– Тот, который был в ванной. – Наверное, это всего лишь Юханна, которая здесь работает. – Нет. Она его тоже не видела. Веру так трясет, что ей нужен оксасканд. Нина задается вопросом, как долго это продолжается. И где, черт возьми, ошивается Юханна? – Он злой, – продолжает Вера. – По-настоящему злой. Его не должно здесь быть. – Ничего страшного, – успокаивает ее Нина и смотрит в ванную. Там никого. – Но он же хочет похитить Дагмар! – шепчет Вера, глядя на кровать, в которой все еще спит ее сестра. Беспокойство растекается у Нины внутри. Иногда старики могут быть очень убедительны. Конечно, Вера просто внушила себе, что в «Соснах» появился непрошеный гость, но ее страх в высшей степени реален. – Тогда ему придется иметь дело со мной, – очень мягко произносит Нина. – А сейчас постарайтесь отдохнуть, я скоро принесу завтрак. Она поворачивается, собираясь уходить, и видит, что Дагмар тоже села в постели. Ее глаза блестят в полумраке. Старуха молча следит за Ниной, когда та выходит из комнаты. Нине кажется, будто, закрыв дверь, она слышит хриплый смех. Она идет назад по коридору. Зовет Юханну, но не получает ответа. Останавливается у квартиры Г6, рядом с которой все еще стоит ведро. Заходит так тихо, как только может, на случай, если Моника спит. Но Моника просто лежит в постели, лампа включена. На коленях раскрытая газета с кроссвордом. Она оборачивается к Нине, когда та входит в комнату. – Привет, дорогая, – здоровается она. Нина садится в кресло. Смотрит на нее. И старается не надеяться зря. – Здравствуйте, – говорит она. – Вы меня помните? Моника смеется, откладывает ручку и складывает газету: – Разумеется, помню. Ты же малышка Нина, хотя сейчас ты, конечно, стала совсем взрослой. Нина кивает. Слезы обжигают уголки глаз. – Это точно, – говорит она. Моника наклоняет голову набок. Дружелюбно улыбается. Она снова стала Моникой. Но это продлится недолго. Никогда не бывает долго, раз человек болен настолько серьезно, что оказался в «Соснах». Но в этот момент Моника здесь. – Как же я рада тебя видеть, – говорит она. – Ты так давно не заходила. – Да, – соглашается Нина. – Подойди поближе, я на тебя погляжу. Нина встает с кресла. Моника ощупью ищет ее руку, и Нина берет ее в свою. Осторожно сжимает. От этого прикосновения по щекам Нины льются слезы, и она вытирает их свободной рукой. – Ну, милая моя, плакать уж точно не стоит, – утешает ее Моника. – Простите, что не давала о себе знать все эти годы, – тихо говорит Нина. – У тебя наверняка было много забот с собственной семьей. Я же это понимаю. – Но я… – Ты достаточно сделала для нас. Ты всегда была такой доброй и умной. И Юэлю ты была прекрасной подругой. Я никогда не волновалась, когда он был с тобой. Нина пытается улыбнуться, но на глаза снова наворачиваются слезы. – Дорогая, – говорит Моника, и кажется, что и она сама вот-вот расплачется. – Почему ты так грустишь? Что-то случилось? Нина мотает головой: – Просто мне кажется, я не понимала, как сильно скучала по вам. Она едва справляется с чувством стыда, вспоминая о всех тех случаях, когда видела Монику на расстоянии, но избегала ее. – Простите, – повторяет Нина. – Тебе не за что просить прощения, – решительно заявляет Моника. – Ты делала то, что была вынуждена делать. Она похлопывает Нину по руке и отпускает ее. – Я собиралась встать и позавтракать, – улыбается Моника. – Что ты будешь? Она делает попытку подняться, но растерянно смотрит на бортик на кровати. – Лежите, – говорит Нина. – Я все устрою. – Ты очень добра. – Моника откидывается на подушки и закрывает глаза. – По правде говоря, я сильно устала. – Я скоро вернусь, – обещает Нина. Моника не отвечает. Она уже уснула. Несколько секунд Нина стоит рядом. Тщательно вытирает глаза и собирается с силами, пока не чувствует себя готовой выйти из квартиры. Уходя, она уголком глаза замечает что-то блестящее. Жирное пятно на стене у изголовья кровати. Несколько капель оставили после себя слабые грязно-серые следы. Нина относит ведро в кладовку, берет чистую тряпку и чистящие средства. Направляется обратно в квартиру Г6, когда мельком замечает в комнате для персонала голубую униформу. – Юханна? – кричит она и идет туда. Но это Сукди. Она, зевая, замечает Нину. Прикрывает рот рукой. Быстро улыбается. – Доброе утро, – здоровается она. – Прости, я немного опоздала. Кофеварка шумит и шипит. – Ничего страшного, – говорит Нина. – Ты видела Юханну? – Нет, но только что говорила с Файзалом. Он сказал, что Юханна ушла около четырех утра. Нина пристально смотрит на нее. Сукди кивает: – Юханна попросила его присмотреть и за нашим отделением. А потом взяла и ушла. В Нине поднимается злоба. Элисабет не стоит брать на работу молодых неопытных девушек. И совершенно точно не стоит оставлять их по ночам наедине с пожилыми. Они и понятия не имеют, какая на них лежит ответственность. Просто не осознают этого. Но ясно, что именно такие девушки подают документы на такую работу и соглашаются на низкие зарплаты. – На что она сослалась в этот раз? – спрашивает Нина. – Ни на что, – отвечает Сукди. – Это что-то новенькое. Но даже она наверняка понимала, что оправданий этому нет. – Файзал сказал, что она была совершенно не в себе. И даже не переоделась, прежде чем уйти. Нина фыркает. Она знает, что по ночам здесь бывает страшно, но вот так бросить пожилых людей – бросить Монику! – просто непозволительно. – Сегодня очередь Петруса принимать душ, – говорит Сукди и оборачивается к кофеварке. – У тебя есть затычки для ушей? Юэль Дождь стучит по крыше машины, пока Юэль читает в телефоне имейл от брата. Бьёрн прислал список того, что хочет забрать из маминого дома. Хрустальные бокалы, которые родителям подарили на свадьбу. Сервиз «Ост-Индия» фабрики «Рёрстранд», который они собирали по частям годами. Серебряные кофейники, доставшиеся от родителей дедушки. Этими вещами все еще пользовались, пока был жив папа, поэтому для меня лично они имеют большую ценность. И ты же наверняка не устраиваешь ужины на двенадцать персон?