Нина выходит из машины на почти пустую парковку в Скредсбю. Компания подростков с мопедами разглядывает ее, пока она идет к супермаркету. Нина ускоряет шаг. Знает, что парни подыскивают комментарий, который можно обронить, чтобы он на несколько секунд развеял скуку. Компании подростков все еще нервируют ее. Когда ее собственный сын вступил в этот возраст, Нина частенько находила горы воняющих пóтом кроссовок в прихожей, постоянно слышала, как дом заполняют ребята с ломающимися голосами, и в такие моменты ей хотелось только развернуться и сбежать. Когда Нина заходит в прохладный супермаркет, дышать становится легче. Нина берет тележку, идет между стеллажами и прилавками, складывает в тележку хорошо знакомые продукты. Замечает, что все время ищет глазами Юэля. Она звонила Сукди, выдумав историю о забытом бумажнике, и узнала, что Юэль и сегодня был в «Соснах». Может, взять больничный на несколько недель? Пока Юэль снова отсюда не уедет. Нет. У Нины нет денег сидеть на больничном. Но она едва ли сможет проводить все рабочие дни в кладовке. Внутри Нины растет злоба, пока она оплачивает покупки на кассе. Она не собирается прятаться от Юэля. Ей нечего стыдиться. Сейчас она обладает властью над собственной жизнью. Хуже всего ожидание, и с этим нужно что-то сделать. Внезапно Нина начинает торопиться. Она складывает покупки в пакеты и снова выходит на парковку. Открывая багажник, смотрит на подростков. Заставляет себя увидеть, насколько они на самом деле маленькие. Нина едет слишком быстро, сознавая, что идет на ненужный риск. Понимание, что у нее вообще-то есть выбор, опьянило ее, но ей также хорошо известно, что этот пузырь может лопнуть в любой момент. Поворачивая на Люккеред, она почти не сбрасывает скорость. Поднимается по холму впервые с тех пор, как Юэль переехал. У некоторых домов вдоль дороги появились новые пристройки, их покрасили в другие цвета, но в основном все настолько на себя похоже, что это пугает. Нина заходит на последний поворот, и в поле ее зрения появляется дом с серыми этернитовыми панелями. Он выглядит в точности так же, как и раньше. Только стал чуть меньше, словно скукожился. Конечно, дело в том, что она изменилась. Ни рядом с домом, ни в сарае машины нет, но Юэль, конечно, все равно может быть дома. Нина въезжает во двор, и под колесами скрипит гравий. Она вынимает ключ зажигания и решительно выходит из машины. Смотрит на окно комнаты Юэля, но видит только синее небо, отражающееся в стекле. Нина успела уже подняться по лестнице, прежде чем пожалела об этом. Она звонит в дверь и слышит хорошо знакомый скрип изнутри дома – эхо тех сотен раз, когда она, запыхавшаяся, стояла здесь раньше. За вогнутыми зелеными стеклами входной двери движения не заметно. Что-то жужжит на газоне. В хвойных деревьях на холме шелестит ветер. Но внутри дома совершенно тихо. Юэль Рядом с домом стоит серебристая «вольво», почти новая, не старше двух лет. Юэль замечает короткие светлые волосы, коренастую фигуру – какая-то женщина сидит на лестнице. Что здесь делает Нинина мама? Она же умерла. Мама рассказывала о некрологе в местной газете всего через несколько лет после его переезда. Видимо, алкоголь в конце концов добил ее. Юэль встречался с ней всего несколько раз – Нина избегала этого любой ценой. Юэль паркуется рядом с незнакомой машиной. Выходит. На самом деле он уже все понял и все равно испытывает шок, когда видит ее. Нина! Она встает и отряхивается. – Я сожалею, что появилась вот так, без предупреждения, – начинает Нина, и у Юэля возникает чувство, что она, сидя на лестнице, репетировала короткую речь. – Я подумала, почему бы мне не приехать сюда, чтобы мы увиделись в спокойной обстановке. Рано или поздно мы бы все равно встретились. В спокойной обстановке? Сердце Юэля колотится. Он рад, что на нем солнечные очки. Глаза бы его выдали. – Я теперь работаю в «Соснах», – говорит Нина. – Неужели? – выдавливает из себя Юэль. Проходит полсекунды, прежде чем он улавливает связь. – Это с тобой я вчера вечером говорил по телефону? – Да. – Я не узнал твой голос. Ты знала, что это я? То есть должна была знать, я ведь наверняка представился? – Да. Мне надо было что-то сказать, но я не знала… – Нина сбивается с мысли. – Странная ситуация. Юэль смеется. – Да, – соглашается он. – И правда странная. Нина неуверенно смотрит на него. На повзрослевшем лице проступают черты Нины-подростка. Возможно, на этом ее подготовленный сценарий заканчивается. – Хочешь кофе или чего-нибудь еще? – спрашивает Юэль. Он близок к тому, чтобы снова засмеяться. Это такой взрослый вопрос. Такой вежливый. – Нет, спасибо, – отвечает Нина. – Может, воды? Нина мотает головой. – Ты наверняка больше не куришь? – спрашивает Юэль и достает пачку сигарет из карманов джинсовых шорт. – Нет, – отвечает Нина. – С тех пор как… Она замолкает, но Юэль все понимает. С тех пор, как забеременела. Он закуривает. Обходит Нину и садится в кресло. Воздух, который он вдыхает, кажется таким же горячим, как дым сигареты. Ветра совсем нет. – Я начинала работать в «Соснах» санитаркой, – рассказывает Нина. – Но несколько лет назад выучилась на медсестру. – Мама тебя узнала? – спрашивает Юэль. Нина мотает головой. Выглядит она искренне расстроенной. И Юэль чувствует укол сочувствия. Мама много значила для Нины. Во взрослом возрасте ему легче понять потребность Нины в примере для подражания. – Бывает по-разному, – говорит Юэль. – Может, в следующий раз. – Может, – соглашается Нина. – Как ты? Юэль затягивается. Этот вопрос необъятен. Возможных ответов бесконечное множество. Он решает остановиться на том, что касается мамы и «Сосен»: – Я нормально. Очень тяжело видеть ее такой растерянной. Думаю, с ее точки зрения, безумцы – это мы. Нина слегка улыбается. – Но сегодня она была в хорошем настроении, – добавляет Юэль. – Хорошо, – кивает Нина. – И не беспокойся, если вначале все будет не очень стабильно. Надо дать ей время привыкнуть. – Да, все так говорят. Нина смотрит в стол. Смахивает несколько хлебных крошек, оставшихся на клеенке. – А ты? – интересуется Юэль. – Чем ты занимаешься, когда не работаешь в «Соснах»? – Мы с Маркусом живем в Тофте. На мысе за усадьбой. Юэль поправляет сползшие на край носа солнечные очки: – Ни хрена себе! Это отличное место. Дорогое по здешним меркам. Он не знает, какой представлял себе Нину сейчас, но он бы никогда не догадался, что она останется с Маркусом. Скучным, безликим Маркусом, чье скучное, безликое будущее определялось папиным хозяйственным магазином в Кунгэльве. И как она это выносит? – Мы обожаем это место, – говорит Нина. – Дом выходит на залив. – А ребенок? – спрашивает Юэль. – Хотя он ведь уже не ребенок. Нина улыбается: – Даниэлю девятнадцать. Это кажется невероятным. Но все сходится. Как, черт возьми, мы так состарились, Нина? Как ты смогла вырастить взрослого человека, когда я и себя-то взрослым не чувствую? – Осенью он начинает учиться в Техническом университете Чалмерса в Гётеборге, – добавляет Нина. Юэль замечает довольный проблеск в глазах Нины. Улыбка ее становится шире.