Осколки не задели никого, но сам хлопок отвлёк внимание противника. Рейдер преодолел последние метры до края настила, вылез из-под него и перекатился на спину. Поднял вверх автомат и дал очередь в фигуру над собой. Поторопился! Пули ушли левее. Нервное напряжение и набат в висках сделали свое чёрное дело. Боец «синих» с рёвом спрыгнул на Мазая сверху, выбивая из рук оружие и упирая свой автомат ему в живот. Грохнула очередь. В последний момент удар ладонью по цевью отклонил ствол и пули ушли в землю. Все, кроме одной. Бок наполнился чем-то мокрым. Дар не сработал. Мазай резко вынес ногу вверх и вперед, нанеся удар в голень противника. «Индеец» оказался хитрее и сделал шаг в сторону. Устоял, не упал на рейдера. Он потянул на себя автомат, но Мазай перекатился вправо, наваливаясь грудью на вражий ствол и удерживая его рукой. Бандит непроизвольно нажал на спуск, и ещё одна очередь прорезала землю в упор. И тут автомат защёлкал. Патроны в магазине у нападающего кончились. Мазай резко отпустил ствол и тут же оттолкнул себя руками назад и вбок. Стал на четвереньки. Попытался подняться полностью, но ему этого не дали сделать. «Индеец» с разгона налетел на него, занося приклад, чтобы нанести удар в висок. За мгновение до этого Мазай двинулся вперед, встречая приклад плечом и нанося удар лбом в переносицу противника. Плечо ожидаемо хрустнуло, и рука сразу перестала слушаться как прежде. Бандит отпрянул назад. Из его носа потекла кровь. Он бешено оскалился и тут же кинулся снова на Мазая, увидев, как рука рейдера повисла безжизненной плетью. Всё что смог сделать Мазай – разорвать дистанцию и принять ещё один удар в сломанную руку. Адская боль пронзила все естество рейдера. Собрав всю волю в кулак, он здоровой рукой быстро извлёк нож из ножен на боку и сделал короткий замах. Клинок прошёл вскользь, прорезав ткань дешёвого бронежилета. «Синий» отпрянул, но было поздно. Ещё один короткий замах и лезвие вошло ниже под пластину, вспарывая брюшную полость и пах. Ещё один удар. «Индеец» заверещал и оступился, свалившись на пятую точку и зажимая окровавленный бок. Мазай, рыча от боли и злости рухнул коленом на него, нанося один удар за другим в бок, в бедро, попадая по подставленным рукам, которыми пытался защититься бандит. Последним ударом Мазай вбил нож до половины в шею противника и выдохнул, чуть отклонившись назад и стоя на коленях над поверженным хрипящим бандитом. На губах умирающего пузырилась красная пена. Кровавая баня закончилась. С неба послышался зловещий ревущий вой. Мазай не успел откатиться в сторону под хоть какую-нибудь защиту. Сарай, где он находился с детьми буквально несколько минут назад, превратился в красно-чёрный столп огня. По ушам ударил звук разрыва и лицо ощутило горячее дуновение огненной смерти. Беспилотник вдруг рыкнул и начал издавать странный звук, уходя в резкое пике к небу. Мазай поднялся на ноги и увидел Танюшку – она вылезала из-под настила. Слева мелькнуло движение. А у рейдера кроме ножа, одной целой руки и пистолета с половиной магазина не было ничего. В довершение всему – касательное ранение в боку. – Куда? Стой! Назад! – замахал он на девочку. Пуля ударила в плечо, бросив его вперёд и разворачивая лицом к противнику. Ещё одна ударила в бронежилет, но пластина не выдержала близкого попадания. Теперь раненый бок был окончательно прострелен. Палил Чико. До него было больше пятидесяти метров и всё это время урод явно обходил рейдера по большой дуге за завалами мусора, выжидая, пока тот покажется в поле зрения. Мазай явственно увидел искажённые бешенством глаза предателя. Тот снова вскинул автомат, и ещё одна пуля пробила бронежилет. – Неееет! – разорвал сознание рейдера тоненький визг. Внутри всё перевернулось и Мазай забыл как дышать. Он с отчаянием развернулся, покачиваясь. Танюшка бежала к нему. По бледному от страха лицу ребёнка текли крокодильи слезы. Мазай кинул взгляд через плечо и увидел на лице у Чико зловещую улыбку. Тот сделал несколько шагов вперед. Неторопливо перезарядил магазин. В хищных движениях урода чувствовалась уверенность в том, что жертвы никуда не уйдут. Рейдер повернулся спиной к Чико и изо всех сил рванулся в сторону девочки, сделал несколько последних в своей жизни шагов, вложив в них часть оставшихся сил. Упал на колени, обхватил ребенка, спрятал на груди и напряг всё тело. Толчки от пуль ощущались словно удары наковальни. Как будто кто-то безжалостный растягивал этот момент, непозволительно долгий и жуткий. Первая пуля толкнула Мазая, молотком пройдясь по спине. Остатки Дара остановили её. Вторая достигла тела. Третья и четвёртая вошли под кожу… По рукам Мазая текли Танюшкины крокодиловые слезы. Но он уже этого не видел. Не видел он, как позади Чико в землю воткнулся огненный штопор подбитого беспилотника. И как убийца, раззявив рот от ужаса, исчез в огненном смерче взрыва. Сознание потухло. Наступила тьма. Эпилог. Оказывается, боли можно радоваться. Цинизм юмора гласит – если больно, значит жив. Мазай разлепил глаза и не сразу понял – где он. Качающийся стальной потолок в продольных дугах жёсткости. Холодный пол, на котором лежит его тело. Или не пол? Сознание с трудом возвращалось к реальности. Адским пламенем горела спина и бок. Рейдер попробовал пошевелить рукой. Не получилось, зато сустав пронзили тысячи острых иголок. Над ним возникло маленькое личико с огромными голубыми глазами. И тут же раздался голос. Приглушенный. Будто в воде. – Очнулся! Очнулся! – А он не умрёт от трёх шприцов спека? – Помолчи! Не каркай! Мазай с диким трудом поднял голову и выдохнул еле слышно: – Пить! Они были в стальном нутре военного джипа. Машина прыгала по ухабам, нещадно тряся тело раненого Мазая и доставляя при каждом толчке очередной всплеск боли в спине. За рулём сидел Андрюшка. По его широко расставленным рукам и напряжённой спине было понятно, что вождение подростку достаётся ой как непросто. Он буквально влип в лобовое стекло, а затравленный рёв мотора свидетельствовал о том, что передача была выбрана неправильно. Лежал Мазай на двух здоровенных ящиках посреди десантного отсека. Его придерживал Вадик. Мазай уронил голову, еле слышно сказав: – Спасибо, дядь Боря…за уроки.вождения… Точнее, рейдеру показалось, что он говорит. На самом деле эта мысль текла уже в бредовом сознании. Его голову аккуратно подняли. Мазай разлепил пересохшие губы и в горло потекла горячая обжигающая нутро жизнь. Живчик. Глаза смотрели в одну точку за лобовым стеклом. Там мелькали сероватые пожухлые деревья. Впереди, за редкими посадками, далеко-далеко высилась громадная труба атомной электростанции. Всё было серое и пожухлое. Джип проехал мимо рядов сгнивших пожарных машин. Дальше стояли вертолеты. Танки, БТРы. Кладбище техники. Прямо как в окрестностях Припяти из фильмов его молодости. Только всё в хаотичном порядке. Этот стаб, когда только появился в этом ужасном мире – долго умирал. Люди боролись с мутантами и последствиями аварии. Не понимая, что происходит. Унылая картина человеческого бессилия и разрухи. Ржавчины и смерти. Пейзаж сменился видом разрушенного временем, заросшего бурной растительностью городка. Длинная центральная улица была заселена только пышными кустарниками, высокой тёмной травой и отдельно стоящими рощицами деревьев. В стыках панельных домов рос мох. Иногда он покрывал целые секции. Разбитый асфальт. Джип проехал парк с застывшим навеки колесом обозрения. На нём жалобно позвякивали качающиеся на ветру кабинки. Несколько из них сорвались в пропасть и разбились. Покосившийся «теремок» с грязными кониками-седушками превратился в какое-то разлапистое облезлое чудовище. Одиноко стояли крутилки, когда-то остановившиеся и больше не двигавшиеся со времён, когда всё это былое великолепие попало в жестокий мир Стикса. Дети, как и Мазай, затаив дыхание, пугливо осматривали свою новую «землю обетованную». Андрей вдруг затормозил и всмотрелся перед собой. Затем неуверенно поднял руку и выставил палец вперед. А потом почему-то очень тихо прошептал: – Они… Мазай прищурился, вызвав этим ещё один приступ боли. Впереди, поперек улицы, стояла цепочка людей. Или нелюдей. В серых балахонах маскировочных халатов. Со странными винтовками за плечами. Они стояли открыто, словно не боялись вторжения незваных гостей из внешнего мира. И безмолвно смотрели на остановившийся джип. Атомиты Могильника. Мазай уронил голову на ящик и закрыл глаза. Он смог. Они добрались до этого места. Но увидели совсем не то, что ожидали. Почему именно эти дети? Почему именно Вадику достался дар, который часто оборачивается проклятием. За что им такое существование среди этой разрухи, вдыхая радиоактивную пыль. Как там у классиков? «Счастья всем… И пусть никто не уйдёт обиженным?». Фельдшер – предатель, называл это место раем, куда не забираются «злые мира сего», но если рай выглядит вот так, то зачем же он нужен? А может… они просто ещё не нашли его?