Пастор наблюдал за тем, как она молилась, и лицо его разглаживалось с каждым словом. Лиля заметила это и закрепила положительный эффект еще двумя молитвами. Так держать. Наконец пастор сотворил знак Альдоная, и Лиля поднялась с колен. Не молиться ведь на ногах! Хотя ушибленные во время драки с убийцей колени ныли нещадно. Ну да ладно. Перетерпим. Во взгляде мужчины оставались еще сомнения. Ну да. Решительность, домоправительница, вирмане по дому бегают… И Лиля решила добавить: – Прошу вас разделить мою скромную трапезу. Судя по удивленной гримасе на лице пастора, он не ожидал от графини такой скромности. Овсянка, в которую она не положила ни меда, ни варенья, кусок сыра и стакан воды. Холодной, колодезной. Есть не хотелось. Температура все-таки поднялась. Немного, но неприятно. Самому пастору подали и мясо, и грибы, и яйца. Несколько минут он смотрел на Лилю, а потом разродился: – Дочь моя, вы проявляете похвальную умеренность. Лиля опустила глазки еще раз. Может, проще и не поднимать? Точно, не споткнешься. – Пастор, я не могу объедаться, когда на моих землях от голода умирают дети. Это страшно. – Это… – Это тоже после потери ребенка. Я должна вести благочестивый образ жизни, тогда меня простят за мои прежние грехи. Глаза стали уже теплее. Так держать. – Пастор, вы ведь не будете возражать, если Марк будет учиться вместе с Мири? – Да, разумеется. Еще бы ты возражал. Такая халява! Образование тут по цене брюликов. – И в том числе учиться защищать себя. – Ваше сиятельство? Лиля сделала постное лицо. И рассказала про убийцу. Пастор охал. Ахал. Ужасался. И под конец спросил: – Ваше сиятельство, как же вы спаслись?! – Божьим чудом, не иначе. Но ведь могли покушаться и на Мири. А девочка беззащитна. Мальчик тем более должен уметь защитить себя. Пусть занимаются вместе. Вирмане их поучат. Сейчас это прокатило без возражений. Еще бы, на фоне таких новостей. Лиля подумала, не закинуть ли удочку на тему своих целительских способностей, и… Мало ли, вернется муж, а она под крылышко церкви, но потом решила обождать. Так она – графиня. Какая-никакая, но не быдло. А вот если она попадет под патронаж церкви… Титулов там нет. Зато есть большие проблемы. На тему подчинения. И все, что она сделает, отойдет церкви. А в монастырь ей не хочется. Да и монастыри теми еще гадючниками были в Средние века. Проверять, так это здесь или нет, Лиле определенно не хотелось. Так что мы постоим в сторонке. Главное – напоминать, что все ее идеи – это откровения свыше. Лиля хлопала глазками. Она вновь уверяла пастора, что детям должно быть интересно вместе и учителя будут только рады учить двоих. Что хорошо бы устроить молельню в Иртоне – тут уже лед окончательно растаял, и пастор разулыбался ей. Конечно, он должен приглядывать за постройкой нового храма, но Лиля заверила его, что до конца стройки они поживут в замке. А еще она выделит карету, чтобы уважаемый пастор ездил каждый день туда и обратно. Ей-то здесь все равно ездить некуда, к чему карета? Вовсе даже она не нужна. Так что пастора умаслили по полной программе. К концу завтрака он, кажется, уже был готов признать Лилю любимой женой Альдоная. А ведь вирмане тоже приедут с детьми. Тем, конечно, «изячные» манеры не потребуются. Но танцами лучше заниматься в компании. Естественные науки, история, литература – это все пойдет на пользу. Миранде нужны товарищи по играм. А сословные различия… Пусть научится оценивать людей по мозгам. А там, глядишь, будет у виконтессы Иртон своя дружина… Пусть учится. Ей полезно. Не успела Лиля разобраться с пастором, как наткнулась на Марту. Нянюшка смотрела с ужасом: – Лилюшка! Да как же это!!! Лиля сдвинула брови, припоминая, что не так. – Что, нянюшка? Что-то случилось? – Ласточка моя! – Марта всплеснула руками, по морщинистому лицу текли слезы. – Убийца этот… Да что ж это деется-то?! А я и не слышала! – И хорошо. А ты и так переволновалась. – Лиля ласково обняла старушку за плечи, не обращая внимания на тяжелый запах. Она всех заставляла мыться, но Марту было не переделать. – Да как же мне не волноваться?! – Нянюшка, так ведь все в порядке. Я жива, здорова, ну и слава Альдонаю… – Лилюшка, разреши, я в твоей комнате спать буду? Лиля чуть не завопила: «Нет!!!» Вот только няньки в спальне ей не хватало! Мало Кальмы за стенкой. А дальше что? Повесить табличку «Детский сад»? А как скрывать свои упражнения? И свою писанину? Лиля вообще решила стереть с пергамента старое и накорябать свое. Постепенно, по ночам, пока никто не видит. А потом – а что? Вот все, что я делаю, все написано. Шла я по базару, тут меня Альдонай под руку толкнул, и приобрела я кучку свитков со старинной мудростью. А вам что-то непонятно? Ну так вас Альдонай и не посещал. Хотите – попробуйте. Залетите, а потом – с лестницы. И в горячку. На какое-то время вас это точно займет. Но такой свидетель, как Марта, ей точно без надобности. Только отказывать надо деликатно. – Нянюшка, тебе ведь тяжело будет. Давай мы так сделаем? Я тебя прикажу переселить поближе ко мне, в господское крыло. И будешь ты рядом со мной, но не в одной комнате. – Лилюшка… Лиля подняла руку, останавливая спор: – Няня, там негде спать. – Да я и на половичке у кровати прикорну… – А потом будешь мучиться болями в спине. Няня, давай мы Джейми попросим, чтобы он тобой занялся? С нянькой все было ясно. Сколиоз, простуда, искривление позвоночника… Массаж бы ей хороший… Может быть, она Джейми научит? Надо подумать. – Не доверяю я этому мальчишке. – Няня, целитель он хороший. Разве ж я тебя дурному доверю? – Молод он больно… – А ты сходи, посоветуйся с ним. Не понравится, что он присоветует, так и делать не будем. А понравится – глядишь, и спине твоей полегчает. Да и ногам тоже. Марта смотрела с благодарностью. А Лиля думала о грустном. Марта знает ее очень давно. И наверняка видит происходящие в ней перемены. Это плохо. Она может что-то заподозрить. Одно дело отмывать Иртон и избавляться от розовых платьев. Другое – развернуться во всю ширь, как она это сейчас делает. Но… Марту любой ценой надо удерживать в союзниках. Пока она уверена, что Лиля – ее девочка и малышка, ей ничего не угрожает. Марта ее будет защищать от любого.