– Госпожа баронесса, говорю вам… – Не разведётся, – махнула рукой Лаймен. – Любит он тебя. Лиз уставилась на одеяло. – Не за что меня любить. Я дура первостатейная, в фантазиях плавала… – Андрес Ресья? – догадалась свекровь. Невестка покаянно кивнула. – Увидела его, и глаза словно раскрылись. Ведь чисто таракан! Баронесса Стронберг, к её чести, не стала привязывать моральные качества к социальному статусу. – Ну, а к Марису… у тебя есть чувства? – Он меня бесит, – честно призналась Лиз. – Уж три года знаемся, а всё никак просчитать его не могу, что сделает да как поступит. Лаймен кивнула. Это хорошо, что интерес сохраняется. – А постель? Элиза глянула в панике. Подобных вопросов ей и родная мать не задавала. Женщина даже глаза зажмурила от смущения. Тихо призналась: – В постели с ним хорошо… нежный он и изобретательный… Лаймен кивнула опять, успокоенная. За эту пару можно не волноваться, найдут общий язык. А она станет воспитывать внука или внучку от Аде, что ещё остаётся… Марис вернулся в Стронберггард, когда Элиза уже вставала, передвигалась по комнате и всё чаще обдумывала, как объявить Лаймен, что пора с гостеприимством завязывать. Уже дней десять прошло, как она выбежала из родного дома, оставив обнадёженную Мирабелу у чахлого очага. Сестра думает, небось, что она скрылась, убоявшись трудностей. Или осталась с Андресом полюбовницей. Элиза фыркнула. Стукнула дверь. – Что, лентяйка, жизни радуешься? – Марис поддел её как-то необидно. А когда Лиз, потрясённая его появлением, повернулась от окна, он уже лежал, растянувшись во весь рост на кровати. В домашней одежде и босиком. Выражение лица… отличается от положенного в сцене об униженном и оскорблённом муже. Элиза вздохнула. – Ты пришёл обсудить условия? – Условия чего? – Марис заинтересованно поднял голову, посмотрел на неё. – Ну как же… нашего расставания. – А! Нет, – голова снова стукнулась затылком о покрывало. – Зачем тогда? – Лиз честно пыталась понять. Тема беседы, похоже, не сильно Мариса увлекала, он даже закрыл глаза и тихо засопел. Спит, что ли? Лиз постояла ещё с минуту в растерянности, после бесшумно придвинулась к изголовью кровати. И взвизгнула – рука Мариса ловко сцапала её. – Полежи со мной, беспокойная моя жёнушка. Я все эти дни был в дороге или на совещаниях. Уж такую малость за его снисхождение Лиз выделить могла. Покорно легла рядом и даже положила руку на живот. – Где ты был? – Половину страны, почитай, объездил. Очень хотел разыскать одну женщину. Элиза оцепенела, снаружи и внутри. Одно дело – заявлять во всеуслышание, что готова расстаться со своим мужем, отпустить его, не пролив и слезинки. Иное – узнать, что замена тебе уже на подходе. – Мы же ещё не разведены… – пискнула Лиз сорвавшимся голосом. Марис сильнее притиснул её к себе. – А ты настаиваешь? Некстати вспомнились восточные традиции его приёмного отца. – Ты хочешь… взять вторую жену – при живой первой? Она не видела, что Стронберг улыбается, искренне наслаждаясь их беседой. – Ты не будешь возражать? Элизе потребовалась вся её выдержка, всё испытываемое ею чувство вины и понимание, что за поступки надо платить. – Я не имею права не подчиниться. – Дурочка, – Марис сжалился, поцеловал в затылок. – Я разыскивал твою сестру. – Линету?! – Нет, – судя по голосу, муж искренне сожалел. – Боюсь, что Линета действительно погибла. Зато Селену мне удалось найти. Лиз только ахнула. Задача была поистине невыполнимой. – Но как… – Подрядил сыщиков, разговаривал с осведомителями. Она не уехала далеко. Селена, уезжая из дома, думала, что город распахнёт ей объятия… а город жесток. Спрашивать Лиз боялась. Но спросила: – Она… работала на фабрике? – Поначалу да. Потом в таверне. После же… жизнь её не баловала. Не сразу, но Селена согласилась поговорить со мной. – А зачем вообще тебе Селена? – У вас три младшие сестры, которым надо дать воспитание и образование. Твоя сестра этим займётся. А я профинансирую. Элиза лежала тихо, словно мышка. Слова звучали так странно, не укладывались в сознании. Селена… девочки… – Я собиралась заняться этим. – Мне бы хотелось получить от тебя ещё одного ребёнка, – вежливо сообщил Марис. – Возможно, двух. Трёх. Так что ты будешь занята. Ясности не прибавилось. – Ты не станешь разводиться со мной? – Если каждый муж станет разводиться из-за глупости жены… ой! – сильный тычок в рёбра остановил Мариса. – Неужели же я ошибся и роковая встреча лишь укрепила твою страсть к Андресу Ресья? Ай, за что? Теперь он получил шлепок по животу. Лиз спрятала нос в его бок. – Я так виновата перед тобой, Марис. Осуждала твою мать за то, что она считала, мол, честь только для благородных. А сама хороша, решила, что если уж благороден по рождению, то никак не может быть справедливым, честным, порядочным человеком… Губы Мариса дрогнули. Не прошло и трёх лет, а такая оценка из уст любимой! И приятно же. – А если свой, деревенский парень – то просто обязан быть рыцарем. А он, вон, хуже дерьма коровьего оказался, за миску каши продался… – голос её затих. Всё-таки Элиза переживала. Но это пройдёт. Все мы умнеем с разочарованиями, с возрастом, с опытом. – Сейчас нам следует вернуться домой, к Кристиане. Сестёр твоих я во Францию не повезу, однако дом в Мальмё уже куплен, туда въехала Селена и девочки постарше. Самая юная, мы так решили с твоим братом, который кузнец, останется у него до весны. Его жена не плохо обращается с девочкой. Потом твой брат… – Георг, – тихо подсказала Элиза. – Да, Георг – он встретится с Селеной, и они решат, где девочке… – Марселе. – …где девочке Марселе будет лучше. Между прочим, имена старших я помню. Тощенькая, у которой вместо лица одни глаза, это Мирабела. А другую, Нонну, сначала надо вылечить от грудной болезни. Доктора говорят, что довольно запущено, но девочка от этого не умрёт. Он замолчал, справедливо ожидая вознаграждения. Молчала и Элиза. Думала. Чтобы раскрыть рот и сказать неожиданное: – Так что же – у моих сестёр всё будет хорошо? – Наверное.