Я прижалась к ней. — Не знаю, что бы я делала. Без вас двоих… — Ты невероятная, — выдохнула Мадлен. — А без нас — ну, может быть, совсем немножко было бы труднее. Я тихо, грустно рассмеялась. Двадцать девять — Вы задержали Фицроя? Холт перегнулся через стол, не скрывая ни неверие, ни удовлетворение. — Да, — кивнула я, стараясь говорить спокойно. — Это было необходимо. — Мне жаль, что так получилось, — вздохнул Холт, — но он доставлял слишком много неприятностей. — Нет, — ответила я. — Это не имеет никакого отношения к тому, что вы прежде сказали. Но я отыскала доказательства его лжи. И его отец хотел его сослать — значит, у него был мотив и подозрительность в действиях. — Мудро, — кивнул Холт. — Я подозревал, пытаясь предупредить… — Да, — отрезала я, чувствуя, как вырываются на свободу часы рыданий и утомления. Он мог быть столь мудрым и превосходным — но я всё равно не была уверена в том, что он не причастен к случившемуся. Я всё ещё его подозревала. Как он может так выражать своё мнение? — Я знаю, что вы подозревали! Вы были против Фицроя изначально, без единой на то причины! Вы считали, что он виновен — так или иначе! Почему? Потому что его мать не была королевой? — Я только подумал, Ваше Величество, что вам будет лучше. Хотел вас защитить! — И нашли улики? Что-то кроме того, что его хотел сослать отец? — Нет, Ваше Величество, но это было подозрительно, и… — Подозрительно? Если же вы осуждаете за это людей, то, может быть, расскажете о том, по какой причине несколько дней назад были во дворце? Что забрали из часовни? Молчание — и взгляд Холта. — Ваше Величество? — Я вас видела! Была там, расследуя убийства, видела с сокровищами в руках! Вы пробрались туда, где все погибли — а это не подозрительно? Как думаете, я должна арестовать и казнить вас за это, не получив никаких истинных доказательств? — Расмус? — переспросила Норлинг. — Как же? — Я был во дворце, Ваше Величество, — медленно ответил Холт. — Но помогал вам. Это святилище — оскорбительно для Забытых, и для сражения со Стэном мы нуждались в золоте. Я хотел использовать его для поддержки… Я могла в это поверить. Хотела ненавидеть его, хотела, чтобы он был во всём виноват, но в это я верила — потому что это было правдой. — Что же, — выдохнула я, — просто… — слишком много бессонных ночей — и слишком я не хотела верить в правоту Холта. Ошибка, просто ошибка. — Мы должны действовать решительно, но не радикально — пока не узнаем всю правду. Я понимаю, что вы просто хотите меня защитить, вопреки обстоятельствам, но вы должны просто давать мне советы. А могу я принять этот совет или нет… — я тяжело вздохнула, — ничего не надо делать. Не надо никому говорить, пока у нас не окажется достаточно доказательств, тех или иных… — Фрея. Если вы думаете, что он… — Мыслей мало — сейчас точно. Даже когда Стэн идёт к нам. Надо знать. — Вы не сможете держать это в секрете, — вздохнула Норлинг. — Люди будут сплетничать… — Так пусть сплетничают! Если мы ничего не скажем, они не будут знать, что произошло на самом деле. — И придумают всё, что угодно, вместо правды… — Пусть придумывают! — я убрала с глаз волосы. Да, я давно не спала, и усталость накопилась во всём теле. — Мне нужны доказательства. Я должна знать. — Ваше Величество, — вздохнул Холт, — Стэн в трёх днях от столицы. Надо работать над оборонной стратегии. Мы поставили на стены всех, кого сможем, но сил для битвы с ним всё равно слишком мало. Надо подготовиться… — Мы готовимся — и готовились. Но это тоже важно, — даже важнее. Я не представляла себе, как могла победить Стэна, как могла его остановить, если он не сдастся. Но зато я могла докопаться до сути этого убийства. Могла разобраться со случившимся, пока не прибудет Стэн — и всё не разрушит. Я не имела права грустить, пока раз за разом в тот вечер пересматривала бумаги, пытаясь найти то, что упустила. Факты — это просто факты, нет смысла над ними плакать, когда Фицрой лгал мне обо всём этом… Я не могу отвлекаться. Слишком много важного вокруг. Но я не могла игнорировать свои мысли — не тогда, когда он был первым обвиняемым… Я должна отыскать доказательства — а значит, должна думать разумно. Вот только ничего не получалось. Вопреки тому, что я бормотала, рыдая вчера на плече у Мадлен или Наоми, я вспоминала выражение его лица, когда впервые показала записи, когда знала, что он лгал, знала, что скрывал, что мог быть виновен, мог ненавидеть меня, не любить… Нет. Это не доказательства. Я могла обыскать его покои — но что-то по-настоящему угрожающее он бы уничтожил. В Форте не было ничего, что помогло бы мне. Надо вернуться во дворец. Если б я могла попасть в покои короля — вдруг Фицрой забрал не всё? Да — я должна. — Ваше Величество? — в комнату заглянул один из стражников. — Из города к вам прибыла женщина. — Из города? — я думала, визит к Густавитам ничего не дал. Конечно, они не могли прийти в Форт, но если эта женщина — одна из них. Женщина ждала меня в солдатской каптёрке у передних ворот Форта. За нею наблюдали четыре десятка стражников — но зато ей выделили стул. Она вскочила, задрожала, когда я вошла, и я поняла — вот кто она. Та старушка, к которой я прикоснулась в тот вечер. Теперь она коротко поклонилась. — Ваше Величество, — выдохнула она. — Вы сказали, что мы можем прийти и поговорить с вами. — Да, — медленно ответила я, — но не была уверена в том, что кто-то придёт. — Но ведь вы нас посетили! Думаю, хотели, чтобы мы отреагировать. Да, некоторые были в ярости, когда вы пришли, но молодые так много глупостей совершают… Они хотят всё изменить, и если вы готовы — я подумала… — Спасибо. Мне жаль — я не знаю вашего имени. — Бэйквэлл, Ваше Величество, Мэри Бэйквэлл. Я хотела сказать… Некоторые люди за вас, Ваше Величество. Среди Густавитов. Хотят вас выслушать, верят в поддержку забытых… Но некоторые — они хотят верить, но им нужны доказательства. — Доказательства? Сомневаюсь, что можно доказать подобное. — Не знаю, Ваше Величество, но они так чувствуют. Конечно, есть те, кто не будет счастливым, пока не начнёт орать… Но я обещаю вам, клянусь — никто не был замешан в том, что случилось при дворе. Мы никогда подобным образом не поступали. Да, некоторые считают, что это правильный путь, они однажды пытались на вас напасть — но на самом деле большинство просто желает перемен. Им просто нужно действовать, чтобы верить… Если б я могла их убедить! Возвращалась я во дворец одна. Без стражи, без друзей — никто б меня не защитил, вот только кому доверять? Мне нужны улики — улики, которые никто не сможет подменить. Меня никто не остановил. Стража на входе Форта, казалось, испугалась моего приказа, но врата всё равно открыла. А как они должны были реагировать, когда королева решила отправиться в город? В залах дворца на сей раз было тихо. Иногда до меня доносился шорох крыс — они поселились здесь совсем недавно, — но ни человеческих шагов, ни голосов не было слышно. На меня смотрели немые портреты, и ступала я, кажется, слишком громко. Особенно внимательно наблюдал отец Фицроя с огромной картины — одна рука на бедре, вторая сжимает меч, который он на самом деле никогда в своей жизни не держал… Фицрой не противился, сказал, где были покои отца, его кабинет — мне казалось, это была правда. Внутри его комнат на третьем этаже. Открытая дверь. Я замерла на пороге. Никогда прежде не была в королевской части замка — и хотя он умер, а я королева, мне казалось, что я всё ещё нарушаю запреты. Но я не могла позволить такой глупости себя остановить — и силой воли буквально втолкнула себя в коридор. Такого я не ожидала. Король любил показность, был расточителен, но тут не было ни золотой обшивки, ни этих гадких статуй. Просто несколько картин на стенах — и покои казались почти пустыми. Его исследовательская комната казалась разумнее, чем я полагала. Большую часть комнаты занимал дубовый стол, к стенам прислонили шкафы. Никаких картин — только светильники, которые я зажгла слишком быстро, пытаясь изгнать тьму. Тут было пусто — Фицрой постарался на славу. Но при всем своём желании, всю комнату он вынести не мог. Что-то должно было остаться. А ещё, казалось, король был настоящим грязнулей. Бумаги запихались поверх книг, валялись на подоконнике за шторами, стояли в углу и под столом огромными кучами. Окинув их взглядом, я подумала, что они уже слишком стары — вот почему Фицрой их не трогал. Но я не могла позволить воле случая решить судьбу королевства. Доказательства могли таиться где угодно. Я устроилась в королевском бархатном алом кресле. Ох, слишком он заботился о комфорте и злате — думай он хоть в половину так же о державе… Я вновь осмотрела взглядом хаос на столе. В моём распоряжении было мало времени, а на уборку пошло бы, наверное, несколько часов, но я должна была задействовать свои сильные стороны. Хотелось разработать систему, разложить всё по частям, пока передо мной не раскинется вся картина. Летели часы, армия Стэна была всё ближе и ближе к столице, а я ничего не нашла. Ни слова о Фицрое, ни слова о банкете, ни слова об убийствах. Несколько писем от дворян, какие-то примечания на законопроектах, просьбы советников. Записка от Холта с предупреждением о праздновании дня рождения — но ни слова в ответ от короля. Одно письмо пришло напрямую от Расмуса Холта. Он просил короля подумать о том, чтобы использовать украшающее часовню золото для поддержки жертв наводнения на западе, но король приказал ему поискать ресурсы получше. Я провела пальцем по подписи Холта — да, ещё вчера я добавила бы это к списку причин, по которым Холт мог стать убийцей, почему ненавидел короля и мечтал о новом режиме, но теперь не была уверена. Он пояснил своё появление при дворце, подтвердил, что поддерживает благотворительность и регилиозную чистоту — а это не мотив для убийства.э После того, как я обыскала весь стол, бросилась рыскать по полу, пытаясь отыскать выпавшие страницы. Ничего стоящего — и я бросилась к книгам на полках, принялась перебирать их, искать хоть что-то среди страниц. За одной из штор оказалась мусорная корзина, полная доверху. Незаконченные письма, перечёркнутые слова и сплошной дух разочарования. — но не сыскала ничего полезного. Через несколько часов на королевском столе стояли аккуратные, упорядоченные по темам стопки писем — и я не отыскала ничего, кроме потерянных в беспорядке монет. Я откинулась на спинку кресла, смеживая веки. Я ничего не нашла — ничего полезного. Нет, больше оставаться в этой комнате я не могла. Следовало размять ноги, посмотреть другие комнаты, поискать… Я выскользнула из кабинета и замерла — напротив двери висел огромный пейзаж. Прежде его прятала темнота, но теперь он словно притягивал мой взгляд. Оранжевые, жёлтые от лучей заходящего солнца холмы. Небо радужное и яркое, закат — ало-синий, — и полоса почти золотого… Такого, как в пироге. Такого, как тот краситель на кончиках моих пальцев. Я подошла ближе, пока едва ли носом не ткнулась в холст. Искала подпись, признак происхождения — но ничего не было, и я вытащила картину из массивной золотой рамы. Внутрь была сунута записка.