Дур-р-рак! Хорошо хоть Мию с собой не прихватил, хотя подумывал об этом. Девчонка маг, для нее все эти склянки и бумаги должны что-то значить. Может, зря не прихватил? Хотя… Она бы не прошла. Она другая. Тимур снова встряхнулся и решительно уселся за стол. Пальцы выбили затейливую дробь, огладили темное дерево. Заглянул под столешницу. Пусто. Взгляд зашарил по полочкам стеллажа, зацепился за сверток с обтрепанным краем. Так и есть, карта. Далеко не новая, непривычная, но подробная. Точки, линии, надписи на джерре. Горные цепи, капли озер и нитки рек, неровное пятно, обведенное черным, – Арденские темные земли. Взгляд метался в поисках ориентира, но не находил. Мелькнуло название соседнего городка, который хоть и далеко, но ближе, по слухам, ничего крупного нет. Тимур выдохнул. Вот оно. Пробежался по прихотливо извивающейся дороге, отметил озеро, пару рек и несколько безымянных точек, видимо селений. И уткнулся в еще одну такую же – в их деревню, Крайнюю. Гораздо ниже по карте была отметка, сделанная другой рукой: Гор-да-Мерк. Кровь прилила к лицу, застучала в ушах. Скала Памяти. Холм с плоской, будто бы срезанной вершиной, знаки на камнях, бурые пятна – следы многочисленных жертв. Воздух, которым наконец-то можно дышать. Крики, стоны… чужая боль, почти осязаемая. Люди на земле, в балахонах вроде монашеских, неестественно бледные лица. Другие люди, их добивающие. Кровь, кровь, снова кровь… Место обряда и первое воспоминание ребят из иного мира. Худшее из всех первых воспоминаний. Пальцы сжались в кулаки, а взгляд все скользил по линиям и значкам, запоминая картинку. Карта – уже что-то. Им ведь и этого не показывали. За дверью послышались голоса. Тимур вздрогнул всем телом, карта выскользнула из пальцев и, оглушительно шурша, упала на пол. Наклонился за свертком, схватил, пихнул на полку – ту или нет, уже неважно. Прятаться было некогда, да и некуда, и Тим метнулся к двери. Выглянул в щелку. Сердце, колотившееся у горла, упало, в голове поселилась звенящая пустота. Мужчина: темные волосы, гладко зализанные в хвост, чистая дорогая одежда, цепочки поверх ворота. Грен Лусар, маг и «спаситель невинных». Человек, который обещал и запугивал, а еще врал им с самого начала – здесь, рядом, метрах в четырех от него. Благо спиной, ведь перед ним Линда – мнется, встряхивая гривой, и что-то бормочет. Ох, рыжая, выручай! – …и что? От голоса мага, обычно сдержанного, мороз пробирал по коже и хотелось исчезнуть, но Линду это не остановило. – Я искала тебя. Мне больше не к кому обратиться. – Что тебя тревожит? Рейнар обижает? Или еще кто? Говори же, мне некогда. Русский его был весьма и весьма неплох, и в Тимуре вновь поднялась злость. Да, этот Лусар маг, но почему он говорит на новом языке так – чисто, уверенно? Разве это возможно? Вдох, выдох, приглушить чувства, хоть как-то рассеять сознание. Нельзя думать громко, нельзя, а злость – самая яркая из эмоций. Так Мия учила, а ей он верит. Линда все говорила и говорила: о том, что с ребятами и Рейнаром ей хорошо и она чувствует себя хоть на что-то способной, что никто ее не обижает, ну если только чуть-чуть, но это не главное. А главное – ей до боли душевной хочется большего. – Я хочу учиться. Как маг. – Лин, ты знаешь, это бессмысленно. У тебя нет дара. – А вот это вообще-то жестоко! Голос Линды едва не звенел от обиды. Тимур выдохнул вновь и отворил дверь. Он маленький и незаметный, и до угла дома не так много шагов. – Да, я знаю, с контурами у меня не очень, я безнадежна… почти безнадежна. Я скорее помру, чем что-нибудь наколдую. Но вдруг есть хоть малюсенький шанс, что у меня разовьются способности, пусть скромные, но мои! Не надо говорить, что так не бывает! Пожалуйста. Я очень хочу! Шаги на «раз-два-три». Не спеша, но и не медля, словно бы мимо шел. Голос Линды полнился горечью: – Ты маг и мужчина. Тебе не понять, что такое быть женщиной, да еще здесь. Спать не в своей постели, сторониться тех, кто сильнее и наделен властью, ежиться от нескромных взглядов и фраз. Не иметь ничего своего. Знать, что мир этот полон силы, искрящейся и огромной, что стоит руку лишь протянуть – и вот она, тут! И понимать, что тебе это не дано, что ты ущербна, судьбою обижена и так и останешься… просто… собой. Никем. Тишина была столь напряженной, что заставила обернуться за шаг до угла. Рыжая едва не дрожала. Хрупкий взъерошенный птенчик, которого хочется приласкать. Грен Лусар протянул ладонь, и девушка, всхлипнув, уткнулась ему в плечо. Тимур отвернулся и шагнул за поворот. Прошел вдоль стены, стараясь двигаться ровно и не срываться на бег, юркнул в приоткрытую дверь сарая. Там было темно и пахло старым сеном и козами, но парень уселся рядом с загоном и принялся водить над полом рукой, «рисовать», не касаясь земли. Память у него хорошая, но закрепить увиденное не помешает. И успокоиться тоже. Выдохнул резко, встал, штаны отряхнул. Его нигде не было, он ничего не видел. Теперь можно и Линду спасать. Витька на выходе будто бы караулил. – Ты что тут забыл? – Не твое дело, – буркнул, ощетиниваясь, Тимур. – А вдруг мое? Рассказывай. Стоит, серьезный, уверенный в себе. Пример для подражания, лидер, блин, которому до всех есть дело. – Ты мне не нянька. Отстань, мне надо Линду найти. Виктор хмыкнул и развернулся вполоборота – проходи, мешать не буду. Но девушку спасать не пришлось. Она явилась сама, еще более лохматая, чем прежде, с красными глазами и мурашками на руках. Вымученно улыбнулась Витьке, отерла щеки, пригладила волосы и замерла, задержав ладони на шее и глядя в одну точку. – Лин, что-то случилось? – встревоженно спросил Виктор. – А? Нет, ничего. Тряхнула рыжей гривой. Уцепила за руку Тима. Ладонь у нее оказалась холодной и мокрой, словно держала в колодезной воде. Бросила: – Пойдем. Виктор заступил дорогу. – Вы что натворили? Тим настроился огрызаться, но девушка выдохнула устало: – Ладно, и ты с нами иди. – Но Лин! – возмутился Тимур. – Чего? Это же Виктор. Ну! Колыхнулась утихшая было злость, Тим проворчал, сверля «брата» взглядом: – Я не для него это делал. С утра еще он получил от Витьки выволочку, не слишком-то справедливую. Обида эта к обеду переплавилась в злость и азарт, и Тимур будто бы сам собой оказался у дома мага. Линда огляделась и шагнула в полумрак сарая. Оттуда уже сказала: – А я тебя прикрывала, хотя меня никто не просил. Мог ведь и влипнуть. Ребят, я не знаю, что между вами случилось, но, блин, шевелитесь уже! Чувствую себя паршиво. Лучше день тренировок с Рейнаром, чем одна истерика. Тимур вошел первым, Виктор прикрыл за ними дверь. Стало темнее, но лица разглядеть было можно, сквозь узкое окошко под потолком проникало достаточно света. – Ну что, кому слово? Тим? Линда? Девушка подняла ладони и слабо улыбнулась. – Я бы и сама хотела знать, ради чего так старалась. Тимур прислонился к стене и первым делом спросил: – Кстати, ты как это сделала? Так убедительно, что даже я поверил. И грен Лусар вроде тоже. – Я не врала, вот и все. Он сильный маг и ложь раскусил бы в два счета. Нужно было что-то такое, что заставило бы его слушать, а меня завестись. М-да, капелька истерии – и вот я рыдаю на плече у мага, который меня едва не убил. Класс! – То есть все, что ты говорила, – правда? – Отчасти. Та версия правды, в которую поверила я сама. – Так ты хочешь быть магом? Линда пожала плечами. – А ты нет? И вообще, это неважно, потому как мне не грозит. Не отвлекайся от темы, рассказывай, какого хрена полез к грену Лусару в дом. Витька чертыхнулся, произнес тихо и зло: – Давай, Тимур, расскажи-ка, чем ты думал, когда решился на преступление, за которое отрубают руку.