Делаю то, что должна. Было не так уж и удобно — и мне казалось, будто меня сжигало изнутри. Пальцы покалывало, паника напоминала о себе, но я заставляла себя дышать. Экипаж остановился у невзрачной усадьбы на ничем не примечательной улочке. Я вышла — приказала себе идти. Я не должна бояться — но ведь я не знала, чего ожидать, понятия не имела, куда шла, но должна была с ними поговорить. Я знала — меня там ненавидят, и мне следует это изменить. Вот только это не походило на правильную постановку задачи. Так или иначе, я сюда прибыла. И могла сделать то, что задумала. Стража выступила вперёд, чтобы известить о моём прибытии. Да, я сказала им выглядеть столь безобидными, как это возможно, но всё равно поёжилась, услышав стук в дверь. А если всё это закончится дракой… Нет. Для этого они слишком разумны. Лучше притвориться, что это обыкновенное собрание, отрицать правду, пока ложь не станет ею. Человек, отворивший дверь, был спокоен — не показал и нотки страха, когда увидел стражу. Когда мои люди сказали, что я хочу с ними поговорить, не уточняя, что мы знаем, кто они, он без колебания поклонился, губы растянулись в радостной улыбке. Люди внутри, наверное, что-то меняли, скрывали улики, но этот мужчина был отражением спокойствия. Он вновь поклонился, когда я шагнула вперёд. — Рада повидать вас, — промолвила я. — И мы, Ваше Величество. Хороший актёр — самое место при дворе. Он привёл меня в прихожую, потом дошёл до гостиной. Там собралось много людей — от мальчишек младше меня до женщины с белоснежными волосами и морщинистой кожей. Кто-то был одет в грубую одежду, кто-то — в что-то откровенно дворянское, и здесь были люди со всего города, наверное, около тридцати человек. Их оказалось больше, чем моих придворных. Они не все были так же хороши, как и тот мужчина, что отворил передо мною дверь. Страх всё ещё струился по комнате, и кто-то смотрел на меня с ужасом и с удивлением. Другие выглядели совсем уж агрессивными, бросали вызов — вот за кем надо наблюдать. Никто не двигался. Никто не выражал своего почтения. Все они были слишком поражены — либо слишком злы. Может быть, они и не думали, что на их встречу случайно может заглянуть королева, одарив их улыбкой. Если б месяц назад в мой дом вошёл король, я бы рухнула на пол от шока — а ведь я видела его часто, пусть и издалека. Все молчали — не знали, что делать. — Спасибо вам, — сказала я. О, меня даже не вырвало — каков успех! — Спасибо, что согласились увидеть меня. Ещё более удивлённые взгляды — а после пожилая женщина, стоявшая у двери, будто бы опомнилась. — Ваше Величество, — она медленно встала, а после попыталась опуститься в реверансе, сжимая зубы от усилий — так ей было больно. — Нет-нет! — быстро воскликнула я, бросившись к ней и положив руку на плечо. — Не стоит. Мы ведь не при дворе. — Нет, — ответил мужчина, — не при дворе, — и голос его звучал агрессивнее всего. Женщина удивлённо смотрела на мою ладонь. — Спасибо, Ваше Величество, — наконец-то промолвила она. Она не хотела, чтобы я прикасалась к ней — это было нетрудно понять. — И что ж вы нам хотели сказать, Ваше Величество? — поинтересовался всё тот же мужчина. — Должно быть, это важно, раз вы явились лично. — Я хотела услышать вас — ведь это единственны способ узнать истину, — я всё ещё стояла в дверях. Да, надо пойти вперёд, сесть, но, может, лучше стоять? Или это недружелюбно? — Хотела узнать, что вы скажете. Ведь вы заботитесь об Эприа. А теперь всё меняется — вы видите. Хочу узнать, что вы думаете о царстве. Да, я читала брошюру, но… — нет, это отнюдь не было тем красноречивым призывом, на который я надеялась. И все молчали. Настороженные, разгневанные, смущённые. — Какую брошюру, Ваше Величество? — спросил тот злой мужчина, словно я пыталась его обмануть и заставить признаться в государственной измене. — Трактат Густава. — Никогда о нём не слышал, — пискнул мужчина. — Действительно? А ведь он был во всём городе… — Но зачем? — подала голос круглолицая девушка у окна. — Я думала, он запрещён. Я посмотрела на неё. — Не думаю, что знание способно приносить вред, а запреты заставят его исчезнуть. Зато они позволяют людям манипулировать общественным мнением. Сто лет назад, может быть, им и не нравилось написанное, но я полагаю, что эти идеи весьма хороши. Да, двор расточителен. Я не согласна с радикалами и убийцами, но когда люди прочитают настоящие мысли Густава, может быть, переосмыслят свои действия. Это кажется мне важным. — И как же вы думаете, что люди неправильно понимают трактат? — глумливо спросил тот самый мужчина. — О, полагаю, там не всё так уж жестоко, как полагают некоторые люди. Мне хотелось бы, чтобы каждый знал, за что он выступает. — О, простите за моё невежество, Ваше Величество, — заговорил тот мужчина, что открывал нам дверь. — Но я не понимаю, почему вы нам об этом рассказываете. Это было уж точно не то, что я себе представляла, когда только шла сюда. Признаться, я надеялась хоть на какую-то реакцию с их стороны, но всё проходило так спокойно! Ни насилия, ни опасностей! Я могла даже задержаться здесь — словно позволить себе на время отдохнуть! — Мне просто хотелось, чтобы все знали — да, каждый, кто принимал участие в покушении на двор и навредил кому-либо, должен быть наказан… Но все остальные… Меня радует новизна в нашем королевстве, и мне хотелось бы, чтобы сейчас жить стало немного лучше, чем прежде. А если люди сами того желают, то я только приветствую их начинания — пока они несут мирный характер. И, предполагаю, я сказала то, что хотела. Если же и вы хотите донести до меня что-нибудь… приходите в Форт. Я хочу услышать это. Но они всё ещё никак не отреагировали. Я кивнула им и повернулась, собираясь уходить. — Почему? — спросил кто-то, подавая голос откуда-то из-за моей спины. Почему? Какой замечательный вопрос — я даже обернулась. — Потому что, — спокойно ответила я, — какой смысл сражаться за трон, если не собираешься ничего менять? Двадцать восемь Стэн продолжал двигаться вперёд. У нас было лишь три дня до той поры, пока он доберётся до городских врат. Мы могли ошибаться — я повторяла это раз за разом. Он может остановиться на несколько дней, собирая армию. Вот только наши шпионы говорили, что он возвращается, и вряд ли что-то могло это изменить. У меня ничего не было — и советники тоже об этом отлично знали. Да, я могла заручиться поддержкой народа, без конца твердить о Забытых, но не могла победить Стэна. Слишком уж мало мы сделали, чтобы остановить его. Я не знала, кто был убийцей. Да, может быть, Холт, скорее всего, Холт, но мне нужны были доказательства — равно как и доказательства своей невиновности. Я не могла спать. Я должна была подготовиться, пока ещё было время. Я прокралась в коридор из комнат, стараясь не разбудить Наоми или Мадлен. Входная дверь была приоткрыта — и из-за стены доносились тихие голоса стражников. — Но Стэн хороший человек, — сказал один. — Да, он не наследник, делает всё не так, как раньше, но он достойный лидер, он хороший! Разве он не может на что-то рассчитывать? — Да он на всё рассчитывает, — вздохнул второй. — Ты забыл, его противник — юная девушка, не знающая войны. Что она может против него сделать? — Так почему ты ещё здесь? — А разве это не безопаснее всего? — отозвался тот. — И я ничего не имею против нашей новой королевы. Она хорошая девушка, и если она и противится ему, то только ради общего блага. Я счастлив её поддержать, и если она победит, то Стэн должен радоваться, что может к нам присоединиться, а если нет — мы сможем встать на его сторону. Он всегда был очень разумным. — Что ж, да, — согласился первый, — да, так и есть. Я замерла у двери. От их слов всё в груди сжималось — но они не были изменниками, по правде. И за желание выжить я их винить не могла. Я вновь скользнула к двери в собственную спальню и прикрыла её за собой — чуть громче, чем следовало. Стража тут же умолкла. К тому времени, когда я вновь подошла к двери, они вытянулись у стен, словно и вовсе никогда не говорили. — Мы можем вам помочь, Ваше Величество? — спросил стражник слева. — Всё в порядке. Просто надо немного отдохнуть, — я выскользнула в коридор. — Думаю, отправлюсь в свою лабораторию. — В таком случае, мы должны последовать за вами, ваше Величество. Да, они должны — но после этого разговора мне хотелось побыть одной. Я не хотела, чтобы меня защищали люди, что отлично осознавали, что сами на это не способны. — Нет, — ответила я, — внутри Форта я в полной безопасности. Подождите меня здесь, — и, ступая, как настоящая королева, я ушла — знала, что никто не сможет мне перечить. В коридорах было до ужаса тихо. Странный оранжевый свет факелов бросал на каменные стены длинные тени, в темноте растворялись высокие потолки, звуки эхом отбивались от камней, словно кто-то шептал мне на ухо — а я не могла его увидеть. В лаборатории не оказалось даже Фицроя. Может быть, он спал — как любой нормальный человек в три часа ночи. Мне до ужаса хотелось поэкспериментировать, немного сфокусироваться, как это было с испытаниями над мышьяком, но я понятия не имела, что делать. Ведь не было что проверять, не было над чем работать. Так что я вновь взяла в руки письма, надеясь найти что-то, что могло бы мне помочь. Упоминание о Холте, намёк на королевскую болезнь… Ничего — только мысли о мёртвом короле, об этом человеке со своими мыслями и стражами, о чём-то реальном, а не той карикатуре, которую я знала. Я не хотела думать о нём, как о живом существе — от этого становилось слишком жутко. Наконец-то мне стало совсем уж невмоготу быть одной. Может, Фицрой не спал? Смог бы мне помочь?