Н-да, что-то тут не вяжется. А может, все не так уж плохо, как мне видится? Ну там… решил дать мне выспаться перед трудным днем. Или сам зверски устал и отключился, стоило только голове коснуться подушки. А может, того… нарочно решил сделать перерыв в наших… эмммм… сексуальных отношениях. Ну, чтобы зажило все, или как это бывает? Мне-то с колечком повезло. Еще с утра все неприятные ощущения прошли, а потому планы на ночь были просто грандиозные! А этот пернатый… Ррррр. Не идет, чтоб его! Короче, я чуть ли не в истерике металась по комнате. Передумала уже все, что могла. И в итоге не выдержала. В конце концов, это последняя моя ночь в этом мире. Глупо ее терять. А потому и не зазорно взять инициативу в свои руки! И плевать, что я не знаю, в какие покои определили блондина. Как-нибудь, да найду. Авось чутье не подведет. В общем, я решительно накинула на плечи халат, тапочки обула и уверенным шагом направилась к двери. Рывком распахнула ее и чуть не врезалась носом в широкую грудь Фауста, что стоял с той стороны с протянутой для стука рукой. — Люба… А ты куда? — недоуменно вопросил феникс. — Ааа… — запнулась я, не зная, что ответить. Признаваться в том, что я собиралась посетить его спальню, разумеется, не стала. Все же я девушка и проявлять инициативу подобного рода мне не следует. Неправильно это как-то. Да и в отношениях, так или иначе, ведущим должен быть мужчина. Ему и карты в руки. Так что состроила наивную мордашку и без тени сомнения солгала: — На кухню собиралась, водички попить. — Так вон кувшин. — Фауст кивнул в сторону прикроватного столика, на котором стоял поднос с прозрачным графином и парой стаканов. Н-да, неудачная вышла отмазка. Ну да ладно. — Ой, а я и не заметила, — всплеснула руками и отправилась испить водички. Ну, дабы легенду не портить. Наполнила стакан и сразу приложилась к нему губами. А жажда-то и вправду мучила. Услышала, как с легким щелчком закрылась дверь за Фаустом, а потом отчетливо провернулся ключ в замке. И так волнительно вдруг стало, что пить еще больше захотелось! Осушила первый стакан и собиралась уже наполнить второй, как за спиной возник феникс и аккуратно перехватил у меня посуду. — Лопнешь, — беззлобно пошутил мужчина и, вернув стакан на положенное место, мягко обнял меня за плечи и притянул к себе. — Извини, что так долго. Ждал, пока все улягутся. Боялся, что ты уже тоже уснула. Я почувствовала, как большие теплые ладони провели по моим рукам, от плеч до самых запястий. И так же медленно вернулись обратно. Стоять я старалась спокойно, не выдавая своего волнения или нетерпения. Все же мне было еще непривычно, что мы вот так запросто можем остаться наедине… провести вместе ночь. А потом Фауст прижался щекой к моему виску и тихонько прошептал: — Можно я останусь? Играть в недотрогу сразу перехотелось, я порывисто обернулась и обхватила руками его шею: — Нужно! — выпалила чересчур поспешно и сразу прижалась к его губам. Ох, как я, оказывается, соскучилась по его поцелуям! А всего-то несколько часов без них провела. Или ЦЕЛЫХ несколько часов? Да, пожалуй, второе. Ох, и как же сладко, как же упоительно прекрасно вот так стоять, прижиматься к нему всем телом и терзать податливые мягкие губы, ловить движения его языка, дыхание, что все резче вырывается из груди. — Сама напросилась, — на секунду оторвавшись от моих уст, выпалил Фауст и решительно дернул пояс халата. Тот услужливо распахнулся, выставляя на всеобщее обозрение тонкую, почти прозрачную сорочку, что соблазнительно обрисовывала изгибы тела. Халат трусливо капитулировал, не без помощи блондина соскользнув с моих плеч, и по коже прошелся легкий сквознячок, отчего я невольно вздрогнула. Но останавливаться на достигнутом феникс, разумеется, не собирался и почти сразу ухватился за тонкую лямочку сорочки и медленно потянул вниз, неотрывно следя за ней глазами. А вот тут я решила возмутиться. — Эй, так нечестно! — И на недоуменный взгляд мужчины добавила: — Теперь моя очередь. Нет, ну а что? Ему можно меня раздевать, а мне нет? Я, между прочим, еще ни разу не видела Фауста полностью голым! Так что сейчас самое время, так сказать, наверстать упущенное. — Прошу, — было мне ответом, и феникс развел руки в стороны, позволяя беспрепятственно расстегнуть рубашку, стащить ее с поджарого загорелого тела и кинуть вниз к халату. Я же с удовольствием провела ладонями по крепкой груди, обрисовала пальчиками кубики пресса, скользнула на спину, чуть царапая ноготками горячую гладкую кожу, вслушиваясь в ставшее вдруг прерывистым дыхание Фауста. Ну и на этом мое исследование прекратилось, ибо на большее терпения у мужчины не хватило. Феникс махом сграбастал меня в объятия и, не церемонясь, потащил к постели. Закинул на матрас, словно мешок с картошкой, и придавил сверху своим отнюдь не легким телом. Правда, почти сразу опомнился и оперся на локти, позволяя вдохнуть полной грудью. Выдох же он поймал губами. Жадными, настойчивыми, несдержанными до той степени, когда пример вдруг становится заразительным и ты начинаешь отвечать так же страстно, так же настойчиво. И уже кажется, что поцелуев мало, и нестерпимо хочется большего. Льнешь к нему всем телом и совершенно неприлично обхватываешь ногами мужскую талию, жалея, что до сих пор не успела стянуть с него штаны. Феникс подался вперед и плотно прижался ко мне бедрами. Даже сквозь двойную ткань его брюк и тонкий шелк своего белья я почувствовала, как быстро он возбудился. Фауст с хриплым стоном потерся об меня и, чуть отстранившись, вновь толкнулся, еще теснее прижимаясь ко мне пахом. И все бы хорошо, да только следующее его движение было слишком резким. Кровать по инерции проехалась по паркету и стукнулась изголовьем об стену. А на этой самой стене… Короче, голову оторвать тому, кто додумался повесить над кроватью картину! По закону подлости эта самая картина в тяжеленной багетной раме сорвалась вниз и попала как раз по затылку мужчине. Потом немыслимым образом отрикошетила и заехала острым краем мне по лбу. Короче, мы с Фаустом дружно взвыли, одновременно дернулись и для пущего эффекта еще и лбами столкнулись. У меня аж искры из глаз брызнули. — Демоново невезение! — зло выругался феникс и аккуратно тронул ладошкой мой лоб. — Люб, ты как, жива? — Жить буду, но не факт, что долго и счастливо, — отозвалась я, все еще лежа с закрытыми глазами. Под веками до сих пор плясали разноцветные звезды, и я изо всех сил пыталась их разогнать. — Посмотри на меня, — обеспокоенным тоном проговорил пернатый и вновь аккуратно погладил меня по лбу. А в следующий момент я почувствовала под его пальцами приятный холод, и боль стала потихоньку отступать. Теперь оставалось справиться лишь с головокружением. Благо я сейчас лежу, а значит, потерять равновесие и упасть мне точно не грозит. Осторожно приоткрыла один глаз, потом второй. Свет казался слишком ярким, и картинка перед глазами плыла. Но постепенно и зрение приходило в норму. — Сколько пальцев видишь? — помахал растопыренной ладонью у меня перед носом Фауст. Я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи, и приподняла голову. Поглядела на лежащую на подушке картину, на которой был изображен морской пейзаж. Зло пнула холст, а Фауст и вовсе сграбастал его и зашвырнул под кровать. Правильно, так его. Потом оглядел стену, видимо, проверял, не висит ли там еще чего-нибудь опасного. И лишь убедившись в отсутствии оного, откинулся на спину и утянул меня за собой. — Надеюсь, нам больше ничего не помешает… — проговорил феникс, обхватывая широкими ладонями мои ягодицы. Ох, да он на продолжение настроился. Впрочем, почему бы и нет? Вроде моя голова уже пришла в норму, да и боль феникс снял, а посему можно и продолжить! Прильнула грудью к его обнаженной груди, чувствуя, как твердеют соски. Шаловливо потерлась о него, демонстрируя сей занимательный факт. И с готовностью ответила, когда Фауст впился в мои губы жадным поцелуем. А потом почувствовала, как его ладони сместились выше, пробрались под сорочку, оглаживая изгибы тела. И вдруг меня резко дернули наверх и одним быстрым движением стащили через голову ненавистную одежду. Фауст припал губами к ключице, обрисовал языком впадинку у горла. Я же, воспользовавшись удобным положением наездницы, запустила пятерню в его волосы и начала потихоньку расплетать длиннющую косу, с удовольствием пропуская меж пальцев гладкие шелковые прядки, наблюдая, как золотистые в свете масляной лампы локоны рассыпаются по плечам. Шелковым занавесом укрывают широкую спину. Фауст с протяжным стоном откинул голову, наслаждаясь легкими массирующими движениями — все же я успела кое-чему научиться и знала, как доставить пернатому удовольствие. А сама глядела на него и чувствовала, как внутри рождается сладкий трепет, томление и предвкушение ответных ласк. И вместе с тем желание доставить ему еще большее наслаждение — ловить громкие стоны, срывающиеся с чувственных губ, видеть свое отражение в потемневших от желания синих глазах. Феникс вновь принялся с энтузиазмом изучать мое тело. Скользил губами по шее, опалял горячим дыханием нежную кожу и уже двинулся к изнывающей по ласкам груди, как вновь случилось непредвиденное. С грохотом распахнулось окно, и в комнату ворвался прямо-таки ураганный ветер. Кожа моментально покрылась мурашками, и я инстинктивно прижалась к горячему соседу, ища тепла и защиты в его объятиях. А ветер свирепствовал. Швырял в лицо волосы, теребил тонкие занавески, грозя порвать их на лоскуты. Ну и по закону подлости таки сорвал полупрозрачный тюль с карниза и кинул его мне в лицо. Теперь уже стало не до объятий, я судорожно пыталась выпутаться из шелкового плена. Фауст вознамерился помочь… Вот лучше бы он не совался, честное слово. Мне-то ничего не видно, а стало быть, движения свои я не совсем контролирую. Ну и, как несложно догадаться, все закончилось плачевно… Резкий взмах руки, и мой локоть вдруг врезался во что-то средней степени твердости, и это что-то, а точнее кто-то, воя от боли, упал на постель. «Убила!» — было первой моей мыслью, и, моментально избавившись от вороха тряпья, я склонилась над зажимающим глаз Фаустом. — Извини. Очень больно? — пропищала я испуганно, не зная, с какой стороны к нему подступиться. — Жить буду, но не факт, что долго и счастливо, — моей же фразой ответил феникс. Я аккуратно перехватила его ладошку, отодвигая от пострадавшего глаза, и попыталась осмотреть повреждения. Кожа уже покраснела, а белок прорезали несколько ниточек капилляров. Да, плохо дело. Осторожно наклонилась и прижалась губами к пострадавшему веку. — Ты что делаешь? — недоуменно вопросил Фауст. — Ну как же? Поцелую, и все пройдет! — радостно заверила я, на что пернатый лишь рассмеялся. — Ладно, пойду окно закрою. Пока еще кто-нибудь не пострадал. Я шустро подвинулась, пропуская мужчину, и потянула на себя край одеяла, дабы прикрыть собственную наготу. Потянула, разумеется, изо всех сил — холодно же! Ну и не учла того факта, что одеяло находилось как раз под пятой точкой феникса, что намеревался подняться с постели. В итоге моего необдуманного маневра пернатый потерял равновесие, ухватился за прикроватный столик, а таааам… кувшин с водой! Мокрым было все! Постель, подушки, штаны Фауста. Да еще и лужа по полу расползлась. — Нет, ну это уже ни в какие рамки! — зло прошипел пернатый, стряхивая с себя мокрые капли. — Смотри не поскользнись, — предупредила я, уже предвидя новую неприятность. Феникс оглядел лужу, ногой зачем-то потрогал, потом рыкнул что-то себе под нос и растопырил ладошку над водной гладью. Спустя несколько секунд водичка благополучно испарилась, а новоявленный маг разминал онемевшие пальцы. — Мог бы и вытереть, — хмыкнула я. — Решил зря не рисковать, — пояснил свои действия Фауст и строго-настрого велел: — Так, сиди на кровати и никуда не высовывайся. А главное, не шевелись! Мне все это порядком надоело. Ой, а мне-то как надоело. Вообще уже закралось подозрение, что дальше поцелуев мы этой ночью не зайдем. Обстоятельства, так сказать, не позволят. Обидно, конечно, но здоровье важнее. Ну и не хотелось бы случайно Земляне дом разнести… Короче, я почти уже смирилась с нашим сегодняшним невезением, а вот феникс… решил взять ситуацию в свои руки! Блондин решительно поднялся с кровати. Запер окно. Потом проверил замок на второй раме. Шторы плотно задернул. Следом взялся за посуду. Перетащил графин со стаканами в дальний конец комнаты. Потом подумал и вслед за ними перетащил и сам прикроватный столик. Сгреб все мелочи с трюмо и запрятал в ящик, стульчик задвинул. Стоявшую на комоде вазу тоже от греха подальше убрал в шкаф. Вернулся к кровати. Уперся ладонями о деревянную раму и несколько раз надавил, проверяя ту на прочность. По всей видимости, прочность брачного ложа лорда не удовлетворила, и он велел с кровати встать. Я спорить не стала, здраво решила не лезть под горячую руку. Когда слазила с постели, случайно наступила босой пяткой на край волочившегося одеяла и чуть не пропахала носом паркет, благо Фауст вовремя подхватил и не дал навернуться. — Да, нам определенно лучше разместиться вблизи пола! — сделал вывод мужчина и стащил с кровати матрац! Кинул вниз, сверху прикрыл сухой простынкой, найденной в одном из шкафчиков. Мокрую подушку отшвырнул за ненадобностью, сухую устроил посреди импровизированного ложа. — Прошу! — наконец приглашающе повел рукой Фауст. Подобрала «подол» волочащегося одеяла и присела в шутливом реверансе, а затем грациозно проковыляла к матрасу и совершенно неграциозно на него плюхнулась. Фауст почему-то не спешил присоединяться. Подошел к комоду, на котором стояла масляная лампа, и, кажется, вознамерился ее потушить. — Оставь, — возразила я, вспомнив о своих планах во всей красе рассмотреть вожделенное тело. — Так ночь же, — не согласился Фауст. — Или ты темноты боишься? — При чем тут боязнь темноты? Я, может, полюбоваться на тебя хочу, — подмигнула лукаво и похлопала по матрасику рядом с собой. Феникс как-то тяжко вздохнул, вновь покосился на лампу и предпринял последнюю попытку меня уговорить. — А может, все же потушим? — с надеждой протянул он, и это показалось мне крайне подозрительным. Обычно же мужики как раз… ну… любят при свете. А тут все наоборот. — Я не пойму, ты чего-то стесняешься? — произнесла первое, что пришло в голову. И (о ужас!) Фауст замялся, не зная, что ответить. Ну дела! — Ты от меня что-то скрываешь? — сделала второе предположение, уже теряясь в догадках, по поводу странного комплекса блондина. И сразу вдруг вспомнилось, как он отворачивался и был категорически против, чтобы я смотрела на него голого. Раньше я думала, что это все воспитание и привитые правила приличия. Сейчас же… во всех этих действиях мне виделся совершенно иной подтекст… — Да… не то чтобы скрываю… — все же принялся объяснять феникс и наконец отошел от источника света. — Просто… Ну, в общем, сама увидишь. Только обещай не смеяться! — очень серьезно глянул на меня Фауст.