Монета, которую бросил мне Фибус, начинает прожигать дыру в моём кармане. — Мне надо уйти по делам. Я перемещаюсь к сумке, которая стоит раскрытая на кровати, и из глубин которой выглядывает голубая шелковая ткань, и достаю из неё своё платье. Я замечаю пару затяжек в тех местах, где шипы касались платья, но это не страшно. — Я собираюсь повесить платье на вешалку. Я подхожу к шкафу и кладу ладонь на ручку. Я задерживаю дыхание, ожидая, что птица пригнётся и нырнёт вниз, как те алые журавли, что ловят рыбу в канале. На меня хоть и не действует железо, но удар металлическим клювом в висок может положить конец моей жизни. Я поворачиваю ручку, и дверные петли стонут. Ворон и ухом не ведёт. И не нападает. Я широко распахиваю дверцу и пытаюсь нащупать вешалку, не сводя глаз с чёрной птицы, нависшей над моей головой. Размером она не больше утки, но не такая огромная, как те твари, о которых рассказывала директриса Элис, и которые были известны тем, что могли похищать целые деревни. Убрав платье, я киваю на шкаф. — Я собираюсь оставить дверцу открытой, чтобы ты мог устроить себе гнездо внутри. Бабушка обычно не заходит ко мне в комнату, если дверь закрыта, но если она услышит какой-то звук, она может войти. Я отступаю, желая получше разглядеть предмет пророчества Бронвен. Жаль, что она не объяснила, что делать с этими воронами после того, как я их соберу. Неужели все они оживут? А моя спальня превратится в птичник? Одного ворона ещё можно как-то спрятать, но пять? Бабушка точно о них узнает. Военная лодка проплывает под моим окном, и моё сердце совсем замирает, так как я замечаю на борту капитана Сильвиуса Даргенто. Я хватаюсь за занавеску в цветочек, которая безвольно повисла вдоль закрытого окна, и тяну за неё. — Что бы ты ни делал, — говорю я, едва шевеля губами, — не двигайся. Сильвиус выкрикивает моё имя, а затем отдаёт приказ, обращаясь к мужчине, который управляет лодкой. Тысячи мурашек бегут по моей коже. Он заметил птицу. О, Боги, он заметил птицу. Мне следовало сразу же задёрнуть занавеску. Она хоть и тонкая, но скрыла бы нас из виду. — Синьорина Росси? — он жестом приказывает мне открыть окно. Моё сердце заходится, и по венам проносится так много крови, что порез начинает пульсировать, а повязка намокает. Самая ужасная идея — это открыть сейчас окно. — Синьорина Росси? Окно! — Я и так вас прекрасно слышу, капитан, — громко кричу я в ответ. Его челюсть раздраженно напрягается. — У меня приказ отвезти вас во дворец, — говорит он, а затем слегка насмешливо добавляет: — У вас свидание с монархом. — Разве? Я думала, что Данте не сможет увидеться со мной до следующей недели. А тем более посреди дня. — А не слишком ли рано? Чёрные брови Сильвиуса опускаются. — Сейчас два часа дня. — А разве Данте не занят своими… военными делами? Или что он там делает днём. Всё, что я знаю о жизни военных, это то, что солдаты тренируются по утрам. За все эти годы я наблюдала за ними достаточное количество раз из своего окна, восхищаясь тем, как блестит пот на их коже, как перекатываются их мускулы, и с какой лёгкостью они обращаются с мечом. Лодка проплывает вдоль узкой полоски суши, окаймляющей наш дом. — Занят военными делами? — Сильвиус фыркает. — Скорее развлекается с одной заграничной принцессой. Ревность воспламеняет моё нутро. — Должен ли я забрать вас с порога вашей спальни, или вы спуститесь вниз сами? — Я сама спущусь! Дайте мне пять минут! Я задергиваю занавеску. Я трачу минуту на то, чтобы выровнять дыхание, а потом ещё одну на то, чтобы осмотреть комнату в поисках места, где я могла бы закрыть ворона, потому что я не доверяю этому животному. Смогу ли я засунуть птицу обратно в сумку? Если у меня это получится, тогда я могу её застегнуть и спрятать у себя под кроватью. Моя голова снова начинает пульсировать. Я думала, что у меня будет больше времени на то, чтобы познакомиться с вороном и, возможно, найти способ его понимать. Меня охватывает сильное желание отменить своё свидание, но затем я вспоминаю, что одна из реликвий находится во дворце. Должно быть, это снова дело рук Бронвен. Если Данте приведёт меня к ворону, тогда я буду на сто процентов уверена в её магическом вмешательстве. — Ладно, Ворон, пора спускаться. Либо ты прячешься в шкафу, либо в сумке. Выбирай. Он ничего не выбирает. Я начинаю расстёгивать платье и параллельно соображаю, как мне поймать птицу. Если она начнёт летать по комнате, то люди на пришвартованной лодке заметят движение в окне сквозь слишком тонкую занавеску. Я переступаю через платье, лежащее на полу, и готова поклясться, что взгляд ворона опускается на мои голые щиколотки, а затем медленно поднимается по моему телу. Мне даже хочется прикрыться, но ведь вороны — это птицы, а не люди. Даже самцы. А он вообще самец? Вероятно, нет. Ничто не торчит у него между ног. Но если подумать, я никогда не видела, чтобы что-то торчало между ног у журавлей, уток и других крылатых существ. Почему я вообще размышляю о гениталиях птиц? Ах, да… потому что этот извращенец уставился на меня. Воспользовавшись тем, что ворон отвлекся, я поднимаю руку вдоль шкафа и хватаю его. Животное застывает в моих пальцах. А затем… Затем оно дематериализуется в чёрный дым. ГЛАВА 25 Я так быстро отдёргиваю руку, что ударяю себя в грудь. Тёмный дым окутывает белый потолок, и существо, которое я освободила, начинает клубиться по моей комнате, а затем взгромождается на изголовье кровати. Пары конденсируются обратно в острые как бритва чернильно-синие перья, которые переливаются в жёлтом свете, проникающем сквозь занавеску. Несмотря на то, что воздух сейчас тёплый, озноб проникает мне в поры, вызывая мурашки. Я обхватываю себя руками. — Ржавый котел, что ты такое? — бормочу я. — Сначала металл, потом перья, а теперь дым. Каким будет твой следующий фокус, Ворон? Превратишься в человека? Ворон смотрит на меня. Я смотрю на него в ответ. — К твоему сведению, я не пыталась причинить тебе боль. Всего лишь спрятать. Тот мужчина в лодке под моим окном — капитан королевской армии. Если он обнаружит тебя здесь, он пригвоздит тебя обратно. Я жестом указываю на чёрные шипы на своей кровати. — Он может и меня тоже пригвоздить. Ведь я не только ограбила поместье в Тарекуори, но ещё и украла смертоносное мифическое существо. Я содрогаюсь, когда осознание всей глубины того, что я сделала, накрывает меня точно мутная вода. Сквозь тонкое стекло своего окна я замечаю, как один из солдат произносит моё имя, но не понимаю, что он про меня говорит. Затем я слышу смех, и поскольку я известна не своими шутливыми высказываниями, я подозреваю, что это был не комплимент. — Фэллон Росси, я занятой человек! — голос капитана заставляет меня прийти в движение. Этот мужчина известен своей нетерпеливостью. Вообще-то он ненавидит ждать — еду, вино, своих подчиненных и своих куртизанок. Неужели Катриона действительно предложила мне с ним переспать? Отвращение вытесняет нервозность и заставляет меня содрогнуться, когда я снимаю голубое платье с вешалки и начинаю облачаться в струящийся шёлк. — Просто оставайся в моей комнате, — шепчу я, — и если услышишь шаги моей бабушки, прячься, или она тебя сдаст. Застёгивая платье, я смотрю в упор на своего нового арендатора. — Не смей её трогать, или я вернусь без твоих друзей.