Ивернев не стал терять времени и коротко мотнул стволом дробовика на распахнутую и покосившуюся дверь: – В дом! Он первым ринулся в проём, проверяя все углы. Если тут и засел кто-то, то в разговоре не участвовал. А нападающие довольно болтливы. Либо очень хитры и оставили молчуна именно там, куда с некоторой вероятностью могли побежать жертвы. Но это уже из области шпионских детективов, ведь Максим мог выбрать и другой домик. И это было бы даже логичнее. Однако у него уже была своя задумка на этот счет. Да и манера говорить почему-то не произвела на Ивернева впечатления, что за стенами расположились великие стратеги и умудрённые полководцы. И ещё ему показалось, что зафырчал двигатель джипа. Точно. Похоже, рядом с машиной прятался кто-то из засады и сейчас внедорожник перегоняют. Вот только зачем? На улице послышался топот сапог, прогрохотавших по гнилым деревянным настилам, которые лежали на земле вокруг дома в качестве дорожек. Это они хорошо там лежат и палят бегуна. Андрей рванул назад, упирая посильнее складной приклад дробовика к плечу и поджимая плечо ближе, стараясь максимально дать твердый упор оружию. Левая рука сграбастала Андрея и сильно толкнула мальчишку вместе с висящей на нём Танюшке прямо к себе за спину, пригибая к земле. В освещённом дверном проёме появился мужик в камуфляже, держащий в руках хороший самозарядный дробовик фирмы «Реммингтон». На бедре у него была кобура со «стечкиным». Ого! Редкость, однако. По поясу и через плечо шёл патронташ. На лице у мужика на мгновение промелькнуло большое удивление. Походу, он никак не ожидал, что у обычного водилы микроавтобуса со знаком «Дети» в руках окажется пусть и плохонький, но дробовик. Ствол в руке Ивернева на рефлексах пошел вверх и правее. Палец нажал на спусковой крючок. Заряд дроби ушёл по касательной, разорвав щёку нападающего. Тот поскользнулся и мерзко, гортанно заорал, падая на стену. Крик был такой, словно в него не дробью попали, а килограмм сто на ногу уронили. С натугой, надрывный, горловой. Мужик рефлексивно нажал спуск, и заряд дроби сбил штукатурку со стены, жёстко и громко пробарабанив по пожелтевшей доисторической плите в кухне. Прошло рядом с Максимом. – В кухню быстро! – скомандовал Ивернев, на ходу подскакивая к раненому и вмазывая со всей силы ботинком по цевью дробовика, уводя ствол с опасной линии прострела. Всё. Теперь вся эта неприятная история окончательно приобрела характер битвы не на жизнь, а насмерть. Ожидать, что напарники урода простят ему такие шалости с лицом товарища не стоило. Ивернев перехватил по нормальному свой дробовик и выстрелил дважды в голову нападающего. Мелкая дробь она иногда чудеса творит. То с одного удара вынесет, то после нескольких попаданий люди чудом выживали. Не надо Максиму оставлять сейчас даже тяжело раненых за спиной. Получать несколько пуль из «стечкина» всегда ни к спеху. Ивернев обернулся. Похоже, дети сразу юркнули в кухню и не видели сцены расправы. Ну и хорошо. Не надо им лишнего. Максим быстро присел рядом с убитым и выхватил у него из ножен на поясе армейский нож. Рванул лезвием перемычку кобуры на бедре. Хорошая вещь. Но сейчас не до куркульских поползновений. Отщёлкнул пояс с патронташем и вырвал из руки бандита «Реммингтон». Ага. Патрон встал на перекос – не успел дотянуть цевьё мужик. Вовремя Максим ствол ногой отбил. Брони на Иверневе нет – сейчас бы просто сидел у стены как этот несчастный, только с развороченной в лохмотья грудью. Дробь тут убойная. Всё это время Максим не забывал прислушиваться вокруг. Вдруг товарищи убитого заявятся следом. Но они лишь перекрикивались на улице. С сожалением посмотрев на грудной патронаш, Ивернев ринулся на кухню. Нечего искушать судьбу. Жадность до добра не доводит. Максим заглянул в кухню и осмотрелся. Дети сбились в кучку за плитой, куда их явно затащил Андрей. А молодец четырнадцатилетка – соображает. Всё в доме было старое и трухлявое – время не пощадило ничего. А вот и люк в подпол. Ивернев потянул ручку – она отозвалась скрипом. Пахнуло затхлостью и сыростью. Заглянул внутрь. Какие-то обрывки газет и ветоши. Штабель гнилых досок. – Давайте вниз, – шепотом произнёс Ивернев, указав на проём и ещё крепенькую толстую приставную лестницу. Дети молча начали карабкаться вниз. Танюшка по-прежнему не отпускала Андрея. Тот был похож на обезьянку с детёнышем, обнявшим его руками и ногами. Пыхтел от натуги, но лез молча и осторожно. – Сидите тихо, отвечайте только мне, – Максим посмотрел на мальцов, и для убедительности прижал указательный палец к губам, а потом аккуратно и как можно тише закрыл люк в подпол. Выпрямился, перезарядил бандитский «Реммингтон». Быстро нацепил патронташ. Примерился. Хороша машинка. Подошёл, пригибаясь, к окну и присел около него, досылая патроны в газыри на прикладе – четыре пустых отделения. Похоже мертвец дважды шандарахнул по «газелю». Ещё один в молоко и один на перекос – ну да, всё правильно. Что ж. Поделом уроду – меньше будет палить по мирным, да ещё и с детьми. Теперь можно уже не скрывать наличие оружия. Если его с детьми и не видели, когда они забегали домой, то теперь нападающие точно знают, что у него есть оружие. Глубоко выдохнул. Голова раскалывалась, но в висках сейчас стучало не от боли. Сердце медленно успокаивалось, пока он крался к соседнему окну без стекол, зияющему обшарпанной дырой в полуденном свете. – Окунь, ты слышишь? Что там у тебя? – громко позвал кто-то на улице. Вроде бы неподалеку от заросшего плетня соседнего дома. Жаль не видно точно. На голос Максим палить не стал. Вероятность попасть так – низкая. А вот выдать себя – очень даже можно. За плетнём послышалась какая-то возня и тихие голоса: – Летчик, проверь… За домом что-то зашуршало слева в мёртвой зоне окна. Потом затихли. Максим слушал – сейчас он больше полагался именно на слух. – Походу отбегался наш Окунь! – раздался слева за домой голос, и тут же зашелестела трава – разведчик явно отходил на более безопасную позицию. – В смысле? – Да там не башка, а решето. Точно не жилец – отвечаю. И дробовика его вроде нет с поясом. В последнем не уверен – видно плохо. Конкретно его так уработали. За плетнём матерно выругались, да так забористо, что впору было запоминать для изучающих великий и могучий. Спустя несколько секунд раздался всё тот же голос. Похоже, он принадлежал старшему в группе бандитов: – Эй, мужик! Давай всё решим полюбовно! Ивернев молчал, затаившись за занавеской, которую колыхал слабый ветер и рассматривал заросшие проезд улицы. Здесь за стеной была еле заметная дорожка, чтобы можно было удобно подойти к их дому и беспрепятственно поливать огнем и кухню и коридор внутри дома. Если бы Максим заранее выбирал позиции – пошёл бы сюда. А нападающие тут были заранее и могли всё просмотреть. Да и вели себя очень уж уверенно. До последней минуты. Понимали, наверное, что добыча никуда не уйдет. В том, что их просто так не отпустят – он не сомневался. Глупо думать, что если по тебе бьют с нескольких дробовиков и не пытаются остановиться мирным способом, то после сдачи будут гладить по голове и кормить кашей с ложечки. «Газель» затаившиеся враги хотели гарантированно и жестко застопорить. Чтобы взять быстро. Один вон и побежал сразу ломать Ивернева. Значит, точно были уверены в полной безнаказанности. Хотя оно и не удивительно – машина старая, на ней знак «Дети». А обычно в таких из оружия – максимум ломик в багажнике. Да и тот – для хозяйственных нужд. Окунь за свою самоуверенность поплатился. Теперь сидит прислонённый к стене около входной двери. Голова как треснувший арбуз. Интересно, есть ли тут мертвяки поблизости? Они же явно кровь чуют очень хорошо. – Мужик, я те отвечаю, убивать не будем. Давай по чесноку. Я понимаю, что ты сейчас вообще не выкупаешь – что происходит. Я даже готов поспорить – колбасит Вас не по-детски. Скажу прямо – если сдаётесь и выходите все с поднятыми руками, мы Вас живьем пакуем и загоняем одним дядям. Там будете работать у них, как проклятые, но зато будете живы. А если отказываешься – мы просто подождём. Ты скоро отрубишься. И тогда в любом случае возьмём тепленькими. Только как очнёшься – будет больно и гадко. И тебе и спиногрызам твоим. Им в особенности. Пожалей детей. Рассказы о похожих сказках там, на войне, Максим уже слышал. Ждать глупо. Если будут брать измором – надо кусать противника и провоцировать показать себя. Будет возможность чудом вырваться – он будет пробовать. Ставки сделаны… Ивернев выдохнул и быстро показался из-за проёма. Он пальнул из «Реммингтона» в плетень. На звук голоса. Раздался короткий вскрик и тут же двор огласила канонада. Бой начался. Глава 6. Бой В начавшемся аду выделялись звуки автоматического оружия. И вот это было очень плохо. Без шансов у Максима. Накроют из автоматов, прижмут, и навалятся скопом. Или просто гранатами угостят. В том, что если не поможет какое-нибудь чудо, то их ждёт незавидная судьба, он не сомневался. Как и не верил в ложь главаря. Судя по всему, тот просто не успел придумать ничего нового. Россказни про рабство конечно, может и не ложь, но в том, что дети сколько-нибудь пригодятся в этом — Ивернев шибко сомневался. Здесь не глухие закоулки Азии или Африки, где может и была бы заинтересованность в молодых рабах. За два часа тут древние законы точно не установятся. Как не появятся и организации по продаже детей и девушек за рубеж. — Сволочь! — ругнулись за плетнём после выстрела Максима, и послышалось шуршание продирающегося через кусты тела. — Боксёр ты жив? — Да всё пучком, поцарапало только. Гад, как возьмем — я его…. – и дальше Ивернев в красках услышал – что с ним сделают и как его будут наказывать. – Мужик, не хочешь по-хорошему, будем по-плохому, – раздался голос откуда-то слева, по-видимому, некоего Лётчика. — Товар не портить. Мужика в расход только на крайняк. Самое важное возьмём с его тела по списку, — осадил главарь своего подчинённого. Максим удивился. Похоже, никто гранатами детей закидывать не будет. И бандиты явно при всей злости намылились брать их живьем. А он? А что он? Выхода ноль — продолжать драться. Пока что он насчитал четырёх нападающих, считая убитого Окуня около двери. Жаль, что не смог понять – сколько человек палило по нему, когда он ехал в «газеле». Хотя они могли и не все стрелять. Напрягало другое – бандиты сказали, что могут взять измором и дождаться, когда Ивернева накроет. А его и правда колбасило уже не по-детски. Он был уже не уверен, что сможет хорошо прицелиться на среднюю дистанцию. Адреналин заставлял кровь биться в висках так, что в ушах стоял шум. Учитывая адскую головную боль и тошноту, состояние было аховое. Каждый раз, когда он напрягается — будто бы теряет последние силы. Его хватит на одну, максимум две минуты серьёзного боя с несколькими противниками. И потом он начнёт ошибаться. Тогда и настанет конец. Но задёшево продавать свою жизнь Максим не собирался. Более того, внутри просто клокотала ярость. Устраивать охоту на живых простых людей и пытаться захватить детей — это же каким надо быть моральным уродом? Сколько уже несчастных тут подкараулила эта «команда». Ивернев резко напряг внимание. А это что такое? Какой-то странный и знакомый щебечущий звук повторился. И вслед за ним тут же раздался громкий стон тяжело раненого человека. С легким ранением бы орал по-другому. А тут бандит за плетнем там протяжно подвывал, что сомнений не было — по нему отработали из чего-то тяжелого. И при этом почти бесшумного. Новые щелчки послышались со стороны канавы, и тут уже раздался крик главаря: — Атас! Сзади поджимают. Грек, лупи! Почти сразу за домом раздалось мощное и лязгающее «ту-ту-ту-ту-ту». Кто-то всадил длинную очередь из ПКМа. Этот звук был очень хорошо знаком Иверневу. Доводилось и самому когда-то искать укрытие, когда начинал работать подобный ручной монстр. Следом загрохотал автомат главаря бандюков. Кто-то обошёл нападающих и начал зажимать их с тыла. Всё это Максим слушал уже на бегу. Мысли промелькнули очень быстро. Из двух зол выбирают меньшее. Он не видел ни одного «союзника», который бил с чего-то явно имеющего глушитель по бандитам. Однако этот некто пока что не пытался схватить Ивернева и подстрелить. Поэтому надо пользоваться ситуацией. Враг моего врага – мой друг. Это может быть единственный шанс. Пока грохотал пулемет, Максим пулей пронесся через коридор в противоположную сторону дома. Когда пробегал мимо дверного проема – в дверной косяк над ним попало несколько пуль. Но стреляли откуда-то из-за дороги со стороны одиноко стоящего дома. Просто часть очереди влетело в окно одной из комнат дома, порушив со звоном остатки стекол. Разбираться кто это – бандиты или «свои», Максим благоразумно не стал. Впереди за стенкой послышалась короткая очередь из автомата. Затем еще одна, уже длиннее. Значит, его расчёт верен! Лётчик там! Ивернев ускорился до предела и с разгону врезался в приоткрытую старую дверь, которая держалась только на одной иссохшейся и ржавой петле и вела в огород. Она буквально отлетела в сторону, полностью оторвавшись из-за жестоко обращения. А Максим уже падал на бок, наводя прицел на присевшего за углом дома Лётчика. Теперь-то он видит его превосходно и воочию. Как раз в этот момент бандит палил в невидимого Максиму противника в канаве. Он резко обернулся на треск двери, но было уже поздно. Дробовик в руках лежащего на земле Максима гулко захлопал, посылая один за другим заряды в тело Лётчика. Первый выстрел крупной жестокой дроби порвал камуфляжный рукав, мгновенно окрасившийся красным. Второй выстрел ударил в бок бронежилета, заставляя бандита согнуться пополам и набок. Ещё одна короткая очередь из его автомата при этом ушла в землю и оружие лихорадочно защёлкало. А вот не надо было тратить все патроны! Третий выстрел Ивернева накрыл шлем и левую часть лица Лётчика. Тот грузно осел и выронил оружие, пришибленный четвёртым выстрелом к облупившейся стене дома. Готов! Всё-таки мощная вещь этот «Реммингтон». Максим перекатился и залёг за штабелем гнилых бревен. Жиденькое укрытие и всё в щелях и трухе, но хоть что-то. Он быстро повернул набок дробовик и защёлкал патронами, посылая двенадцатый калибр в прожорливый магазин-трубку. Бой в разгаре. На улице вдруг затих ПКМ, и Ивернев подскочил как ужаленный. Если пулемётчик молчит, значит, тут может быть только две причины – либо мёртв, либо сейчас будет накрывать новый сектор. Нафиг – нафиг! Максим только успел перекатиться к дверному косяку, как пули семь шестьдесят два напрочь разбили верхнее бревно, осыпав его мелкими щепками. Одна больно вонзилась в шею, которая тут же оросилась мокрым. Кровь сочится. Хрен с ней. Бросок вперёд и на карачках – на карачках ещё метр вглубь дома. Сейчас не до гордости. Лучше уж с задранным задом брюхом пыль с пола вытереть, чем с пулей в голове валяться. Тем более, с пулемётом не дурак – сразу после первых попаданий скорректировал огонь и повёл очередь вниз, размочалив штабель в считанные секунды. Если бы Ивернев был там – никаких бы шансов не осталось. Прошило бы насквозь, и сейчас уже пускал бы красные пузыри перед тем, как отойти в мир иной. Прислонился к стене коридора. Поднялся и перезарядил дробовик. Теперь он снова готов к ведению огня. Пригибаясь, Максим юркнул в зал и проскользил к окну. В голове вообще били набатом. Каждый удар крови в висках – словно сковородой по голове мочалят. И так с чувством да с расстановкой. Что с организмом? Такого он никогда не чувствовал. Держаться! Только держаться. Выдох, на долю секунды поднял голову над подоконником, чтобы оценить обстановку. Ага. Вот теперь всё стало более-менее понятно… Основной контакт шёл на заросшей площадке между тремя домами и джипом бандитов. Со стороны одиноко стоящего дома на противоположной стороне улицы, расположенном в пятидесяти метрах от домика в котором был Ивернев и дети, вели ожесточённую стрельбу, огрызаясь на очереди бандитов. Те же, в свою очередь, палили в ответ, засев в доме, в который Ивернев подумывал бежать сначала. Как раз к нему и прилегал плетень, по которому он бил буквально минуты две назад. Поодаль от обоих домов была злополучная канава, которую старался объехать Ивернев. Именно по ней и бил пулеметчик, закрытый от нападающих в доме тушей джипа. Авто стояло под углом к дороге и попасть в пулемётчика мог только тот из «союзников», которого прижимали в канаве. Чуть полноватый мужик опёр сошки на капот и просаживал одну за другой очереди. Видно, подумал что достал Ивернева, или его просто отвлекли. Так вот зачем они перегоняли джип! Думали зажать с двух сторон. С одной стороны пулемётчик за укрытием. С его точки видны все подходы с северной и восточной части дома. Подумай Ивернев с детьми уйти огородами – пулемётчик бы достал их там. А уж западную часть, которая выходила на улицу – накрывал и подавно. Там же сидел в засаде и ныне покойный Лётчик. А с другой стороны в следующем доме – главарь, Боксёр и, скорее всего, ещё кто-то – слышна трескотня чего-то мелкокалиберного, но очень уж скорострельного. Да. Так можно было бы действительно дежурить до тех пор, пока Ивернев не вырубится – шансов уйти нет – все пути под прострелом. А Лётчик мог бы беспрепятственно поливать огнём вслепую комнаты, передвигаясь под окнами. Впрочем, скорее всего бандиты просто дождались бы, пока Максим отключится. От штабеля Ивернев пулемётчика не достал бы – нужно было конкретно высунуться и подставиться, и укрытие бы не выручило. В случае неудачи – пули бы настигли его уже за гнилыми досками. А вот из дома уже можно было попробовать. Стены вроде крепкие. Если не выключить пэтэ сейчас – будет каюк. Пулемётчик так и продолжит зажимать неизвестных «спасителей» в канаве, пока бандиты не подавят их и не разделаются с противоположным домом. Хлоп! А вот и доказательство прилетело. В стороне дома с «союзниками» появились облачка пылевой взвеси. Эти ВОГи[1] не влетели в оконные проемы. Но следующие точно могут попасть куда не стоит. Надо работать. Иначе будет поздно. Жаль у него только дробовик, но для подобной дистанции и он сойдёт. Выдохнул. Примерился. Быстро поднялся, вжимая голову в плечи и превращаясь буквально в часть дробовика. Сейчас верхняя часть туловища «приклеилась» к стволу и двигается вместе с ним. Поймал на мушку грудь и предплечье пулемётчика. Тот дернулся, заметив краем глаза движение, но Максим уже нажал на спусковой крючок. Заряд дроби ушёл в цель. В этот момент Ивернев уже нырял за подоконник, видя, что хищное дуло пулемета начало разворачиваться в его сторону. Однако столь знакомых выстрелов не последовало. Максим прижался сбоку к оконному проёму и коротко выглянул снова. Пулемётчик был жив. Насколько было видно отсюда через густую траву – тело его копошилось рядом с передним правым колесом джипа. Пулемёта на капоте не было. Значит, утянул за собой. И, как следствие, потенциально оттуда ещё может прилететь горячий свинцовый гостинец. В коридоре послышался хруст стекла, и Максим тут же рванул к дверному проёму, ведущему из комнаты. Выстрел из дробовика не услышать в помещении проблематично даже при условии пулемётных трелей и автоматной пальбы вокруг. Так что противник точно знает – где находится Ивернев. Тут выход только один – либо за угол комнаты, либо лицом к лицу. Вряд ли теперь уроды будут беречь его и детей, раз началась такая канитель. Поэтому, в первом случае внутрь может влететь граната, а уже потом бандит. И тогда надо будет в любом случае нырять в коридор под огонь, чтобы иметь мизерные шансы на выживание. В комнате просто накроют. Максим не герой из фантастического боевика, чтобы бить белке в глаз от пояса. Только опыт и везение. За дверь уйти не удалось – бандит в таком же камуфляже что и убиенный Окунь показался в проёме и тут же отпрянул в сторону. Выстрел из дробовика бахнул запоздало. Ивернев не попал. Дробь улетела в противоположную комнату. И нападающий решил тут же использовать заминку Максима на перезарядку. Вот только её не было. Ивернев ушёл вниз и нырнул под высунувшийся автомат, стараясь надавить всем весом на противника. Врезался головой в живот и начал резко распрямляться, буквально вжимаясь в соперника и пытаясь повалить его своим весом. Максим понял, что опаздывает. Дробовик был прижат плашмя к телу падающего урода. Левая рука ушла под правое предплечье бандита заводя его выше и поднимая ведущую руку с автоматом. Опаздывал Ивернев потому, что соперник оказался не промах. Левая рука бандита тут же метнулась за ножом к поясу. Если успеет – Максиму каюк. Соперник зарежет его как свинью.