— Куда? — Это дорога в святыню Забытых. Единственное, что есть внизу. — Во дворце есть храм? — Разумеется! Даже если отец не верил в Забытых, это не значит, что он упустил бы возможность похвастаться золотом. Я кивнула, вновь загнула вперёд, но он потащил меня обратно. — Подожди. Мы посмотрим, когда он уйдёт. — Но поможет ли это? — Ты увидишь, что он там делал, а он нас не заметит. Мне хотелось спорить, но он был прав. Если Холт нас увидит, то не сможет спрятать все свои тайны. И ведь он не знал, что мы были здесь — а я не могла позволить ему узнать об этом, пока окончательно не исключила из списка подозреваемых. Так что пришлось ждать, укрывшись в нише статуи, прижимаясь к Фицрою — и соблюдая немотную, кошмарную тишину. Почему Холт был здесь? О, существует ли невинная причина — быть в темноте, одному… Зачем? Раздались шаги — и Холт вновь прошёл мимо нас. Я выглянула из-за статуи. Холт держал в руках мешок, и его содержание, без сомнений, было драгоценным. После того, как он пропал из виду, я выскользнула в коридор, и мы с Фицроем продолжили путь. Но храм был пуст. Лунный свет лился сквозь узкие окна, но тут не было ни золота, ни статуй, ни реликвий. Просто деревянные скамейки и алтарь — и больше ничего. Почти ничего — на алтаре оставили цветы, свежие, ещё пахнущие. — Ну что ж, здесь были грабители, — вздохнул Фицрой. — А тут было что-то ещё? — О да. Гобелены, золото, драгоценности в стенах. И всё пропало. — Холт? Думаешь, он? Мне казалось, он верит — и не мог бы украсть у Забытых… — Может быть, — сказала Мадлен, — если убедил бы себя, что это не воровство… Он ведь думал, что слишком уж ярок был старый двор? Может, считал, что золото оскорбляло Забытых? — Как удобно, — хмыкнул Фицрой. Я взяла один цветок с алтаря. Такие гладкие лепестки — и вправду, Холт. Свежесть, нежность, чистота. Хотелось опустить цветок в сумку, сохранить улику, но я остановилась. Это и вправду жертва — и пусть я не верила в Забытых, не могла её у них отобрать, поэтому осторожно положила на место, поворачиваясь к остальным. — Пойдёмте на кухню, — вздохнула я, — пока сюда не пришёл кто-то ещё. Двадцать четыре Кухня была рядом с банкетным залом. К ней вела лестница, пусть и не украшенная, но соответствующая пышности дворца. Да, здесь было лучше, чем где-либо в Форте — ровный белый камень, широкие перила. Кухня оказалась двумя огромными комнатами из красного кирпича. У одной стены выстроились печи, в центре стоял огромный стол, всё ещё заставленный разделочными досками, ножами, кастрюлями. На крючках висели сковородки, в углу высились горы пустых тарелок. Но тут не было понятно, где ж делали торт. Не осталось следов пирога или его составляющих на центральном столе, так что я отправилась во вторую комнату, осматривая шкафы. — Вот тут пустые мешки от сахара, — сказал Фицрой. — Поставь их на центральный стол. И, Мадлен, Наоми, поищите что-то, в чём могла быть вода. — Особенно если на нём есть какая-то интересная маркировка… — О да, — я осмотрелась в поисках остатков торта или золота. Но ничего не было. Сахара было слишком мало, мышьяка в нём не оказалось, и ни одного признака того, что воду привозили специально. Но должно же быть что-то! — А что ещё общего в глазури и в торте? — прошептала я. — Что мы могли пропустить? — Краситель? — предположила Наоми. — Торт был золотистым… Может, яд там. Мадлен схватилась на стол, резко побледнев. — Нет, — выдохнула она. — О нет… — Мадлен? — я схватила её за плечо. Она, казалось, вот-вот должна была упасть. — Что такое? — Цвет… А что, если это было в красках? — О чём ты? Она тяжело выдохнула. — Цвет… Такой красивый, яркий зелёный — там мышьяк как компонент! Его не едят — но ведь художники его используют, у них тогда на ногтях линии, чёрно-белые, от яда, — она соскоблила лак со своего пальца, пока не показался на свет ноготь, протянула мне руку. Ногтевую пластину пересекали белые линии. Живопись? — Не знаю, какой цвет использовали в торте, но в нём тоже могли использовать мышьяк… А если кто-то не знал… Несчастный случай? Может, никто вообще не хотел никого отравлять? Наоми нахмурилась. — Зачем пихать в краски яд? — Художник пойдёт на всё ради нужного цвета! Они ж не едят краску — это их не убьёт! А если никто не знал, и они получили захватывающий, редкий цвет с мышьяком, а его использовали в пироге… А в торте этого было столько! В каждом кусочке! Это просто цвет. Цвет… Если видеть — и не знать. Нет, нет… — она опустилась на кухонный стул. — А если они умерли ни за что? Просто ни за что? — Не знаю, — вздохнула я. — Не знаю, был ли в красителе яд. Кто-то мог использовать его по назначению… Не знаю. Сначала надо его найти. Мы искали — но не было и намёка на красители. Богатый запах щекотал нос, но мы не нашли ничего хотя бы смутно золотого или жёлтого. В сторону были отставлены четыре большие банки. Я открыла крышки — ничего, только темнота. Придвинула лампы — первый и второй были совершенно чистыми, но вот в третьем… в третьем можно было увидеть тонкий золотистый порошок. — Тут! Я нашла! — при тусклом свете сказать что-либо было трудно, но это походило на торт. Много ли золотого порошка может быть на кухне? Я воспользовалась своими инструментами, соскабливая его со стен из банки, добавляя в смешение цинка и селитры. Краситель растворился, зашипел цинк, из чаши вырвался чесночный дым. Они отшатнулись — а я просто смотрела на бурлящий метал. Вот он — ответ. Я думала, буду возбуждена — а теперь просто смотрела на эту смесь, чувствуя, как в груди затаилась странная неопределённость. Вот как это получилось, вот как их убили. — Вот и всё, — вздохнула я. — Мы нашли яд — осталось найти того, кто его подбросил. Мадлен издала дрожащий вздох. — Это необязательно убийство, — промолвила я. Но нет. Если это несчастный случай, то у меня нет доказательств в свою защиту. Никто не поверит, даже если я сделаю всё на свете. — Но, может быть, стоит продолжить расследование — вдруг это кто-то спланировал? Я взяла банку. Она была тяжёлой, неудобной — но я не хотела выпускать этот порошок. Надо было забрать его в лабораторию. — Итак… Что вы здесь делаете? Я подпрыгнула на месте. В дверях стояли двое мужчин с большими мешками. Из них торчали золотые подсвечники, какие-то чашки… Я прижала банку к груди, ударившись спиной о стол. Если они поймут, что я королева… Но они не поняли. Что делать королеве на кухне, одетой так же, как они? Они посчитали нас в лучшем случае грабителями, такими ж, как они. — Ищем специи, а вы? Мадлен шагнула вперёд, улыбаясь так очаровательно, что все следы паники будто бы растворились на её лице. — О, господа! — воскликнула она. — Вы тут чтобы убраться? Мы стараемся изо всех сил! Королевский совет сказал, что скоро тут будут люди. Мы пытаемся сделать всё как можно лучше, но этого мало, мы не так сильны, чтобы справиться самостоятельно… — она смотрела на них с поразительной надеждой. Мужчина уставился на неё. — О да, — кивнул он. — Мы просто пришли помочь убраться. — Замечательно! Но, кажется, у вас закончились мешки. Думаю, в этом шкафу должно что-то быть. Проверим? Она ступила к двери, но мужчина шагнул вперёд. — Стойте, — он посмотрел на банку. — Можно я возьму? Кажется тяжёлым… — Нет-нет, — я старалась не заикаться. — Всё в порядке. — Там специи?