– Два месяца с лишним, Сашенька. Иногда тебя во сне видела и даже говорить пыталась, но ты меня не слышал. Сны эти иногда страшные были, но я знала, что ты придешь, и дождалась. У меня все еще слова не шли с языка, сердце пыталось выскочить из груди, и дыхание спирало, поэтому я ничего вымолвить не мог и только обнимал ее. Потом нашел силы что-то сказать. – У меня времени больше прошло. Даже сначала не узнал тебя. Вижу, какая-то женщина белье стирает, дай, думаю, спрошу у нее, где это я нахожусь. Правда, в таком платье тебя ни разу и не видел. Да и волосы малость отросли для маскировки. Наташа поцеловала меня, потом слегка пихнула кулачком в бок: – Жену ты должен всегда узнавать, хоть на ней ничего нет, хоть тулуп. А сколько точно у тебя времени прошло? – Да страшно долго, словно годы. Может, и век. Но встреча с тобой мне была обещана, вот я и ждал, как обещанного. Тебя я тоже иногда во сне видел, и со мной ты говорила, только очень нечасто, от одного раза до следующего прямо дождаться нельзя было. Большей частью видел, что сидишь ты на берегу речки и говоришь мне что-то, а я тебе ничего ответить не мог. – Так, наверное, и было. Когда мне совсем невмоготу без тебя становилось, я на берег речки приходила и с тобой разговаривать пыталась. Иногда чувствовалось, что ты меня слышишь, иногда – нет. Но я все равно говорила. Вдруг эти слова хоть чуть позже ветер до тебя донесет. – Давай пойдем отсюда. Забирай свою постирушку, если она еще в речке не утопла. А по дороге расскажешь, что это за место и как сюда попала. – Хорошо, пойдем. Я тут в доме поблизости живу. А случилось это со мной даже не знаю, как тебе описать. Шла я на работу, уже осталось два квартала пройти, а меня останавливает высокий такой мужчина в черном костюме и такой же шляпе и спрашивает, как отсюда добраться до Марсова поля. Ну, я ему и объяснила, что отсюда очень далеко, ему сейчас надо на метро и еще пересадку делать. Рассказала подробно, как и где сесть и где пересаживаться, он мне «спасибо» сказал. Я только тут заметила, что у него с собой клетка, а в ней сидит большой и красивый филин. Я думала, что такие птицы днем спят, но этот филин не спал и так резко закричал, что я чуть сумочку не уронила с перепугу. Пошла себе дальше, захожу в арку в сталинском доме напротив и слышу снова крик птицы сзади. Стало как-то сильно холодно, и я сама не знаю, как очутилась здесь. И в руке перо от этого филина, хоть я к нему не притрагивалась. А ты как? – Да приехал я с той халтурки, а тебя нет. Никто не знает, где ты. На работу не пришла и прочее. Пошел в полицию, там сказали, что на взрослых заявление о пропаже подают на третьи сутки отсутствия. Я в тоске и печали сидел, пока не задремал. А во сне пришло мне известие, что должен искать тебя и не плакать, если дорога будет долгой. Вот я пошел, куда мне сказали, и попал в картину. – Какую картину? – Малевича. Нам она известна как «Черный квадрат», но истинное название ее «Негры грузят уголь темной ночью». – Сашка, вот просто нет слов, а в другое время и стукнула бы! Любимая жена тебя спрашивает о серьезном, а ты шуточки шутишь. Знаешь, какая кара за такое полагается? И только от великой радости прощен и помилован. Но берегись! – Нет, это не шуточки. Попал я в августовскую темную ночь на речную пристань, где на баржу грузили всякое разное военное добро. Сначала на меня во тьме просто наткнулись, а потом скомандовали не стоять столбом, а хватать ящик. Я это и сделал. Так я попал на Великую Отечественную войну. Но ты не беспокойся, родная, меня даже ни разу не ранило. Однажды только простудился, и все, так что не налагай на меня незаслуженную кару! – Уже наложила и тут же сняла. А ты не шутишь про войну и ранения? Хотя ты в гимнастерке и с оружием… – Ни капельки! В саперах служил, работы было выше крыши, ну откуда тут ранения возьмутся? Так, молотком по пальцу стукнешь или что-то на ногу уронишь… – Саша, я читала, что саперы и мины снимали, и что-то еще делали такое опасное… Вот обмани такую проницательную жену! – Ну, саперы – это тоже общее понятие, как медсестра. Сама же знаешь, что в одном отделении, вроде реанимации или твоей нейрохирургии, нагрузка огромная, а где-то можно и чайку попить, и сериал обсудить, поженятся герои в этом сезоне или нет. А ты как жила в этой деревушке? Здесь хоть люди есть? – Нет, Саша, словно к ним какая-то беда внезапно пришла, они похватали, что в руки влезло, и бежали от этого лиха. В погребах и кладовых даже немного муки и крупы осталось, да квашеной капусты тоже. Хожу на речку, рыбу ловлю, Вася мне пару раз из леса диких голубей приносил, так что обходилась… Да, рыбу Наташа ловить умеет. Как ее отец приезжает с Севера, они на пару начинают искать место, где бы рыбку половить. – А кто этот Вася? – Котик такой, на сибирского похож. Его, наверное, здешние жители забыли. Очень умненький и мышей хорошо ловит. Знаешь, я думала вот про что. Давай его с собой возьмем домой? – Да я не против, если он не сбежит. Пока у нас Пуфик жил, как-то даже привык к животине в доме. Ивана Алексеевича только уговори, а то я не знаю, как он к котам относится. – Нормально относится. Просто когда мама астмой болела, пришлось и кошек в дом не брать, и ковры попрятать, чтобы приступы не провоцировать, а до этого у нас кошки жили. – Я, когда уходил, ему записку оставил, что случилось и куда я подался. Он, наверное, ее уже прочел, когда с вахты вернулся, и сейчас места себе не находит. Правда, у меня сейчас надежда появилась, что ему и тревожиться не придется, потому как у тебя и у меня время по-разному шло, может, и у нас дома все длилось не так долго, как тут. Но, конечно, я не стал рассказывать, что под Кингисеппом я провел довольно долго, по тому счету с июля по начало сентября, а дома миновала только неделя. Наташа улыбнулась и заметила, что даже если не так все со временем, для деда Ивана есть новость, от которой он забудет прежние переживания. Снова улыбнулась мне и добавила, что и меня кое-что новое ожидает. Поцеловал ее и спросил: – Наташа, а это перо филина у тебя осталось? Ты его не выкинула? – Нет, лежит в сумочке, хотя не знаю, для чего мне оно. А что ты с ним хочешь сделать? – Наверное, оно может нас вернуть обратно. Сейчас давай отдохнем немного, соберешь вещи – и попробуем… * * * – Михалыч, а как ты думаешь, то, что нам вчера тут Иванов зять Сашка рассказывал, это правда или нет? Он вроде не из пустоболтов и, даже за праздничным столом приняв, не рассказывает всякой чуши, а тут выложил ту историю, что с ним случилась. По-моему, не может быть такого, чтобы ты взял, да и угодил куда-то в другое время. Такое только в кино бывает. Или в сказках. – Артем, когда я был таким, так ты, то тоже не верил ни в колдовство, ни в черта, ни в Бога, ни в чудеса, ну вот ни во что. Так в школе и папка с мамкой научили. А теперь у меня другое мнение: случиться может что угодно. И хрен поймешь, почему. Со мной же произошло вот что… * * * notes Примечания 1 – Ребята, сигаретой поделитесь, ведь все на поле осталось. 2 – Большое спасибо, так на душе хорошо стало. 3 – Да что там, закончились мы на поле, как шведы в Яковчанских ярах (в овраги близ села Яковцы были свалены погибшие в Полтавском сражении шведы. – Прим. авт.). Как пошли в атаку, так немцы стали отходить, пока нас под пулеметы не подвели. Штук шесть их было, и придавили, как гнетом в бочке. А потом заработали их пушки, и тяжелые, и средние, и легкие. Лежишь, а тебя их снаряды с земли поднимают, встаешь – пулеметы обратно загоняют. Попали, как лягушки в кувшин. Если бы не ваш огонь, там бы я и погиб. Когда вы ударили шрапнелью, пулеметы их затихли – им ведь тоже жить хочется. Тогда я и рванул к дороге, а потом – по балочке. Пушечным снарядом меня пару ряз тряхнуло, но пули не попали. 4 – Да, немногие с того поля встанут. Потом танки слева пришли и начали бить из пушек. Добьют они всех, кто еще остался. 5