Мы жили подобно людям. Возможно, мы оба хотели забыть о том, кем были рождены. Смирились почти со всем. Предпочли вести жизнь тихую и невзрачную. Но вместе с тем, пожалуй, впервые истинно живую. Почти обретенный рай, подобно описанному в книгах. Я снова много читал. Много работал. С любимой техникой – как мог много. И немного – чисто физически. Сейчас я учился не по принуждению, а с искренним желанием. Но только тому, что хотел. И тому, чему мог научиться у жителей полуострова и из пособий, которые здесь сохранились… Первый раз все изменилось в тот день, когда мы поняли, что у нас должен родиться ребенок. Странное и новое чувство. Доктор посоветовал Рике побольше общаться с теми женщинами, кто вырос в человеческих семьях. Я тоже старался присматриваться к семьям и детям. К тому, как каждый отец ведет себя со своим ребенком. Невольно вспоминал Эрика. Вспоминал, кем был для нас Алан, и почему Кайнен его назвал тогда папашей… Но в день рождения сына… – Взгляни, – в глазах Арии стояли слезы. – У него крыло. Действительно. Неоперившееся, крошечное. И как только оно не изломалось при родах? У моего сына были крылья. В тот момент я не мог понять, в ужасе я или же рад. На мои глаза так и норовили набежать слезы. Я думал о том, что ждет моего ребенка. Неужели ему суждено познать всю ту же боль, что и мне? Неужели его судьба подобна моей? Подобна нашей с Арией. Так, быть может, стоит решить все прямо сейчас? Избавить его от боли, которую принесут ему эти крылья, еще до того, как он осознает их наличие. Но имею ли я право на это? Я не мог дать себе ответ. Взглянув на Арию, понял – она не знает тоже. Мне казалось, что я покинул тот белесый северный туман навсегда и вышел, наконец, к свету. К четкому знанию, чего я хочу. К простой жизни. Смирился с тем, что было, с тем, что стало и будет. Распланировал нашу жизнь, научился радоваться настоящему моменту. Я вспомнил слова Эдуарда: “В какой-то момент ты узнаешь, что весь мир кругом до этого дня врал тебе. Был ложью… Мало у кого хватает смелости перечеркнуть свое прошлое. Да еще и без надежды, что новое будущее не вскроется однажды таким же обманом…” Дважды… нет, трижды мир обманул меня. И сейчас, возможно, этот раз не последний. Что же мне сказать Рике? Что я должен сделать правильно? Я держал на руках своего крылатого сына, но сказать лишь смог: – Мы решим все завтра.