Наверное, этой энергией своей бешеной и открытостью она и в первый раз его зацепила. Так, слегка, ровно настолько, чтобы он попробовал подкатить, получил отказ и переключился на следующую. Но потом она познакомилась с Андреем, и невесть почему у них все сложилось. Андрюха, тихий, спокойный и весь из себя правильный, бешеной популярностью у девушек не пользовался. А тут раз – и обломилось. Конечно, это царапнуло самолюбие, но, опять же, не слишком. Время шло, ребята встречались. Родители обеих сторон, как приятель рассказывал, подумывали о свадьбе. Сам Андрей тоже был не против, рыжая помалкивала, а Олег… Он ждал, когда этот нелепый союз развалится. Не могло у них выйти что-то серьезное, не могло – и все тут! Возможно, Олег и оказался бы прав, но судьба и чертовы маги решили иначе. Их выдернули сюда, и Андрей умер, а оба они остались живы. Впору счесть знаком, как и то, что Линда, столь же бездарная, отказалась от простой женской доли и примкнула к «отряду Рейнара». А нет, и тут они не стали ближе. И все этот Виктор. Парень неплохой, но ведь не лучше него самого, вот ни в чем! Да, фехтовальщик хороший, но все это – дело наживное. Между Витькой и Линдой так и искрило, и не раз Олег решал для себя отступиться и забыть, свет клином-то на этой девке не сошелся. Ведь если у людей прям большая любовь, то третьему нехрен лезть. К тому же Авила, смазливая рабыня из Льяра, постель пусть и не грела, зато на сеновал заманивалась легко и охотно уже вторую неделю. Но… Витька с Линдой не были парой, хотя все кому не лень и судачили об этом. Рыжая вертихвостка постоянно мелькала перед глазами, не говорила ни «да», ни «нет» и всячески подчеркивала свою независимость. Эта неопределенность бесила. И она же вселяла надежду. Чем больше Олег смотрел на нее сегодня, тем больше мрачнел и пил. Вечер подходил к концу, все, что могли, съели, а насчет выпивки Хильда ворчала, что пора бы и ограничиться. Да кто ее слушал! Народ веселился, плясал и пел. Даже вечно строгий маг о чем-то болтал с Риткой и казался вполне довольным происходящим. – Пойдем, – буркнул Олег, перехватывая за руку темноволосую тиру. Девушка едва кувшин не упустила. Глянула на сидящего парня преувеличенно строго. Он огладил через шерсть юбки крутое бедро и крепкую ягодицу, вторая рука метнулась вниз, задирая подол и касаясь голой коленки. – Я соскучился. Хочу тебя. Авила вздрогнула и закусила губу. Она заводилась от таких ласк в два счета. – Тише ты, ну не сейчас же! – возмутилась шепотом, но не сделала и попытки отстраниться. – А когда? – спросил, а пальцы продолжили щекотать внутреннюю поверхность бедра, поднимаясь от коленки все выше. Оглаживать, едва касаясь, и сжимать – так, как она любит. – Скоро, – выдохнула она и облизнула губы. – Ты иди, я… догоню. Он ухмыльнулся и убрал руки. Придет, никуда не денется. У порога уже оглянулся. Рыжая выплясывала что-то лихое с Иваром и улыбалась, прямо-таки сияла улыбкой. Олег сплюнул и вышел за дверь. Погода была под стать настроению: серо, дождливо и грязно. Знает ли кто о том, что они с Авилой встречаются в соседнем сарайчике, Олега не волновало. Как и то, делит ли он ее с кем-то или нет. Они об этом не разговаривали. Да и вообще говорили мало. Девушка не заставила себя долго ждать, примчалась едва ли не следом. Сгреб в объятия так, что пискнула, повалил на пол, задирая подол. – Погоди, – шептала она, упираясь ладонями в грудь, – платье же… А сама только так расставляла ноги. Теплая, мягкая, бесстыжая. Кажется, он был резок и груб, словно намеренно хотел причинить боль. Она стонала и кусала губы, а он видел на ее месте другую… и оттаивал, становясь нежнее. Разрядка удовлетворения не принесла. Хотелось курить – несбыточная мечта – и побыть одному. – Все, иди. Сказал и отпихнул руку, лениво ласкающую живот. Девушка глянула удивленно и медленно поднялась. Одежду поправила, привычно отряхивая налипший сор. – Странный ты нынче. Опять о рыжей думаешь? – Иди, я сказал! – зарычал он. Она вздернула нос и криво усмехнулась. Поклонилась едва ли не в пояс, скользнула на улицу, прошипев напоследок что-то на эйлате. Явно не похвалу. Обидел? Плевать! В конце концов, Авила рабыня, не больше. То, что все это временно, оба понимали еще в начале. Так почему б не закончить все сейчас? На воздух Олег вышел почти трезвый и порядком злой. На кого злился – ответить бы не смог. Не на податливую же тиру, что старалась радовать его каждый раз. Тут бы вызвериться на себя и бесов в голове, но – не в его привычке заниматься самокопанием. Это для хлюпиков, неуверенных в себе. С Линдой столкнулся у дома, почти на пороге. Девушка выскочила во двор, обернулась, что-то ответив тем, кто остался внутри, и успела сделать лишь пару шагов по шатким мосткам. Охнула, наткнувшись на Олега, он перехватил за запястья, не позволяя оступиться. Напряглась, словно хотела ударить, но, узнав, выдохнула: – А, это ты. От нее, разгоряченной вечером и танцами, пахло вином и какими-то травами, и его переклинило. Вместо того чтоб отпустить, шагнул вперед и уткнулся носом в ее шею. Она шарахнулась назад, ударяясь спиной о стену. – Сдурел?! – прошипела тихо, но гневно. – Сдурел, – подтвердил он, прижимая ее к шершавым бревнам. – Пусти, идиот. Ты пьян. – Пьян, и еще как. От тебя, милая. – Какая я тебе на хрен милая?! Олег! Кончай придуриваться. Он лишь ухмыльнулся. Руки ее дернулись вверх и в стороны, пытаясь вывернуться из захвата, но он на реакцию тоже не жаловался. Стиснул запястья, с трудом завел за спину девушки. Колени блокировал своим, вновь ткнулся в шею, не позволяя ударить лбом в лицо. Ее зубы впились в плечо с такой силой, словно хотела кусок выхватить, но он лишь вздернул выше ладони, заставив ее ахнуть от боли и взвиться на цыпочки, прижимаясь к нему грудью. – С-сволочь, – выдохнула она. – Тебе это с рук не сойдет! – Прости, – почти искренне шепнул он, не в силах оторваться от нежной кожи ее шеи. О чем только думал? Что она, слишком гордая и уверенная в себе, орать и звать на помощь не станет? Или каким-то чудом возьмет да и размякнет в его объятьях? Да не думал он вовсе, и вправду дурея от одного ее присутствия и запаха. Девушка зарычала, дернулась, рискуя вывернуть руки из суставов, а его словно под дых ударили и толкнули одновременно. Олег шатнулся, разжимая ладони, сделал шаг назад, не удержался на мостках и ступил в лужу. Рыжая дышала тяжело, ее яростью можно было обжечься. – Лин, я… Что сказать собирался – сам не понял. Что не хотел и жалеет теперь? Не жалеет. Хотел. Линда стиснула кулаки, и на парня дохнуло жаром. Удивился мимолетно: в такую погоду – и знойный воздух? От дверей раздался голос Ивара: – Хельг, Лин, вы чего? – Ничего, – после паузы выдохнула рыжая. – Никому ни слова, понял? – Да что вы тут… – Ни слова! – прошипела девушка и скользнула мимо Ивара в дом. Олег проводил ее взглядом и вздохнул. Права рыжая, он идиот. Маргарита Линду трясло. Марго как увидела ее, сразу поняла: что-то неладно. Подруга и раньше злилась, но так – никогда. – Лин… Дотронулась до руки и едва удержалась, чтобы не отдернуть ладонь – до того горячей показалась кожа. Рита охнула и стиснула пальцами голову девушки, заглядывая в глаза. Ярость, едва ли не физически ощутимая, так в них и сверкала. Кажется, Линда хотела что-то сказать, но слова застревали в горле, и она лишь вдыхала и шумно выдыхала воздух. – Что с тобой? – Не знаю, – вытолкнула из себя вместе с очередным вздохом. – Но я… кажется… сейчас кого-то убью. Девчонки, что заканчивали с уборкой, смотрели с интересом, Юра с Денисом, позабыв про столы, стояли, прислушиваясь. Мия – глаза огромные, рот прикрыла ладошкой – пятилась назад, пока не уперлась в стену. Вздрогнула, голос был еле слышен: – К грену Лусару ее, пока не поздно. Рита вздернула брови. Почему к нему? Вряд ли маг именно тот, кому будет рыжая рада в таком состоянии. – Быстрее, – шепнула Мия, уловив сомнения Риты. – Ладно. Пойдем. И потянула Линду на улицу. Шагнула в серый полумрак, молясь мысленно, чтобы маг не успел еще лечь. Не успел, хоть и собирался. Из одежды на нем остались штаны и рубаха, явно дорогая, как и все его вещи. Темные волосы распустил, и они гладкой волной легли на плечи. Это было так непривычно, что Рита застыла на месте. А он глянул на девушек и отошел из проема, распахивая дверь шире. – Ей плохо.