Меня сопроводили в комнату для свиданий. Я знала чего ожидать и, тем не менее, оказалась не готова. Двойное разделительное стекло. Между ними прогуливается охранник. Какие-то люди ведут диалог через телефонные трубки: кто громче, кто тише. - Ждите. - Мне указали на свободное место. Я осторожно присела на шаткий стул. Сердце тревожно колотилось в груди. На самом деле хотелось одного - поскорее покинуть это отталкивающее место, но я ждала. Вскоре привели Ольгу. Даже на расстоянии заметно, что сестра выглядит не лучшим образом. Осунулась, сильно похудела, еще короче остригла значительно отросшие у корней волосы. Когда я снимала трубку переговорного аппарата, моя рука дрожала. - Привет. - В голосе Ольги какая-та незнакомая хрипотца. Или это искажение? Я некоторое время собиралась с силами, прежде чем вернуть приветствие. - Здравствуй. - Хорошо выглядишь. На это раз возвращать нечего, и я ограничилась коротким: - Спасибо. - Вас можно поздравить? - Да, можно. Интересно с чем? Неужели Павел рассказал? Других вариантов не было, хотя и не ожидала от него подобной сердечности. Он даже во время регистрации и праздничного застолья не изменил себе - холодный, отстраненный, высокомерный. Но Ольга не ведает о моих сомнениях. В ее словах искреннее сожаление. - Жаль, что я не могу обнять тебя. Так хочется... - Мне тоже. У меня была уйма времени, как следует подумать, подготовиться, и я поняла, что не держу на сестру зла. Что все еще люблю ее, и, видимо, этого уже ничто не изменит. Ведь каждый может запутаться, оступиться, а Ольга... Ольга пыталась спасти меня. - Правда? - Ее голос буквально звенит от напряжения. - Конечно, - я приложила руку к стеклу и часто-часто заморгала, останавливая подступающие к глазам слезы. - Я люблю тебя, сестренка. - И я тебя, Яр. И я тебя... Некоторое время мы изучали друг друга. Я подметила, что Ольга как-то странно щурится. Хотела спросить, но сестра меня опередила, заговорив первой. - Спасибо, что взяла на себя заботы о Святе. - Здесь не за что благодарить. Он как родной мне. - И все же спасибо. Вовчик не возмущался. - Нет. А почему он должен возмущаться? - Ну... чужой ребенок все-таки. Да еще мой. - Нет, Лель. Владимир разумный и порядочный человек. Он бы не оставил ребенка в беде, - с изрядной долей категоричности. Стало обидно за Вовку. - "Лель"... Знаешь, так приятно слышать это. Я боялась, что больше никогда меня так не назовешь. - Почему? - Ну... я не та сестра, которой ты достойна. - Неправда. Мы вновь взяли паузу, думая каждая о своем. Я размышляла над словами Ольги. Хотела ли, чтобы ее никогда не было в моей жизни? Нет, нет и еще раз нет! Да, наверное, все совсем не так, как мне представлялось, да - в наших жилах не течет единая кровь, но ведь не только она делает людей близкими друг другу. Есть множество других вещей, зачастую гораздо более крепких, нежели родственные узы! И вновь Ольга заговорила первой. - Яр, у меня к тебе еще одна просьба. - Какая? - Мать, она... - Я знаю, Лель. Соболезную. Когда земля осядет, мы все поправим. Поставим... - Нет-нет, ненужно. Я не об этом хотела попросить, - торопливо и как будто извиняясь. - А о чем? - Дом в Лопуховке... Он на меня записан. Я хочу, чтобы ты его продала и пустила эти деньги на содержание Свята. Его обучение. Он мечтает поступить на информационные технологии в СГТУ. Я хочу, чтобы у него была такая возможность. - Считаешь, мы не справимся? - Нет, что ты... Просто... виновата перед ним. Хочу, чтобы он знал - я забочусь о нем. Люблю его. Что... - видно, как старательно она подбирает слова. Как тяжело ей это дается. - Хотя бы так. Иначе не получится. Не дай ему забыть меня! - Ты сама как? Держишься? - В горле ком. Опять хочется плакать. Впрочем, не опять, а все время. - Я нормально. За глупости приходится платить. Я готова. Яр, обещаешь? - после паузы. - Конечно, Лель. Я все сделаю, - смахнув слезинки с уголков глаз. Эту битву я проиграла. - Спасибо! Спасибо, дорогая! - теперь уже Ольга утирает слезы. - Ты самая лучшая сестра на свете! - Не лучшая - обыкновенная. Только Ольга на своей волне и не слышит. - Павел обещал подготовить доверенность. Я подпишу. Яр, только не тяни с этим, ладно? Пусти все с молотка, ничего не оставляй! Хорошо? - Как скажешь. - Я несколько обескуражена ее горячностью. - Уверена, что потом не пожалеешь? - Абсолютно! Мне ничего оттуда не надо! Хотя... - Ольга вдруг смолкла, задумалась. - Пусть Вовчик спустится в погреб. - В погреб? - Да, в погреб. Он найдет. Он должен найти! Я пыталась, но не смогла, а он должен! Обязан защитить вас! Тревожно до безумия. - Что "найти", Лель? Что? - даже не пытаясь скрыть собственной взвинченное состояние. Ответа я не услышала. - Все, Яр. Давай прощаться. Знай, я очень тебя люблю. И прости меня, если сможешь. Я не думала, что все вот так... Никогда себе не прощу! - Лель... Она уже уходила. *** А Вовка нашел. Разобрал стеллажи, поднял полы, потратил уйму времени, но нашел в глубоком тайнике список имен и фамилий, от которого волосы на моей голове еще долго стояли дыбом. Господи! Я выросла вместе со многими из этих людей, дружила, играла, ходила в одну школу, сидела за одной партой. Пила на встрече выпускников! И шесть кровавых печатей наследования, согласно которым Ольга должна была занять место матери, Наташка Самойлова место своего отца - ныне главы администрации Аткарского муниципального района, Любка Петрова своего дяди - депутата. И даже мой школьный воздыхатель, интеллигент Самойлов, перебравшийся в Москву и получивший ученую степень, оказался причастен ко всей этой грязи. Было от чего сойти с ума. Эпилог Суд по нашумевшему делу о черных Аткарских сатанистах начался тринадцатого октября две тысячи пятнадцатого года и длился долгих два с половиной месяца. На скамье подсудимых оказалось тридцать семь разновозрастных человек. В итоге четырнадцать из них получили пожизненное, остальные от пяти до пятнадцати. Ольге дали семь лет колонии строгого режима, а через пять опустили по УДО за хорошее поведение. Тогда вся наша семья в составе семи человек приехала в Аткарск готовить дом к возвращению хозяйки. Худо-бедно разобравшись с уборкой, я распределила остаток обязанностей между старшими мужчинами, а сама, решив воспользоваться случаем, отправилась на могилу к бабушке. Так уж вышло, что в последние годы, я стала у нее частым гостем. Стояла поздняя осень. Деревья практически скинули свой пестрый наряд. В воздухе ощущался скорый приход зимы. Я купила живых цветов в киоске и, идя по погосту, представляла, каким ярким пятном они будут на серой могилке, чтобы, добравшись до нужного мне участка, понять - опоздала. - Здравствуй, Ярочка, - в пуховом платке поверх старенького пальто Варвара Ильинична сидела на скамейке. - Давненько не виделись.