– Лиза, у нас гость, – сказал он, посторонившись, пропуская гостя вперед. Лизе показалось, что земля уходит из-под ног: на нее смотрел, насмешливо улыбаясь, тот самый Глебов Алексей Петрович. – Здравствуйте, – поприветствовал он, учтиво склонив голову. – Скажи, чтобы накрывали на стол, родная. Семен и Степан будут тоже, – услышала она голос отца и только потом отвела взгляд от гостя. – Ты хорошо себя чувствуешь? Уж больно бледна, – произнес Николай Иванович. – Все жара, – оправдалась девушка, и взглянув на отца, слабо улыбнулась. – С вашего позволения, – она направилась к двери. Когда девушка вышла из гостиной, господин Колдобин предложил гостю сесть в кресло, а сам прошел к шкафчику и вынул оттуда графинчик с вином и фужеры. Затем вернулся к гостю и разлил вино по фужерам. – Как вы находите мою дочь? – спросил он после того, как они выпили. Алексей чуть не поперхнулся – такого вопроса он вовсе не ожидал. По-крайней мере, подобный вопрос он слышал и от других папаш и мамаш семейств, которых вводил в заблуждение своим достатком и происхождением, но это случалось не так быстро. – Она… очень мила, – ответил он осторожно. – Лизонька красива, воспитана. Ничего не пожалел для ее образования. И все ради покойницы жены моей Марьи Ильиничны. Учительницей была до замужества. Хотела, чтобы и дети образованными были. Да только Лизоньку это завлекло, а сыновья – в торговлю, как и я. Писать да считать – что еще нужно? Алексею не пришлось что-либо отвечать – появилась Лиза и позвала в столовую. К ужину явились старшие братья Лизы – Степан и Семен. Так получилось, что за столом Алексей разместился как раз напротив Лизы и теперь мог видеть задумчивое выражение ее лица. Мужчины разговаривали о прошедшей в июне – июле ярмарке, а девушка предпочитала молча смотреть в тарелку и без аппетита «клевать» еду. – Ярмарочная торговля в нашем городе уже не та. С каждым годом оборот с ее торгов падает, – говорил в это время Николай Иванович. – Да уж. В прошлом году после ярмарки остаток товаров в рублях был почти вполовину всего привезенного, – подтвердил его сын Степан. – Промысловый налог так высок, что приезжие купцы не выдерживают. Срок ярмарки с каждым разом сокращается. – А ведь раньше городская казна благодаря ярмаркам получала до 50 тысяч рублей в год от сдачи квартир и торговых площадей, – вступил в разговор Семен. – Не считая аренды земельных участков под мелкую торговлю – боле 2 тысяч рублей. А оборот в целом составлял 3 миллиона рублей. – Наша ярмарка была второй по размеру в Восточной Сибири и определяла цены во всем Забайкалье. – Да. Особо иркутские купцы развернулись – основной товар шел через Байкал из Иркутска. Сейчас же иркутские торговые фирмы совсем перестали посылать товары и своих представителей на нашу ярмарку. – Это и понятно: строительство Транссибирской железной дороги все изменило, – произнес Алексей, перестав незаметно поглядывать на рассеянную Лизу. – Забайкалье стало связано напрямую с центром России. Нужда в посредниках в торговле упала. И значение верхнеудинской ярмарки снизилось. – Да, а ранее она снабжала европейскими товарами все Забайкалье, – сказал Николай Иванович. – Вы из иркутских купцов, Николай Иванович? – спросил Алексей. – Был. Теперь причислен к вернеудинскому купеческому обществу,– ответил тот, кивнув. – Местные торговцы, как я понимаю, теперь сами закупают товары в Москве и других городах? Степан кивнув, добавил: – И даже за границей. – Несмотря на то, что «ярмарка уже не та», думаю, что вам на свои торговые дела жаловаться незачем, – заметил Алексей. – Железная дорога многое дает. – Что верно, то верно, – отозвался Николай Иванович, улыбнувшись. – Не жалуюсь. Благодаря ей ускорился и вырос товарооборот. Во много раз увеличился приток товаров в Сибирь и вывоз их в европейскую часть России, да и за границу. – Железная дорога дала возможность вести торговлю круглый год – в лавках, магазинах, на базарах. Хоть и появилось множество средних торговых фирм, ведущих непосредственные сношения с фабрикантами европейской России, все же торговлю монополизировали подобные вам крупные купцы, – рассуждал Алексей. – Вы диктуете цены на рынке. Колдобин рассмеялся: – И я горжусь этим. Моя фирма ежегодно получает багажом и почтой мануфактурные и галантерейные товары, готовое платье, обувь. Имею склады оптовые и розничные, универсальные магазины. И заметьте, Алексей Петрович, все это состояние сколотили я и мои сыновья. Уж извольте – такие, как мы, управляем ценами по своему усмотрению. Колдобин взглянул на дочь и, увидев ее подавленной, нахмурился. Алексей посмотрел на девушку, так и не сказавшую за весь ужин ни слова. Она казалось расстроенной, что и привлекло к ней всеобщее внимание. – А что же вы молчите, Елизавета Николаевна? – Обратился Алексей, не сводя с нее пронзительных проницательных глаз. Девушка встрепенулась и кинула на него быстрый взгляд. – Что вы хотите услышать? – спросила она встревожено. – Скажи, что вы думаете обо всем этом? Девушка молчала. В его словах она расслышала вызов – воспользоваться моментом и высказать открыто свою точку зрения. – Считаю, что моя семья – обычные представители нарождающейся сибирской буржуазии, – произнесла она медленно, – особенность которой – накопление капитала благодаря торговле и ростовщичеству. В наших местах огромную роль играет торговля, а промышленность мало развивается. Время меняется – необходимо уделять большее внимание промышленности… А теперь, если позволите, я хотела бы удалиться. – Иди, – разрешил отец, а когда она поднялась со своего места, добавил: – Но хочу, чтобы позже ты сыграла нам на пианино, Лиза. – Хорошо, папенька. Извините, – сказала девушка и неторопливо вышла. Семен рассмеялся и произнес: – Отец очень многое позволяет ей. Степан же не разделял веселье брата. – Слишком много. Своей жене я уже готов запретить общаться с нею. Всякие дурные идеи Лизка ей вбивает. Николай Иванович спокойно отмахнулся: – Успокойся, Степан. Все это дурь и блажь. Выйдет замуж, и глупости из головы уйдут. А теперь давайте-ка пройдем в гостиную. Глава 11 Как Лиза и обещала, она сыграла на пианино. Это позволило Алексею приблизиться к ней и перелистывать ей ноты по необходимости, а главное – немного поговорить. – Вы прекрасно выглядите, несравненная Лиз, – с улыбкой сказал он тихо. – Как вы посмели здесь появиться? – стараясь скрыть возмущение, чтобы не заметили отец и братья, произнесла она. – Успокойтесь. Вам вовсе не придется спускать на меня собак – как видите, я пришел не свататься, – ответил он с усмешкой. – И все же я скучал по вам. – Вы гнусный, мерзкий, грязный тип, – возмутилась она после того, как ошиблась нотой. – Я ненавижу вас! – Сколько гнева! – усмехнулся он. – Но будьте осторожны. Вы привлекаете внимание. Девушка сердито сверкнула на него глазами, но промолчала. Алексей тоже молчал, но его нахальный взгляд, заметный ей лишь одной, так как Алексей стоял почти спиной к отцу и братьям, не давал ей покоя. – Вы, ничтожество, перестаньте пялиться на меня! – произнесла сквозь зубы она. – Где же ваши манеры, сударыня?! Вашим воспитанием хвалился ваш отец. Где же оно? – Исчезли в миг, как только вы переступили порог этого дома, – ответила она. Девушка кинула взгляд в сторону отца и братьев, беседующих сидя в креслах поодаль, и замолчала. Затем повернулась к Алексею и, улыбнувшись, проговорила: – Не обольщайтесь на счет моей улыбки. Это сработано на публику. Алексей ответно улыбнулся. – А я уж подумал, чем заслужил? – Алексей Петрович, оставьте. Идите к нам, – позвал его Колдобин-старший, приглашая удобно расположиться в кресле и выпить. Перед тем, как отойти от девушки, Алексей шепнул: – Надеюсь на скорую встречу с вами… наедине. В этот момент Лизе показалось, что в его глазах плясали чертики. Сыграв еще немного, девушка предпочла уйти к себе в комнату. Ложиться рано не хотелось, и сон тем более не шел. Все кипело внутри от негодования, а периодами холодело от страха. Страха остаться когда-нибудь с ним наедине. Прошел час или два, прежде чем она услышала, что мужчины вышли на улицу. Лиза подошла к открытому окну и выглянула – подгулявшие и шумные отец, братья и гость садились в экипаж. Неожиданно Алексей посмотрел в сторону ее окна и, хотя было темно, ей показалось, что он лукаво улыбнулся. «Ваше открытое окно всегда будет для меня знаком приглашения», – всплыли в памяти его слова. Девушка стремительно захлопнула окно. В тот же момент до нее донесся его веселый смех.