Вконец расстроившись под пристальным взглядом Владимира, я положила сережку на стол и схватилась за чашку. Но сладкий чай лишь усилил горечь во рту - горечь злости на саму себя. Вовка, видимо, проникся моим состоянием и предложил сочувственно: - Может, еще полежишь? Поспишь? Рано. Я покачала головой. - В душ пойду. И постирать нужно. У тебя есть грязные вещи? *** - Хватит разводить бурную деятельность? Кто недавно с ног валился? Сядь и успокойся, - когда я после ванны, стирки, смены постельного белья, принялась наводить порядок в холодильнике. - Не могу, Вов. Не могу. Свихнусь, - с ожесточением натирая внутреннюю сторону дверцы. Этот мой бич - бабушкино наследство. "Хочешь навести порядок в голове - займи руки" - когда-то учила она, и с тех самых пор, пребывая в смятении чувств и мыслей, я хватаюсь за тряпку. Не могу иначе! Спустя час с небольшим Вовка все также на кухне за ноутбуком. Щелкает мышкой, стучит по клавиатуре, чешет темя. Вернее чесал. На данный момент он смотрел в окно. - Ясно, - демонстрируя мне рыжеволосый и уже не коротко стриженый затылок. - Хорошо, что трудоголизм не заразен, - обернувшись. - Что там? До сего момента я вопросов не задавала, довольствовалась теми, на которые пыталась найти ответы, но тут заинтересовалась - уж больно выразительными показались избороздившие мужской лоб морщины. - Уверена, что хочешь знать? - он вновь оглянулся. - Естественно хочу. Что за странный вопрос? - Окончательно заинтригованная, я бросила тряпку в раковину и, отерев руки о домашнюю майку, направилась к окну. - Что-то интересное? - Возможно. Взгляни сама. Вовка поднялся именно в тот момент, когда я поравнялась с оккупированным им табуретом, и вместе мы уставились в окно. Только кое-кто знал, на что смотреть, а я пока нет. - И?.. - отчего-то блуждая взглядом вдоль лесной границы. - Рядом с будкой, - сократил расстояние Владимир, вынудив меня переключиться на пяточек перед сараем. - Похоже у вас новый постоялец. К чему бы?.. *** Баба Дуся в коме! Я не понимала, как относиться к этому известию. Если судить по поведению собаки, следовало огорчаться. По другому никак. Зубок лежал рядом с радушно отворенной для него будкой и уже более часа не поднимал головы. Выглядело так, точно скорбел. Но ведь кома не приговор! Я отказывалась верить, что никогда более не попаду под прицел негодующих старушечьих глаз, никогда не услышу вкрадчивого говорка, не угощусь травяным чаем негостеприимной хозяйки. Отказывалась, но избавиться от сомнений и страхов не получалось. Назойливое "а что если..." постоянно плавало на поверхности. Да и Вовка советовал не питать особых иллюзий. Возраст - исчерпывающее объяснение. То, что подвластно молодому и крепкому организму, не дано изношенному и больному. В общем, в этом вопросе он находился по одну сторону баррикад с Зубком. Кусая губы, я наблюдала за амебно распластавшимся на земле псом, размышляя обо всем свалившемся на мои плечи по возвращении в родной город, как тот внезапно вскочил и, зайдясь в тревожном лае, устремился по дорожке в сторону дома. Обеспокоенная я заспешила к выходу. Кроме меня посмотреть, что стряслось, было некому. Владимир отправился в больницу ради личной беседы с лечащим врачом Евдокии Петровны. Намеревался расспросить о причинах ее плачевного состояния. Мы оба с сомнением относились к версии об отравлении бытовым газом. Выйдя на крыльцо, я услышала доносящиеся с улицы голоса. По всему знакомые. Ругались. Зубок приплясывал перед дверью и, скаля зубы, утробно рычал. Шерсть на загривке стояла дыбом, как и голос демонстрируя крайнее неприятие происходящего за калиткой. - Ш-ш-ш... Тихо, малыш, тихо. Хватит. Положив руку на лобастую собачью голову, я отодвинула засов: Вовкина инициатива. Уходя, велел запереться. Все еще опасался какого-нибудь иного выверта от любителей выплескивать помои к чужому порогу. А отворив калитку, онемела наравне с приструненным Зубком. Никогда бы не подумала, что стану свидетелем подобного! По разные стороны от лужи с мыльным налетом стояли соседка из дома на противоположной стороне улицы и бабушкина подруга. Первая держала в руках пустое эмалированное ведро, прикрываясь им от нападок соперницы, вторая потрясала в воздухе клюкой и, казалось, пытается угодить ею по пальцам своей визави. Обе багровые от злости и нахохлившиеся, точно бойцовские петухи за мгновение перед ударом в гонг. Зрелище, как ни крути, довольно забавное. Вполне способное вызвать невольную улыбку у человека непосвященного, но я к таковым не относилась - успела догадаться о причинах склоки - и потому нахмурилась. - Теть Варь, ненужно. Оно того не стоит, - насколько могла безразлично. - Еще как стоит, Ярочка! Еще как стоит! Внимание было привлечено, и теперь обе смотрели на меня: одна с вызовом, другая с негодованием. - Это что ж за народ такой пошел?! Совсем стыд потеряли! Едва ль ни под ноги плеснула! - пожаловалась мне Варвара Ильинична и переключилась обратно на соперницу. - Срам-то какой! Дожила! Ко чужому двору да с отбросами! Запамятовала, как Раиса Петрушку твоего от "беленькой" отучала?! Кабы не она помер бы давно, как пить дать! - вновь угрожающе взмахнув клюкой. Соседка отступила и, как мне виделось, сошла с лица, но ответила бойко. - Так то Раиса - добрая душа, а не эти... тьфу... нехристи! Управы на них нет! - нарочито брезгливо сплюнув в мою сторону. - Ополоумела, Катерина?! Думай, что говоришь! Сама ты нехристь! - тетя Варя было подалась вперед, но, видимо, решив не мочить ног, остановилась. - Аукнется тебе сие! Ох, аукнется! Станешь волосы рвать, грехи замаливать, да только без толку! Помяни мое слово! Платить придется! - с самым что ни на есть грозным видом. Даже мне стало не по себе. Пришлось вмешаться. - Теть Варь, оставьте. Пусть льют, - хотя на самом деле пребывала в растерянности. Не ожидала подобного от соседей. - Я перешагну, мне нетрудно, - просительно. Замять бы все это поскорее! Без того забот полон рот! Считать - не пересчитать! - Идите, баб Кать, идите! - Имя вспомнила благодаря Варваре Ильиничне. - Я зла не держу. Понимаю. Правильно все. За внуков боитесь, - покосившись на бабушкину подругу. Та зло щурилась и поджимала губы, явно недовольная, но встревать не стала. - Только не тех вините, поверьте. Ни при чем мы здесь. Сама бы все отдала, чтобы узнать, кто это сделал. "Вовку подставил" - подумала, но не сказала. - Ни при чем... Как же... Все вы так говорите, - соседка скривилась, но ничего более не добавила, а попятилась. Варвара Ильинична все же шагнула в лужу. - Раису жаль. Наградил же Бог родней! - уже взобравшись на пригорок перед домом. - Сестра полжизни нос воротила, а внучки... Продолжения я не расслышала. Или его не было? Что тоже возможно. Зубок зашелся в заливистом лае, и баба Катя припустила по дороге, размахивая ведром взад-вперед. *** Приняв из рук бабушкиной подруги сумку с гостинцами - та как всегда не с пустыми руками пожаловала, я отогнала Зубка, все еще продолжавшего грозно ворчать и скалить зубы, и помогла Варваре Ильиничне переступить порог. Мы вошли в дом и уже на кухне, усадив гостью за стол, не сдержалась: - Теть Варь, о чем это она? О какой сестре? Бабашка же единственный ребенок в семье. Разве нет? - не столько спрашивая, сколько констатируя. Сколько себя помнила ни о каких родственниках со стороны бабушки речи не шло. Разве что о дедовских, да и те седьмая вода на киселе - никогда не виделись. А еще была родословная составленная Владимиром, где черным по белому значилось - кроме дочери Раисы иных детей у прабабки не было. Варвара Ильинична тяжело вздохнула. - Запомнила, значит. - Безусловно! Как не запомнить? Речь о моей семье, - удивилась я, ставя чайник на огонь. - А что ж тогда про внучек не спрашиваешь? - Про внучек? - возвращаясь к столу. - А что про внучек? Мы с Ольгой выросли вместе. Все друг о друге знаем. - Ой ли... Бабушкина подруга сосредоточенно выкладывала румяные плюшки из запотевшего пакета на тарелку. Где только взяла горячие? Повисла пауза. Я ждала продолжения, но меня как будто бы не понимали. Пришлось брать инициативу в свои руки. - Теть Варь, объясните, пожалуйста, о чем вы? Я не понимаю... - Да нечего объяснять, Ярочка. Пустое все... Говорят же - чужая душа потемки, вот и сболтнула не подумав, - Варвара Ильинична виновато заулыбалась. - Не обращай внимания на старуху. И Катерину тоже не слушай. Не было у Раечки никого дороже вас - кровинушки родной. А злые языки на то и длинные, всякого наплести могут. Я ответом не удовлетворилась и собиралась возразить, но хлопнула входная дверь, и в "теплую" вошел Владимир, невероятно скоро обернувшийся из больницы - всего-то за час с небольшим. - А меня к столу пригласят? - поздоровавшись с тетей Варей. - Я свежими булочками разжился и домашней сметанкой. - Сметаной? Ты на базаре был? - Вот уж точно сто верст не крюк! - А в больнице? С врачом разговаривал? - после подтверждающего мычания. Не ответив, он скрылся в "проходной" - переодевался, а по возвращении отрапортовал: - И с врачом, и с заведующим, и даже в палату наведался. С чего начать? - С главного. - Выключив засвистевший чайник, я на всякий случай присела.