюзен заспешила к нам. — Люси, это королева Фрея! Это женщина, что отвечает за всё-всё в нашем королевстве! Люси совершенно не казалась впечатлённой, только гордо вскинула подбородок. — А я была принцессой, — сказала она, так, что я не могла бы даже возразить, — пока меня не вышвырнули оттуда. — Люси, — голос Сьюзен зазвучал резче. — Только особые люди становятся королевами и принцессами. Они не такие, как мы с тобой! Ох, простите, — добавила она вновь, будто бы обращаясь ко всем в комнате. Но мне не хотелось, чтобы она извинялась. Я только опустилась на колени перед Люси. Обычно маленькие дети пугали меня, и я понятия не имела, что с ними делать, вот только Люси не позволяла замяться или сбежать. — Я не принцесса, — промолвила я, — и никогда не была одним из тех особенных существ, но я всё равно стала королевой. Люси кивнула, словно давно подозревала это. — Мы можем поиграть только в игровой комнате, — сказала она, отпуская мою руку. — Тебе придётся прийти туда, — и она уверенно зашагала прочь. — Я не хочу проявлять неуважение, Ваше Величество, — вздохнула Сьюзен, — но лучше б вам этого не говорить. Не дарить им лишнюю надежду. Эти дети нуждаются в еде, доме, одежде, работе, когда станут старше, а надежда им выжить не поможет. Когда мы вручили свои подарки детскому дому, то направились уже к карете. Кучер следовал за нами по улице — вот только по узким улочкам этого города карета проехать не могла. Я была счастлива вновь идти — так я могла думать. Играть с Люми и остальными оказалось на удивление весело. Она была дерзкой — я вспоминала себя-маленькой, — и такой равнодушной к людям. Сдержанной рядом с нею, казалось, оставаться было невозможно. А ещё она была умной. Умной и смелой. И добилась бы очень многого, если б только кто-нибудь дал ей такой шанс. Я зашагала рядом с Холтом. — Я хочу созвать совет, когда мы вернёмся. Он коротко кивнул. — Планируете сделать более масштабное пожертвование? — Планирую дать им то, что они нуждаются, — разумеется, я могла отыскать какой-нибудь способ профинансировать настоящее место, в котором дети смогли бы жить. Холт вновь кивнул. — Я прослежу, чтобы это было сделано. Двадцать два — Мы бы могли столько всего сделать! — сказала я Фицрою уже как минимум четвёртый раз за эту ночь. — Ты только подумай! В городе с недавней поры столь пустых домов — мы с лёгкостью могли бы отдать им хоть один! Могли бы даже сделать им школу — для детей, что не могут позволить себе учителей. И тогда у каждого появился бы шанс учиться! — я почти что подпрыгивала на месте от волнения, но Фицрой, казалось, не слишком загорелся идеей. — Не думаю, что люди очень обрадуются, если у них отберут дома, — он прислонился к главному лабораторному столу, — ведь они всё ещё кому-то принадлежат. И как ты за это заплатишь? — У двора полно золота! — воскликнула я. — Мы легко можем продать часть его. — И что ты сделаешь, когда оно закончится? Откуда возьмёшь больше? — Это будет нескоро! — проронила я, хотя знала, насколько он прав. Но при дворе золото тратили впустую — и у нас было время придумать что-то новое. — Мы можем просить людей платить за то, чтобы оставаться при дворе. Торговать с иностранными государствами. Мы могли бы столько всего совершить! — Может быть, продать этот детектор яда? — Может быть. Если, конечно, мы когда-то сможем его создать. Я вернулась к своим записям. Ничто не реагировало на этот проклятый мышьяк. Ближе всего мы оказались, смешивая его с селитрой — он неохотно растворился, да и осталась некая соль, когда я попыталась дистиллировать получившееся. Это не сработало бы как испытание, но зато что-то там происходило. А если добавить чего-то ещё, чтобы реакция стала очевиднее? Катализатор? Конечно, следовало в первую очередь заняться металлами. — Ты можешь приготовить мне немного селитры? — попросила я Фицроя, поднимаясь со своего стула. — У тебя есть какой-нибудь план на создание нового испытания? — Что-то вроде этого… Я пересекла комнату, останавливаясь рядом с металлами. Взяла немного меди, а Фицрой рядом со мной уже натянул на руки перчатки, готовясь работать с кислотой. — Думаю, ты никогда не собирался делать ничего подобного, — тихо промолвила я. — Что? Возиться с кислотой в пыточной? О, да я всегда проводил вечера подобным образом! Я улыбнулась — и вдруг вспомнила о том, как поддразнивала меня Наоми. Нет-нет, Фицрой просто не мог мне нравиться, она ведь просто подшучивала надо мной! Да это просто невозможно — влюбиться в него, позабыв обо всём, что случилось, только не в тот момент, когда я едва-едва его узнала! Вот только я всегда чувствовала его присутствие, знала, как по коже пробегала дрожь, когда он задевал меня, и сердце колотилось быстрее, стоило мне только подумать о нём, да, да… И, да, с научной точки зрения, если б только собрать все эти доказательства, стоит только кому-то со стороны услышать о подобном — разумеется, они бы пришли к столь глупому выводу! Но однозначно бы ошиблись. Тем не менее, сейчас слишком уж многое казалось нелогичным. Почему Фицрой всё ещё был здесь, если он куда лучше знал именно Стэна, да и у него не было совершенно никаких доказательств того, что я непричастна к этому убийству? — Почему ты всё ещё остаёшься здесь? На какое-то короткое мгновение он притих. — Что ты имеешь в виду? — Ну, когда Стэн ушёл… Ведь ты столько лет хорошо его знал, и ты не ненавидел его! А мы с тобой едва знакомы — всего каких-то жалких несколько недель, и почему бы не… — я убрала медь с весов. — Я бы вряд ли победила — кто угодно ушёл бы от меня. Так почему же ты всё-таки остаёшься? — Ну, причин много, — промолвил он. — Я, как минимум, уверен в том, что Стэн ошибается. Ты не убивала моего отца — и уж точно не заслуживаешь на то, чтобы умереть. А ещё я думаю, что ты станешь хорошей королевой. И меня раздражают путешествия! Вся эта пыль, спать негде — вот с какого перепугу мне добровольно на это подписываться? Я рассмеялась, но грудь всё ещё сдавливало от напряжения. — Ну и, — добавил он, и голос зазвучал немного ниже. Я чувствовала, что рядом со мной стояла чаша, что всё ещё крутилось и вертелось. — Я — как будто ты. Я повернула голову, чтобы просто посмотреть на него. Он не отводил взгляда от банок. — Ты как будто я? — О да, разумеется. Тебе это не нравится? — О… — он говорил так небрежно. А что он на самом деле имел в виду? Может быть, он имел в виду, что между нами что-то есть? Дружба? Что я бы тоже его не предала? Или что-то вроде «ты не ужасный человек — хорошо, что ты королева»? Или, может быть, он тоже влюбился в меня? Равно, как и я в него? Может быть, он тоже что-то испытывал ко мне? Я должна была у него спросить. Вот только, определённо, ни за что не набралась бы достаточной смелости. — Ты готов? — спросила я с большей уверенностью, чем чувствовала. — Что ж, начнём с меди. Фицрой изогнул брови, но после коротко кивнул. Первые две попытки оказались бесполезными. Ни медь, ни железо не реагировали — а после я добавила немного цинка. Реакция прошла незамедлительно. Цинк зашипел, выпуская дым с отвратительным чесночным запахом. — Отойди назад, — сказал Фицрой. — Это может быть ядовитым. Но я просто смотрела на газ. Реакция! Да, я наконец-то увидела реакцию — видимую, хорошо заметную… Неужели я сделала это? Но я должна была убедиться! — О, быстрее! Принеси мне немного еды. — Еды? — Да, чтобы можно было её отравить. Мне надо смешать что-то с мышьяком, потом проверить, будет ли это работать! — я махнула правой рукой, едва не сбив какой-то порошок. — Пожалуйста, быстрее, быстрее!