– Обними меня, – просит она. У Маркуса настолько удивленный вид, что Нина чувствует укол внутри. Когда же они перестали прикасаться друг к другу? Маркус обнимает Нину, и она кладет голову ему на грудь, вдыхает его запах. Некоторое время спустя расслабляется в его объятиях. Все наладится. Они единое целое. Да, все так. В любых отношениях есть взлеты и падения, разве нет? Но Маркус отпускает ее слишком быстро. – Что-то случилось? – спрашивает он. Нина встает на цыпочки, чтобы поцеловать Маркуса. Раздвигает языком его губы. Он что, сопротивляется, сомневается в ней? – Я скучала по тебе, – шепчет Нина. – Мы же видимся каждый день. – Ты знаешь, о чем я. – Нина прижимается к Маркусу. – Я тут немного приберусь. Может, сходишь пока в душ? Она осторожно проводит рукой по его джинсам. Разочарованно убирает руку, когда понимает, что эрекции нет. – Нам обязательно всякий раз принимать душ, прежде чем… – начинает Маркус. – Ну пожалуйста, – шепчет Нина. – Я знаю, что это нелепо. Маркус вздыхает, и Нина снова целует его, прежде чем он успевает возразить. Она заполняет посудомоечную машину и слышит, как в ванной шумит вода. Затем тоже идет в душ, намыливает все тело и быстро ополаскивается. Все еще мокрая, ложится в постель рядом с Маркусом. Сквозь открытое окно проникает ветер, теплый, несмотря на то что уже вечер. Маркусу сложно начать, но Нина действует терпеливо. Знает, что надо делать, чтобы снять его стресс. Когда Маркус в конце концов входит в нее, ей на секунду удается отгородиться от окружающего мира. Потом она засыпает первой. Нина просыпается около полуночи. Постель рядом с ней пуста, и она слышит, что Маркус на первом этаже. Одна мысль никак не оставляет ее в покое. Ты ведь так хотела все контролировать. И действительно просто забыла принять противозачаточные? Она долго лежит без сна. Смотрит в потолок. Внезапно вспоминает, что купленные продукты остались в машине. Пролежав на жаре весь день, они, скорее всего, испортились. Юэль вернулся, и все вокруг уже пошло трещинами. Хаос, который он всегда приносит с собой, угрожает и сейчас накрыть всех и вся. «Сосны» Сейчас ночь, и Юханна сидит в туалете для персонала в отделении Г, когда срабатывает сигнализация. Даже пописать спокойно не дадут. Она отрывает кусок туалетной бумаги. Очень надеется, что сигнализация сработала не у Петруса. Быстро подтирается, моет руки и выходит в коридор. Видит, что сигнал идет из Г8. Это не Петрус, но от этого не легче. Она терпеть не может Дагмар и Веру и то, как они, кажется, читают мысли друг друга, нагоняя на окружающих ужас. На спине проступают пятна пота, пока Юханна идет к комнате в самом конце коридора. Виборг слышит, как Юханна проходит мимо ее квартиры, но едва отмечает это. Она сидит в постели у себя в Г1. Внимательно слушает голос в телефонной трубке. Набранный вами номер не обслуживается. Набранный вами номер не обслуживается. Набранный вами номер не обслуживается. Виборг качает головой. Почему вы не можете мне помочь? – говорит она. Замолчи, женщина, и лучше помоги мне! Юханна слышит шум из Г8 и неохотно ускоряет шаг. Открывает дверь и отключает сигнализацию. Посреди комнаты стоит обнаженная Вера и кричит. Юханна подходит к ней, она не хочет притрагиваться к дряблому телу, но кладет руку Вере на плечо. Что вы делаете? – спрашивает она. Дагмар весело хохочет в своей постели. Вера продолжает кричать, даже не переводя дыхание, и показывает пальцем в сторону ванной. Юханна шикает на нее, но достучаться до старухи не получается. В конце концов Юханна сдается. Идет к приоткрытой двери в ванную. Внутри горит свет. Она убеждает себя, что даже отчаянный маньяк не стал бы вламываться в дом престарелых. Но это может быть кто-то из стариков, который случайно сюда зашел и умер в туалете, и сейчас он лежит мертвый на полу в какой-нибудь безумной позе, с глазами навыкате и открытым ртом. Ничто и никогда больше не заставит Юханну поддаться на уговоры своего молодого человека и смотреть фильмы ужасов. Верин крик внезапно замолкает у нее за спиной. Смех Дагмар переходит в приглушенное кудахтанье. Ком в горле то поднимается, то опускается. Юханна открывает дверь в ванную и – никого! – облегченно выдыхает. В ванной все как обычно. Когда она оборачивается, Вера стоит прямо за ней. Заглядывает в ванную со страхом в глазах. Там кто-то был, говорит она. Стоял и глазел на меня, когда я вошла. Юханна вздыхает. Отводит ее к кровати. Вы же понимаете, что это всего лишь ваше отражение в зеркале? Бояться нечего. Она с отвращением отпрыгивает, когда слышит мокрое шипение, плеск на полу. Ковыляя к кровати, Вера, кажется, не замечает, что из нее вытекает моча. Это не нормально, думает Юханна. Это, черт возьми, совершенно не нормально. Дагмар снова смеется. В квартире Г5 Лиллемур снится парящий над кроватью ангел. Сорочка переливается перламутром, колышется, словно плывет под водой. Белокурые волосы вьются вокруг бледного андрогинного лица. Легкая улыбка. Протянутая рука. Спящая Лиллемур садится в темноте, чтобы взять руку в свою. Жирное пятно, не больше старой монеты в пять крон, блестит на стене над ее кроватью. Юханна идет по коридору к кладовке. Она вымыла пол в Г8, в ведре плещется грязная вода. Ведро тяжелое, и Юханна потеет. Наверное, что-то не так с вентиляцией. Ненавижу это место. Когда люминесцентные лампы над ней с шипением гаснут, она резко останавливается. Содержимое ведра переливается через край, забрызгивает пол и обувь Юханны. Она с отвращением вскрикивает. В коридоре начинает пищать сигнализация. Мигает лампа над дверью рядом с ней. Внутри квартиры Г6 громко причитает новая дама. Юханна раздумывает, не уйти ли оттуда. Но если что-то случилось, они же наверняка смогут засудить меня за неоказание помощи или что-то в этом роде, плюс я все равно должна туда войти, чтобы отключить эту гребаную сигнализацию. Юханна оставляет ведро у двери. Приставляет швабру к стене и заходит в Г6. Шарит рукой, находит кнопку сигнализации, и она перестает пищать. Юханна включает свет в прихожей. Изнутри квартиры доносится поскуливание. Похоже на раненое животное. Юханна быстро моет руки и дезинфицирует их. Старается не думать о том, что одна штанина прилипает к ноге. Что вода, которую она пролила, полна Вериной мочи. Ни разу не нормально. Юханна заставляет себя войти и включить люстру. Она громко кричит, когда видит, что Моника уставилась прямо на нее. Она сидит в постели. Старое лицо искажено гримасой. Рот широко открыт. Мышцы на шее натянуты, словно канаты. Руки вцепились в бортик кровати. Слабый металлический звон, и Юханна понимает, что вся кровать трясется. Это же, черт возьми, невозможно. Она подходит ближе, и кажется, что воздух становится гуще, он давит на кожу. Эй, говорит она. Эй, слышите меня? Сердце колотится в груди. Юханна протягивает руку. Быстро ее отнимает, когда Моника начинает протяжно стонать, звук доносится из самой глубины грудной клетки. Надо сходить за кем-то. Надеюсь, Адриан сейчас здесь. Юханна оборачивается, чтобы уйти, когда низкий звук переходит в неразборчивое бормотание, которое сначала сложно разобрать, но потом слова звучат четче. Я знаю, что ты сделала. Я знаю, что ты сделала, и он тоже об этом узнает. Юханна, не оборачиваясь, выходит в прихожую. Знает, о чем бормочет эта ведьма, но это же невозможно. Она не может знать. Никто не знает. Лицо в постели улыбается. Да нет же, произносит оно. Я знаю точно. А теперь я тебе кое-что скажу. Нина На рассвете началась гроза, а с ней пришел и дождь. Нина насквозь промокла после короткой перебежки от машины до «Сосен». Она спускается в раздевалку и видит, что у одного из шкафчиков с голым торсом стоит Адриан из отделения Б. Когда он снимает джинсы, в кармане звенят ключи. За Ниной закрывается дверь, и он оборачивается. Сонно улыбается, очевидно, его совершенно не волнует, что он стоит перед ней в одних трусах. – Здравствуйте, – говорит он и поправляет белокурую прядь своей прически а-ля Курт Кобейн за ухо. Разве он уже родился, когда Курт Кобейн умер? Как бы там ни было, он всего на несколько лет старше ее сына. Нина выбирает шкафчик подальше от него. Вообще-то хорошо бы дождаться, пока он уйдет, и только потом переодеваться, но что ей делать сейчас? Просто глазеть на него? – Как дела? – спрашивает Адриан, натягивая униформу. – Хорошо, – отвечает Нина. – А у тебя? – Не знаю, – усмехается парень. – Спросите, когда я проснусь. Нина улыбается и кивает, пока Адриан рассказывает о своем концерте в Гётеборге. В клубе, о котором она никогда не слышала. Его группа играла на разогреве у команды с невероятным названием «Пот из жопы». – Они из Траноса, – произносит Адриан так, словно это все объясняет. Нина прикрывается открытой дверцей шкафчика, пока снимает джинсовую куртку и футболку. Торопится надеть через голову униформу. Не потому, что думает, будто Адриан подсматривает за ней. Как бы он отреагировал, расскажи она, что тоже играла в группе? Она переодевается в рабочие штаны и обувь. Захлопывает дверцу шкафчика. – Блин, как же я хочу домой и спать, – говорит Адриан и тоже закрывает шкафчик. – Да уж, и погода тоже не бодрит, – говорит Нина. Средних лет. До жути предсказуемая. На полпути к одной из коек в «Соснах». Они вместе выходят в подвальный коридор. – Ты сегодня играешь, да? – спрашивает Нина, включая свет. – Да, – отвечает Адриан. – Здорово, что здесь, в «Соснах», у нас такая преданная публика. Только вот фанаток маловато. – Не говори так. У тебя же есть Будиль. Адриан смеется так, что смех отдается эхом, когда они выходят на лестницу. Они прощаются в холле, и Нина идет в коридор отделения Г. Там тихо и пусто. Воздух кажется неприятным и наэлектризованным. В отдалении у дверей в квартиры она видит ведро с водой и швабру, прислоненную к стене. Проходя мимо, Нина заглядывает в комнату отдыха, свет там выключен. Дождь стучит в окна. В полумраке мебель приобретает смутные очертания. Четырехугольники сероватого света из окон отражаются в черном экране телевизора. Нина проходит полпути к комнате для персонала и вдруг слышит доносящийся с потолка металлический скрежет. Она останавливается и ждет, пока снова услышит этот звук. Прослеживает его до вентиляционной решетки. Встает на цыпочки и вытягивает руку. Осторожно постукивает. Из трубы внутри сыплются черные хлопья, похожие на пепел. Что-то снова скребется, теперь уже дальше по коридору. Словно когтями по металлу. Может, птица случайно попала в вентиляционную систему? Поэтому и воздух такой спертый. Нина идет в комнату для персонала. Там никого. Юханна обычно почти прыгает от нетерпения в ожидании, когда же утренний персонал придет ее сменить. На столе грязная тарелка, раскрытая бульварная газетенка, наполовину полная чашка кофе, в которой свернулось молоко. Нина смотрит сквозь стекло в общий зал. Там тоже пусто. Достает папку с отчетами, но там нет записей о прошедшей ночи. Нина снова выходит в коридор: – Юханна? Вопрос остается без ответа. Нина идет по коридору, мимо зала, где дождь барабанит по стеклянной крыше. Ведро с водой стоит около комнаты Моники. Нина уже собирается войти и посмотреть, нет ли там Юханны, когда слышит плач, доносящийся из Г8. Запах чистящих средств и мочи ударяет Нине в нос, когда она заходит в квартиру сестер. Вера сидит в постели и печально смотрит на нее. – Здравствуйте, – говорит Нина. – Как дела? Она приближается к кровати, и обувь прилипает к полу. Должно быть, Юханна мыла пол второпях. – А что, если он вернется? – шепчет Вера в испуге. – Кто? – удивляется Нина.