Я поднялась по лестнице, постучала в дверь его покоев, но никто не отвечал. Повторила стук. Ничего. — Фицрой? — может быть, он спит? — Фицрой? — я легонько толкнула дверь. Лампы внутри пылали, по комнате разливался тёплый свет. Я проскользнула внутрь, оставляя дверь слегка приоткрытой. В спальне тоже пылали огни, но Фицроя нигде не было. Так странно. Он не в лаборатории, не спит — может быть, разминулись в коридоре? Впрочем, лампы показывали, что далеко он не ушёл — скоро вернётся. Я подошла к полкам у задней стены комнаты. Вопреки тому, что он был здесь лишь пару недель, в шкафу уже стояли книги — какие-то романы, книги по истории, что-то о науке. Улыбаясь, я взяла одну из них — точно то же, что нравится мне. Несколько листов бумаги выпали из книг на полке. Один из них скользнул по полу, и я наклонилась, чтобы поднять его. Неразборчивый почерк — письмо от его отца. Это личное. Я не имела никакого права это читать, уж точно не без его разрешения, но отчего-то мне становилось не по себе — я рассмотрела одно только слово. Наследник. Я не могла остановиться. Читала слишком быстро, словно от времени зависела тяжесть преступления — но слова были бессмысленными, терялись, и мне пришлось скользнуть взглядом по ним медленнее. Они всё ускользали, во второй, третий, четвёртый раз… Проект указа, что гарантировал, что Фицрой никогда не унаследует трон. Мои руки тряслись. Я потянулась к другим бумагам — король запрашивал мнение своего совета. Его болезнь стала для него наукой, он теперь должен заботиться о наследнике… Он должен убедиться, что корона будет в надёжных руках. Если у него не будет детей, то пусть наследует его брат… А третье письмо говорило об изгнании фицроя. Он всё анализировал, насколько ценным тот был, было бы его изгнание таким уж важным… Может быть, это единственный путь? Король противился — ведь тот был его сыном, — но после всего согласился, что трудно будет подобрать должную альтернативу. — Фрея? Что ты делаешь? Я подскочила. Фицрой стоял в дверях, всколоченный после сна, и я сжала бумаги крепче. — Что это? Кровь отхлынула от его лица. — Фрея, — осторожно промолвил он. — Я знаю, как это выглядит, но… — Ты знаешь, как это выглядит? — рассмеялась я — получилось слишком уж зло. — Скажи мне, что ты этого тут не оставлял. Что это Холт пытался меня настроить! Он не ответил. — Ты это от меня спрятал! Холт не ошибался, — мне стало плохо, — ты знал, что отец тебя наследником не сделает. Он хотел тебя изгнать — и ты скрыл это от меня! — Да. Но, Фрея, пожалуйста, послушай… Он шагнул ко мне — и сердце едва не вылетело из груди. — Ну что ты можешь сказать? — Я не знал, что планировал папа. Поверь. Я только прочитал это в твоей лаборатории, клянусь! — Так почему же ты это от меня скрыл? — Запаниковал! Не знал, что будет, если кто-то узнает, твои советники и так мне не доверяют… — И ты очень удивлён? — Я не хотел, чтобы и ты мне не доверяла! Я думал, если ты не прочитаешь, Фрея, я… Ты должна мне поверить! Паника не означает, что я… — Ты мне лгал. Ты… — мне казалось, что эта мысль украла моё дыхание — но я должна была помнить о важном. Не о нас. Нас — нас никогда не существовало. — У тебя был мотив, Фицрой. Вот почему ты скрыл это. Во что я должна верить? — Я сказал тебе. Той ночью я потерял всё, что у меня было. — Ты бы потерял всё, если б та ночь не случилось! Скажи мне, Фицрой! Скажи, что ты ничего не получил от его смерти! — меня колотило от гнева и страха — казалось, слова обрушились камнями на меня. Лицо Фицроя стало мертвенно-белым. — Потому ты меня целовал? Потому говорил, что любишь? Чтобы просто… отвлечь?! — Нет, Фрея, — он рванулся вперёд, а после, заметив мою дрожь, замер, словно кто-то остановил его. — Я говорил правду. Я думаю, что ты лучшее из всего, что было в моей жизни. Пожалуйста… — Прекрати лгать! — Я не лгу! Фрея, послушай… — он вновь подошёл ближе, но руки всё так же дрожали. — Да, я знаю двор. Попытайся я отвлечь тебя, окрутить, думаешь, у меня бы получилось? Не я ли говорил, что надо делать, как надо действовать, что надо спешить? Зачем… Да разве так лгут? Тогда я бы постоянно поддакивал… — Ты умён! Ты мог вычислить наилучшую стратегию! Он содрогнулся. — Прошу, Фрея, выслушай меня. Позволь мне объяснить. — Нет, — если он и раньше лгал, то, может быть, и сейчас — а я и не узнала бы? Ведь я так наивна! Он доказал это — и если б я проигнорировала это только потому, что хотела, как бы я выжила? Идеальная жертва! Всегда преисполненная сомнений, изолированная от общества! Фицрою надо было лишь помочь мне, притвориться таким, как я — и я пропустила бы всё, что свидетельствовало о предательстве! — Если ты хочешь, чтобы я тебя выслушала, чтобы я тебе доверяла — ты останешься здесь и дождёшься стражи. Попытаешься сбежать — и я пойму, что ты виноват. А если ты не виновен, как сам говоришь, то всё будет хорошо. — Ты ведь поверишь, если я скажу правду? Или нет — как сейчас? Я заставила себя смотреть ему в глаза — руки всё ещё дрожали. — Поверю. Фицрой не бежал. Я привела стражу к его двери, дала строгие инструкции — никого не пускать без моего разрешения. В горле застыл комок — и от каждого слова мне становилось всё хуже. Я не могла позволить себе расстраиваться. Следовало сосредоточиться. Стэн всё ещё надвигался на столицу, убийцу мы не нашли, и если виновен Фицрой — поверил ли бы Стэн, что я тут ни при чём? Ведь я его друг — я под подозрением. Как и говорил Холт. Я должна была передать Фицроя Стэну — убедиться, что это совпадает с его версией о справедливости. И если он виновен… Если это Фицрой всех убил… Я почти рванулась в свои покои — и мир поплыл вокруг меня. Стоило только оказаться за дверью, и я рухнула на кровать, позволяя рыданиям задушить меня. Дэгни громко мяукала, пытаясь ткнуться лбом мне в предплечье, но я проигнорировала её. Нежная рука легла мне на плечо. — Фрея? — Мадлен. Я повернула голову, даже сквозь слёзы видя, как она была хорошо. Да, волосы были заплетены в косы, глаза затуманил сон, но даже беспокойство её не портило. — Что не так? — Всё, — выдохнула я. — Всё, — я села на кровати. Мадлен устроилась рядом со мной, и Дэгни запрыгнула на колени, всё ещё сожалеюще мяукая. Я легонько провела ладонью по её голове. — Что случилось? — Мадлен… — слова не хотели вырываться на свободу. — Это Фицрой. Я думаю, это был он. Он мне лгал. Отец собирался изгнать его, и… я не знаю, что и думать, но должна была взять его под стражу, а теперь не знаю, что делать… — Тише, — Мадлен обняла меня, пробежалась пальцами по волосам. — Тише. Всё будет хорошо, Фрея. — Но он не мог! Я доверяла ему, а теперь… — Ты совершенно уверена, что это был он? — тихо сказала она. — На него не похоже. — Не знаю! Но он лгал, прятал улики, спрятал письма! — Что случилось? — в дверях появилась Наоми, всё ещё щурясь ото сна. — Фрея, ты в порядке? Я покачала головой — и она больше ничего не спрашивала. Только подошла ближе, опустилась на кровать, нежно положила руку мне на плечо. — Ты должна понять, — промолвила Мадлен. — И даже если он виновен… Я так долго знала его, Фрея! Он — один из немногих, кто… Может быть, он полагал, что на то есть веские причины? Может быть, это было… — Причины? Какие причины считаются вескими, чтобы убить стольких людей? И Стэн атакует — если я хочу его остановить, то не могу быть милосердной! Стэн никогда не простит мне. Я просто не могу! И не представляю, что он мог это сделать! — Нет, — вздохнула Мадлен. — Никто не хочет верить, что это один из его родных. — Но что делать? Придётся объяснить, почему он сбежал — и люди будут виноваты!.. Но я не могу отпустить его — не могу! — Ты сможешь, — вздохнула Наоми. — Ты всё сможешь. — Я столько раз ошибалась… И теперь, когда он мой друг, я не могу… — Фрея, — Мадлен повернула меня к себе лицом, — ты хорошая королева. Поверь мне — я знаю, что такое двор. Я провела тут всю свою жизнь. И ты — лучшее, что здесь было. Просто сделай всё, как надо. Поверь в свою силу. — Но ведь… — Разве не ты продержалась столько времени?