Пролистав на досуге рукопись, которую ей вручил с озабоченным видом Франсуа-Рэймон, Лиз отыскала все сведения, что ей были необходимы для успешного осуществления её мести. И вечером она была готова. Бархатное платье цвета молодого салата, плотно облегающее фигуру – живот ещё оставался плоским, несмотря на двухмесячную беременность, переливающиеся золотом распущенные волосы, запах духов – всё в этой экипировке было её оружием. Марис не мог – впрочем, и не хотел – скрыть впечатления, которое жена на него произвела. Лиз то и дело ощущала на руке, на спине, на шее его пальцы, поглаживающие её. Ярость и унижение – убийственная смесь, какую она испытала, читая утром записи Франсуа-Рэймона, помогли ей отреагировать на эти знаки внимания с привычным уже гневом. Марис послушно отодвигался дальше, убирал руки, но глаза его опасно темнели, так, что не было видно зрачков. Элиза мысленно торжествовала – он не сможет не попытаться прямо сегодня утвердить свою власть над усыплённой женой – и только старалась, чтобы Марис не видел её удовлетворённой улыбки. Но даже в этом случае Стронберг не догадался 6ы, что он разоблачён, и лишь снова решил, что Элизе доставляет наслаждение ставить его на место. И ей действительно доставляло. После вечерней трапезы и отъезда гостей – министра с супругой, четы Тейланов, главы одного из муниципальных округов Парижа, Омар Лалие учтиво проводил супругу до дверей спальни и оставил одну, даже не попытавшись на прощание поцеловать; но Элиза была уверена, что он вернётся. Она даже не стала переодеваться, легла прямо в своём красивом платье на покрывало. И задремала, утомлённая событиями безумного дня. Спящая, она представляла собой идеальную жертву; но, видимо, кодовая фраза не могла сработать, если жертва спала, потому что Омар разбудил её примерно через час, снова войдя в комнату. В мёртвом молчании он расхаживал по спальне жены и раздевался, ничуть не смущённый испуганным взглядом Элизы, которым она провожала каждое его движение. Смятение Лиз было вполне обоснованным – неужели сегодня Стронберг решил принудить её к близости грубой силой, не вводя в сомнамбулическое состояние? И как ей полагается реагировать? Ну, уж это Элиза знала. – Марис, что сие представление означает? – голосом Снежной Королевы процедила молодая женщина. – Я, кажется, не приглашала тебя в свою комнату и вовсе не собиралась любоваться на твои мускулы. – Будешь себя хорошо вести – дам потрогать, – небрежно пообещал муж. На его бёдрах оставались только домашние брюки из мягкой серой шерсти. Дойдя до кровати, он резко остановился, глядя в лицо Элизы. – Но прежде я хотел сделать тебе комплимент: ты очень мило выглядишь сегодня. Глубоко втянув воздух, блондинка закрыла глаза и откинулась на спину. Хорошо, что её собственный невыразительный голос сегодня поведал, какие фразы использовал Омар Лалие для введения ее в транс. Пусть кукловод до поры считает, что марионетка полностью подчинена его воле. Очевидно, Марис поверил, потому что Лиз почти сразу услышала его удаляющиеся шаги. Она не рисковала подсматривать сквозь ресницы, чтобы не вызывать подозрений; да и на что там смотреть? В уши вливался равномерный спокойный голос, отстранённо перечисляющий все нанесённые ему за вечер обиды: – Сегодня ты вела себя хуже обычного, рабыня. Теперь ты осмеливаешься делать мне замечания при посторонних людях. Мне! Ты дорого поплатишься за это. Тебе придётся вымаливать прощение… Если он потребует целовать ему руки или ноги и ползать на коленях, она не выдержит. Её стошнит прямо на самое ценное для Лалие – бухарский ковёр. Муж всё распалялся, упиваясь своей властью над бессловесной жертвой. – Ты станешь молить меня о наказании и сама поднесёшь – в зубах, ползком – кнут, которым я выпорю тебя… Ну, достаточно. Глаза женщины открылись. – Я всегда подозревала в тебе садистские наклонности, только следует знать меру. Если бы посреди комнаты вдруг выросли буйные джунгли, Лалие не был бы так изумлён, как услышав эту реплику. Введённый в транс человек по определению не способен критически мыслить, делать замечания или задавать вопросы. И вдруг подобный бунт! – Что? Что?! – он круто повернулся на каблуках. Жена, сидя с подогнутыми ногами на кровати, смотрела на него с откровенно издевательской улыбкой. В её глазах он не заметил ни капли доброты или прощения, а тем более готовности повиноваться. – Извини, если нарушила твои планы на этот вечер. Неспособный скрыть своё потрясение, Лалие по-прежнему смотрел на неё. – Как ты… как… – Как я сумела не стать в очередной раз лабораторным кроликом? – подхватила Элиза. – У тебя просто неудачный день, милый, – ласково пропела она. В тёмных глазах светилась жажда убийства. Шагнув к кровати, Марис больно схватил её за руку. – Говори, кто помог тебе! Ты слишком глупа, чтобы сделать это самостоятельно. Тяжёлый удар обрушился на его левую щёку. Жена не поскупилась на подтверждение своих чувств; но даже тряся головой, чтобы вернуть себе ясность мыслей, Марис не отпускал её руку. – На моём месте садист, дорогая, уже пинал 6ы тебя сапогами, подкованными железом. Так что считай, тебе повезло, что у меня только склонность к садизму. А теперь давай сядем и спокойно обо всём поговорим. – Я не хочу с тобой разговаривать! – вырываясь, закричала Элиза. – Всё, о чём я мечтала, это посмотреть тебе в глаза, когда ты поймёшь, что я знаю всё! – Смотри, – муж приблизил к её лицу своё, с уже начинающей опухать щекой. Лиз резко отодвинулась. – Пошёл в… – ответила она не подобающим даме выражением. – Теперь у меня есть прекрасное основание для развода, Лалие, и я получу его. Мне плевать, что по твоим дурацким законам я останусь в браке, главное – цивилизованный мир. Омар сухо улыбнулся. – Я уже говорил тебе, дорогая: не угрожай человеку, в руках которого власть. Ни о каком разводе и речи быть не может. Поверь мне, ты не доберёшься до мирового судьи. Мы с тобой по воле Аллаха связаны навеки. – А может быть, не по воле Аллаха, а по твоей? – раздражённо уточнила женщина. Омар снова улыбнулся, но отвечать не стал. – Кто помог тебе снять внушение? Лиз не собиралась выдавать Франсуа-Рэймона. – Значит, ты признаёшься, что превратил меня в куклу, рабыню для сексуальных игр… – Да, да, – нетерпеливо перебил супруг, – признаюсь. Кто снял внушение? – его куда больше волновала опасность утраты власти, чем сбросившая чары жена. Лиз внезапно надоело увиливать. Она покачала головой. – Отвяжись. Не скажу. Омар Лалие явно ожидал от неё не такого ответа, но был готов к затяжной конфронтации. – Скажешь, – со спокойной уверенностью ответил он. Встал прямо перед Элизой. Молодая женщина подалась всем телом назад, настороженно глядя на него. – Вот видишь, – удовлетворённо произнёс укротитель, – ты меня боишься, и это внушает надежду, что твой рот откроется меньше чем через десять минут. – Чтобы послать тебя к чёрту! – под напускной бодростью Лиз не удалось скрыть дрожь. Лалие засмеялся, демонстрируя роскошные зубы. В голове жены мелькнула свежая идея нанять головорезов, чтобы где-нибудь в тёмном переулке они научили Мариса быть более человечным. – Тебе никогда больше не удастся меня мес… месмери… сделать со мной то, что делал! Франсуа-Рэймон заверил меня, что… – Ага, – бесстрастно отметил муж, – начало положено. Видишь, как легко говорить правду? Оказывается, неведомого спасителя зовут Франсуа-Рэймон. Что ж, неплохо, это имя не так часто встречается. Было 6ы хуже, если б его звали просто Жак или Мишель. А Франсуа-Рэймона мы найдём, даже если ты не скажешь его фамилии. Или скажешь? – Нет, – зная связи Лалие в Париже, Лиз понимала, что после глупой ошибки, допущенной ею, сопротивление остаётся пустой формальностью. Но сдаться? Никогда. – Напрасно ты думаешь, habibti, что мои возможности исчерпываются внушением. Я могу добиться всего, что угодно, и от человека, находящегося в трезвом уме и полном сознании. Элиза фыркнула. – Не веришь? – муж взял её руку, закатал рукав платья выше локтя и проникновенно посмотрел в глаза. – Ну, сокровище, скажи мне, как твой «спаситель» выяснил, что ты находишься под действием внушения? – Нет, – повторила Элиза. – Нет, – отозвалось со скрытым удовлетворением эхо голосом Мариса. Лиз не заметила, откуда у него в руке появилась свеча, но крохотный огонёк уже приближался к нежной коже на её запястье. – Сумасшедший! – Лиз дёрнула руку, но Марис держал крепко. – Скажешь. – Нет! – женщина вскрикнула, ощутив мгновенный укус боли. – Ой! – Скажешь, если не захочешь сгореть заживо. Или зови на помощь. Слуги прибегут. Если услышат, сейчас ведь ночь. Лиз не собиралась рассчитывать на чью-то преданность или бессонницу. Сообразив, что маньяк, увлечённо поджаривающий её левую руку, совершенно забыл о правой, женщина напряглась и изо всех сил ударила кулаком в нижнюю челюсть врага. От боли и неожиданности Лалие прокусил губу, по подбородку вниз потекла кровь. Лиз искренне понадеялась, что сломала ему зубы – и сэкономила на найме громил; но, видимо, квалификация была всё же разной. Хотя главной цели она достигла – Лалие отвязался от неё. Огонёк погас, свеча покатилась по полу, Марис выскочил из спальни жены, словно безумный мартовский заяц. Только устраиваясь на покой, Лиз сообразила, что так и не порадовала его известием о предстоящем довольно скоро отцовстве. Сон Элизы был так крепок, словно её одурманили; она не услышала, как отворилась тщательно запертая на ключ дверь, как ночной гость по очереди уделяет внимание каждой её руке и ноге, передвигается плавно, стараясь не шуметь. Завершив своё дело, мужчина уселся в кресло, собираясь дождаться её пробуждения. Сон замер на одной точке. Что-то мешало ему развиваться в положенном направлении. И ужасно чесался нос. Элиза Лалие сморщилась, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, дёрнула рукой, ногой… и проснулась. Достаточно было пары взглядов, чтобы понять, что произошло. Ах, как она была неосторожна! Заперла дверь на ключ и считала, что находится в безопасности. Но кто бы мог подумать, что желание Мариса Стронберга поквитаться окажется таким долгоиграющим? – Немедленно отвяжи меня, – чётко проговорила она, обращаясь к тёмному силуэту в кресле. В свете луны было заметно, как тот довольно улыбается. – Похоже, что такое твоё положение – единственно возможное для того, чтобы нам спокойно поговорить. Как цивилизованные люди. – Ты именно так понимаешь цивилизованность? Что же ещё мы не обсудили? Муж подошёл к кровати, указательным пальцем прочертил линию через шею к груди беспомощной жертвы. Лиз дёрнула головой, но добилась только обратного эффекта: Марис начал водить пальцем по ночной сорочке вокруг сосков, уже ставших особенно восприимчивыми в ожидании того времени, когда им придётся кормить ребёнка. – Не нервничай так, дорогая, – вкрадчиво промурлыкал он, но не успела Лиз вздохнуть, как голос стал злым и жёстким. – Этот Франсуа-Рэймон был твоим любовником? Отвечай мне! – И не подумаю, – сексуальное возбуждение по капле вливалось в тело Лиз через руки Лалие, обхаживающие её грудь. Женщина попыталась сжать ноги, растянутые путами в разные стороны. Во взгляде мужа появилось некоторое удовлетворение.