— Ты б его не убила. Ты бы нашла причину его простить. У тебя хорошее сердце, Фрея, и ты под конец поверила б ему. — А ты? Чему ты доверяешь? Своему сердцу? — Твоё сердце мудро. А я делала так, как было лучше для всех. Я покачала головой. Я почти видела мысли Мадлен, как она всё это провернула, но столько смертей! Невинные люди, что старались жить в том мире, что им дали… Мадлен наказала всех их, не разбирая, просто не напрямую — вывернула всё так, что виновен был король. — Ты мне веришь? — тихо спросила Мадлен. — Или мне готовиться к переселению в подземелья? — Нет, — ответила я. — Нет, ни то, не другое. Если ты и вправду мой друг, ты останешься в своих покоях и поможешь мне остановить своего кузена. А после того, как мы выживем… Я решу, что делать. — Я уже говорила — ты будешь великой королевой. Лучшей, ем я надеялась. — В первую очередь надо остановить твоего кузена. Мадлен отступила. — Ты должна использовать свои сильные стороны. Не знаю, верует ли он, но слишком суеверен для того, чтобы не остановиться. Если ты убедишь его, что Забытые злятся на него… Может быть, это поможет. Я кивнула — хороший совет, кто б его не дал. — Я оставлю кого-то у двери. Мадлен опустилась в реверансе, всё так же в волнах пышноты юбок, и я заставила себя отвернуться. Мне хотелось бежать в покои Фицроя, но ноги не слушались. Шок от предательства Мадлен убил меня — и ногди едва касались пола. Я призраком плыла по замку, едва-едва тревожа воздух. Я спустилась по лестнице, миновала стражников у двери Фицроя. Я не знала, что ему скажу, у меня не было времени разбираться в своих чувствах — и когда дверь распахнулась, просто рванулась вперёд, спотыкаясь на ходу. Он сидел в кресле, что-то писал. Напряжённый немного, но в целом — казался самим собой. — Почему ты лгал мне? — спросила я, чувствуя, как дрожал голос. — Почему прятал от меня эти письма, когда знал… Должно быть, он заметил, что вопрос мой звучал испуганно, а не обвинительно, потому что нахмурился, но ответил куда мягче. — Я запаниковал. Я не знал планов отца, — промолвил он, — пока не увидел письма — читал в лаборатории, ожидая тебя. Думал, если ты их прочла — ты меня подозреваешь. Словно я и вправду мог так поступить. Так что спрятал их, не хотел, чтобы ты мне не доверяла. — Значит, ты сделал что-то ненадёжное? — Я знал, что это не поможет расследованию. Это личное — и я спрятал их. Но я ничего не делал. Не мог… Прости. — Я понимаю, почему ты это сделал, — это не означало, что я его просила — но я понимала причины. Это не делало его плохим человеком — но смогу ли я через себя переступить? — Я нашла убийцу, — я должна была заставить себя заговорить. Несколько недель с ним общаться было так просто, а слова были пусты. Всё казалось пустым. — Это была Мадлен. — Мадлен?! — Она, — кивнула я — и пересказала всё, что случилось с момента его ареста. Он заметался, когда я вспомнила о картине — и не остановился, когда история закончилась. — Мадлен, — прошептал он. — Мадлен. Как это могла быть Мадлен? — Я ведь сказа тебе. Он невесело рассмеялся. — Фигура речи. Мадлен их убила. Я знал её столько лет… Как Мадлен могла это сделать?! — Она полагала, что у неё есть причины. — Я уверен, Стэн думает, что у него есть веские причины тебя убить. Все они имеют веские причины — но это не означает, что они таковыми являются! Я чувствовала, что должна была сказать больше, извиниться за подозрения, но не могла. Его предательство было таким свежим, покрытым опустошением от Мадлен… Я прорыдала всю ночь, так неохотно доверилась ему — и даже если его чувства были честны, он таковым не являлся. Я ничего не могла ему предложить, не могла открыть свои чувства. Волосы спадали на лицо чёрной завесой — Мадлен ведь не привела меня в порядок. — Стэн прибудет через два дня. А я всё ещё не… Пойдём в лабораторию. Мне надо разобраться в этом… Он смотрел на меня долгим взглядом — и я не могла понять, что пряталось в его глазах, — а после коротко кивнул. Мне всё ещё хотелось рассказать Наоми обо всём. Она не была близка к Мадлен так, как я — но ведь Мадлен убила её брата! Мы столкнулись с нею на лестнице в мои покои — она мчалась вниз, испуганная, и застыла, увидев нас. — Фрея! — воскликнула она. — Я проснулась — и там Мадлен под стражей, никто ничего не говорит… Это Холт её арестовал? Что случилось? — Мне жаль, Наоми, — выдохнула я — слова казались слишком тяжёлыми, слишком бестолковыми в своих дурацких формулировках. — Мадлен призналась во всём. Она убила их. Наоми открыла рот, чтобы возразить, но умолкла. Пошатнулась на месте, всё ещё сражаясь с собой. — Она это сказала тебе? — Сказала. Мне жаль, Наоми. Она взглянула на Фицроя, потом на меня. — Как ты можешь быть так уверена? Откуда ты можешь знать? Она могла лгать, испугаться, скрывать своего кузена… — Я знаю, Наоми. На этот раз точно знаю, — и я тихо пересказала ей то, что услышала от Мадлен. — И она… она убила Якоба. Я кивнула — и она повторяла это раз за разом. — Убила всех. Убила всех — и стала рядом с нами… Зачем ей нам помогать? — слёзы ярости пылали в её глаза. Она шагнула на ступеньку выше, но я схватила её за руку, заставляя замереть. — Нет, Наоми. Потом ты сможешь её… но не сейчас. — Фрея… — Прошу, Наоми. Наказание нам не поможет. Сначала — Стэн. Мы должны. И я нуждаюсь в твоей помощи. — Не нуждаешься. — Нуждаюсь. Прошу, ты моя лучшая подруга! Мадлен — потом. Сначала надо выжить. Помоги мне, пожалуйста. Наоми долго смотрела на меня, и слёзы жгли ей глаза. — Хорошо, — жёстко отозвалась она. — Давай вместе остановим эту сволочь. Тридцать один — Люди Стэна идут с востока, — промолвил Фицрой. Он расстелил огромную карту на лабораторном столе и диктовал нам условия, как опытный стратег. Я наклонилась чуть ниже. — Итак, скорее всего, он будет ждать, пока мы бросим войска, чтобы сражаться с ним, либо прижмёт к крепости, — Фицрой удивлённо покосился на меня, и я добавила: — ну, о таком я читала. — Да, так бы и было, окажись у нас армия. Но её у нас нет, — вздохнул он. — Пара десятков человек. Он удивится, почувствовав сопротивление. — Он что, полагает, что я открою ворота и позволю себя убить? — Нет, — вздохнул Фицрой. — Предполагаю, он остановится у столицы и потребует сдаться. Устроит публичные переговоры. И если ты не удовлетворишь его требования и не уйдёшь — просто захватит город на следующий день. Он не ждёт огромного сопротивления, но он — тактик. — Хорошо, — кивнула Наоми. — В таком случае, он считает, что мы не в состоянии его перехитрить. Он просидит всю ночь под стенами, ожидая, что мы сдадимся, а это даёт время. Может быть, мы сможем напасть на него, пока он будет там находиться? — Но как? — выдохнула я. — Я не хочу убивать ни его, ни его людей. Даже если б мы их отравили… Вот уж понятно, что яд вызовет у людей при свете прошедших событий восторг! — я запнулась. — Быть умной, — пробормотала себе под нос, — сыграть на собственной силе… Моя сила — это наука, эксперименты… Но так мало времени! Сыграть на собственной силе. Думать. Я осмотрела комнату, скользнула взглядом по бутылочкам и банкам, которые использовала при попытке обнаружить яд, по хрусталю и записным книжкам, преисполненным свидетельств моих успехов и проигрышей. — Что делать? Ставить на них научные эксперименты, пока не признают, что я королева? Наоми заулыбалась, глядя на меня.