— И не одна, верно? — Не одна. Разве ты забыла клятву на соли, которую мы дали? Не пить в одиночестве, пока нам не исполнится, как минимум, двести лет и нас не потаскает жизнь. Она закатывает глаза. — Нам было девять. — И всё же я клянусь, что была не одна. Со мной была Джиа. — И?.. То есть, я, конечно, люблю свою сестру, но она довольно чопорная. — Джиа не чопорная. Сибилла приподнимает бровь. — Эм. Моя сестра только и делает, что работает, работает, работает. И она даже близко не социализируется, а тем более, если это подразумевает распитие алкоголя. — Ну, она была со мной и пила. — Эль? Ты, правда, пила эль? Сибилла морщит нос, потому что это самый дешёвый вид алкоголя, который только существует в Люсе, и который не одобряется каждым, в ком есть хоть капля фейской крови. — Эль едва ли самое ужасное, что попадало мне в рот. Помнишь тех склизких моллюсков, которых заставил нас съесть Фибус? Она делает вид, что её тошнит. — О, Боги, не напоминай. И почему мы на это согласились? — Для того чтобы он перестал ходить вокруг да около девушки, которая ему нравилась, и пригласил её на свидание. — Ах, да. Мы с тобой… всегда такие самоотверженные. Я смеюсь, так как я до сих пор помню красные пятна на щеках пятнадцатилетнего Фибуса, когда тот подошёл к объекту своих желаний и спросил её, не хочет ли она посмотреть на звёзды с неприлично огромной крыши его родителей. — Кто ещё был на этой вечеринке с элем помимо моей сестры? Выражение моего лица становится настороженным. И хотя я знаю, что она не влюблена в Антони, и никогда не была, чувство вины, точно червяк, проникает сквозь мою тонкую ночнушку прямо мне в грудь. — Антони, Маттиа и Риккио. Её ресницы взмывают высоко вверх. — Ага! У кого-то появились секреты. Она наклоняет голову и прищуривается, словно пытается разгадать загадку. — Предположу, что это Маттиа. — Что Маттиа? — Мне интересно, из-за кого так покраснели твои щёки, и кто оставил этот засос у тебя на шее? Я касаюсь участка кожи, на который она смотрит, выразительно улыбаясь. — Это не Маттиа. Уголки её губ дрожат. — Риккио? Я качаю головой, и её улыбка исчезает. — Надеюсь, это Джиана. — Почему? — Потому что Антони — полнейший ловелас. — Ты с ним спала. — И я о том же. С ним переспало пол Люса, и только потому, что другая его половина — мужчины, которые Антони не интересуют. — Я всё ещё не понимаю, почему он не может мне нравиться. Если только ты не ревнуешь. В таком случае, я отступлю. — Дорогая, я совершенно точно не ревную. Она хлопает меня по ноге. — Передай-ка мне соли, я могу тебе это доказать. — Я тебе верю. Я сгибаю колени и притягиваю их к груди. Меня расстраивает то, что моя лучшая подруга не хочет меня поддержать. — Я знаю о репутации Антони, но я всё ещё не понимаю, почему я не могу воспользоваться его умениями. Сибилла вздыхает. — Потому что ты, моя дорогая Фэллон, привязываешься, и я знаю, что он предлагал тебе выйти за него, но он никогда не выполнит своего обещания. — Я не хочу за него замуж. — Ты хочешь сказать, что тебя устроит, если ты станешь очередной зарубкой на кровати этого мужчины? — Да, — раздраженно рычу я. А ещё устало. Но в основном раздраженно. Немного помолчав, она выдыхает: — Хорошо. — Что хорошо? — Хорошо, я поддержу твоё решение. — Ты моя лучшая подруга. Ты обязана поддерживать все мои решения, даже ужасные. Сибилла плюхается на спину и потягивается, вытянув руки над головой. — Да, да. А я наконец-то свешиваю ноги с кровати и встаю. — А теперь расскажи мне в мельчайших подробностях о празднике. Сибилла не пропускает ни одной детали, и к концу её рассказа, я чувствую себя так, словно побывала на королевском балу вместе с ней, Фибусом и тысячей других нарядных фейри. Не сводя глаз с зеркала над туалетным столиком, я спрашиваю: — Ты случайно не видела во дворце каких-нибудь статуй птиц? — Статуй птиц? Несмотря на то, что мои волнистые волосы уже стали мягкими и блестящими, я продолжаю расчесывать их гребнем из щетины кабана. — Я слышала, как кто-то упоминал красивую статую, и поскольку я, как ты знаешь, люблю животных… — Я ничего такого не видела, но опять же, нас всех согнали в сад, где было по сотне фейри на квадратный сантиметр, в прямом смысле, и ещё столько же эльфов. В общем, народу было много. Я могла её пропустить. Сибилла редко что-то пропускает. По крайней мере, до третьего стакана фейского вина. Её ответ даёт мне понять, что статуя ворона, которую я ищу, не выставлена в саду, а значит остается, ох… весь остальной замок. Я начинаю перебирать в голове людей, которые могут об этом знать. Бабушка? Её я точно не могу спросить. Като?