– Пожалуйста, – говорю я и протягиваю ей деньги. Она дает мне сдачу. – Я принесу ее, когда будет готова, – сообщает женщина и поворачивается к широкой пасти печи. Она сует внутрь огромную лопату и ловко, будто языком слизнула, вытаскивает наружу кальцоне. – Ну как дела в школе? – спрашивает Джесс. – Хорошо. – Ты сделал домашнее задание? Она говорит не об уроках, которые я делаю всегда, а о задании по социальным навыкам. Я морщусь, вспоминая прошлое занятие. – Не совсем. – Джейкоб, ты обещал. – Я не обещал. Я сказал, что попробую завести разговор с каким-нибудь своим сверстником, и я это сделал. – Вот и отлично! – хвалит меня Джесс. – И что случилось? Я сидел в библиотеке за компьютером. Рядом со мной устроился один парнишка – Оуэн; он ходит со мной на продвинутый класс по физике. Мальчик очень тихий и умный. Если вам интересно мое мнение, у него тоже есть признаки синдрома Аспергера. Для меня это как определить гомосексуальность по внешности человека. От нечего делать я искал в базе данных материалы об интерпретации характера повреждений костей черепа и о том, как отличить травму после удара от травмы, полученной вследствие пулевого ранения, на основании характера концентрических трещин, распространившихся по черепу вокруг раны. Мне эта тема показалась идеальной для начала разговора. Но я вспомнил, как Джесс говорила, что не все будут потрясены встречей с живым эквивалентом крышечки от сока «Снэпл»[7], и вместо этого сказал: – Ты собираешься сдавать АР-тест в мае? Оуэн. Не знаю. Наверное. Я (с усмешкой). Ну, надеюсь, твою сперму не обнаружат! Оуэн. Что-о-о? Я. АР-тест – это тест на кислую фосфотазу; его проводят криминалисты, пользуясь особыми лампами, для обнаружения спермы там, где она может быть. Это не так достоверно, как ДНК, но, если попадается насильник, которому сделана вазэктомия, спермы не будет, и если у тебя есть только АР-тест и молекулярный спектроскоп на пятьсот тридцать нанометров… Оуэн. Отвали от меня, урод. Джесс сильно покраснела. – Хорошая новость – то, что ты попытался завести разговор, – ровным голосом произносит она. – Это действительно большой шаг. Выбор темы для обсуждения – сперма – неудачен, но все же. К этому моменту мы уже дошли до столика в глубине зала, где нас ждет Марк. Он жует жвачку, широко разевая рот; на нем опять эта дурацкая оранжевая толстовка. – Привет, Шеф. Я качаю головой и делаю шаг назад. Эта толстовка… он был не в ней, когда я только увидел его. Могу поспорить, он специально ее надел – знает, что она мне отвратительна. – Марк, – говорит Джесс, – толстовка. Сними ее. Он усмехается: – Лучше ты сама это сделай, детка, – потом хватает Джесс и затаскивает ее в кабинку, почти что сажает к себе на колени. Позвольте мне сделать отступление и сказать, что я вообще не понимаю секса. Мне не постичь, отчего у такого человека, как Марк, одержимого обменом телесными жидкостями с Джесс, не вызывают такого же восторга разговоры о том, что сопли, отбеливатель и хрен могут дать ложноположительный результат в предварительном анализе на кровь. И я не понимаю, почему нейротипичные[8] парни сами не свои до девичьих грудей. По-моему, это ужасно неудобно, когда из тебя что-то торчит вот так все время. К счастью, Марк снимает оранжевую толстовку; Джесс ее сворачивает и кладет на стул, чтобы я не видел. Хотя, честно говоря, мне достаточно неприятно уже одно то, что она там лежит. – Ты взяла мне с грибами? – спрашивает Марк. – Ты знаешь, Джейкоб не любит грибов… Я на многое готов ради Джесс, только не грибы. Если они хотя бы прикасались к краю пиццы на противоположной стороне, меня может стошнить. Джесс вынимает из кармана мобильник и кладет его на стол. Он розовый, и в него внесены мое имя и номер. Это, вероятно, единственный телефон, в котором записано мое имя. Даже у мамы в мобильном этот номер обозначен словом «ДОМ». Я смотрю на стол, продолжая думать о толстовке. – Марк… – говорит Джесс, убирая его руку из-за своей спины. – Хватит. Мы не одни. – Потом обращается ко мне: – Джейкоб, давай практиковаться, пока ждем еду. Практиковать ожидание? Зачем? Я и без того сказочно преуспел в этом. – Когда разговор затихает, ты можешь подбросить тему, которая заставит людей продолжить беседу. – Ага, – говорит Марк, – например: «Куриные наггетсы – не куриные и не имеют ничего общего с золотыми самородками»[9]. Дискутируйте. – Ты не помогаешь, – бурчит Джесс. – Джейкоб, ты ждешь чего-нибудь особенного в школе на этой неделе? Конечно. Всеобщего пренебрежения и глубокого унижения. Другими словами, ничего нового. – На физике мне придется рассказывать всему классу о силе тяжести, – говорю я. – Оценка наполовину зависит от содержания, а наполовину от творческого подхода, и я думаю, что нашел превосходное решение. Я долго размышлял, но, когда додумался, сам был удивлен, почему это сразу не пришло мне в голову. – Я собираюсь спустить штаны, – сообщаю я Джесс. Марк покатывается со смеху, и на секунду мне кажется, может, я недооценил его. – Джейкоб, – говорит Джесс, – ты не будешь спускать штаны. – Это прекрасно иллюстрирует закон Ньютона… – Мне плевать, даже если это объясняет смысл жизни! Подумай о том, как это неприлично. Ты не только разозлишь учителя – над тобой станут смеяться одноклассники. – Я не уверен, Джесс… ты же знаешь, что говорят о парнях с ЗПР… – произносит Марк. – Ну у тебя же нет ЗПР, – с улыбкой отвечает ему Джесс. – Так что это чистая теория. – Ты знаешь это, детка. Я понятия не имею, о чем они говорят. Когда Джесс станет моей девушкой, мы будем каждое воскресенье есть пиццу без грибов. Я покажу ей, как усилить контраст отпечатков пальцев на скотче, и дам почитать мои блокноты с записями о «Борцах с преступностью». Она признается, что у нее тоже есть свои слабые места вроде спрятанного в джинсах хвоста. Ну ладно, может быть, не хвоста. Кому охота и в самом деле иметь хвостатую подружку. – Я хочу поговорить кое о чем… – начинаю я, и сердце у меня колотится, а ладони становятся влажными. Анализирую эти симптомы так же, как доктор Генри Ли проанализировал бы любую другую улику, и приберегаю свои выводы на будущее: приглашение девушки на свидание может вызвать изменения в сердечно-сосудистой системе. – Мне хотелось бы знать, Джесс, согласишься ли ты пойти со мной в кино в эту пятницу? – О, Джейкоб, молодец! Мы не практиковались в этом целый месяц! – В четверг я узнаю, что показывают. Могу посмотреть на сайте. – Я складываю салфетку в маленький квадратик. – Могу пойти в субботу, если тебе так удобнее. По телевизору будут крутить «Борцов с преступностью» – много серий подряд, но я готов пожертвовать ими. И тем докажу, насколько серьезно я хочу начать эти отношения. – Вот это да! – с улыбкой произносит Марк. Я чувствую на себе его взгляд. (Вот еще одна вещь, характерная для глаз: они могут жечь как лазеры, и откуда вам знать, в какой момент их включат на полную мощность? Лучше не рисковать и избегать зрительного контакта.) – Он не просто демонстрирует тебе навыки общения, Джесс. Этот недоумок приглашает тебя на свидание. – Марк! Ради бога, не называй его… – У меня с головой все в порядке, – обрываю ее я. – Ты ошибаешься, – говорит Марку Джесс. – Джейкоб знает, что мы с ним просто друзья. – Тебе, блин, деньги платят за дружбу с ним! – фыркает Марк. Я резко встаю: – Это правда? Наверное, я об этом никогда не задумывался. Мама устроила мои встречи с Джесс. Я считал, что Джесс сама хочет встречаться со мной, так как: а) она пишет диплом и б) ей приятно мое общество. Но сейчас я представляю, как мать вырывает из чековой книжки очередной листок и жалуется, что нам вечно не хватает денег на все расходы. Воображаю, как Джесс вскрывает конверт в своей комнате в общежитии и сует этот чек в карман джинсов. Я могу нарисовать в голове картинку, как Джесс ведет Марка в пиццерию и расплачивается наличными, которые сняты с банковского счета моей матери. За богатую глютеном пиццу с грибами… – Это неправда, – возражает Джесс. – Мы с тобой друзья, Джейкоб… – Но ты не стала бы таскаться повсюду с Форрестом Гампом, если бы не получала этот миленький чек каждый месяц, – говорит Марк.