– Да, но спать с мозгоправом? – Лукас покачал головой. – Упаси Господь, Эм. – А где же Люк? – интересуется Элиот. Его широкие плечи расслаблены, свободная рука спрятана в кармане джинсов. Раздолбай – вот как зовёт его Лукас. И хотя этот термин не совсем подходит Элиоту, в сравнении с Лукасом он и впрямь выглядит раздолбаем. Лукас всегда при параде, свежевыбрит, его волосы приглажены и смазаны гелем. Элиот же вечно небрит и одет так, словно собрался на концерт в Кэмден-Тауне. Джинсы, футболка, конверсы, иногда шляпа. Так он оделся и сегодня, минус шляпа, плюс тёмно-синий блейзер. – Поехал за Мари, – отвечаю я. – Она сегодня без машины, что ли. – А-а. За невестой. Я ничего не говорю, только киваю. Молчит и он. Смотрит на меня, ожидая ответа. – Да, – говорю я. – Всё это так волнительно, правда? – Да ну? – он удивлённо приподнимает брови, будто ждал от меня каких-то других слов. – Мама сказала, что ты подружка жениха. – Да. А ты… – Брат жениха, – уголки его рта приподнимаются в улыбке. – Точно. Всё так волнительно… – Ты уже говорила. Мы пьём, и тишина между нами натягивается, как струна. Когда-то меня сжирало осознание того, что мы с Элиотом из лучших друзей стали чужими людьми, неспособными поддержать банальный разговор. Я лежала ночами без сна, мучая себя воспоминаниями, которые, как кадры, всплывали в памяти: вот мы с Элиотом сидим за столом и истерически хохочем, после того как Жан отругал Лукаса за нецензурные слова за обедом; вот Элиот, прижав к носу платочек, изображает безутешные рыдания, а Лукас так же несерьёзно его успокаивает – они провожают меня на поезд, как супруга на войну. Вот я не могу уснуть, выбираюсь в сад подышать свежим воздухом и вижу Элиота, который, согнувшись над телефоном, пишет сообщения подружке или слушает музыку в наушниках и тихонько подпевает. «Добро пожаловать в клуб неспящих, – всегда говорил он, – выберите, какую психологическую травму хотите обсудить, и присаживайтесь». Я отчаянно скучала по Элиоту, но напоминала себе, что именно из-за него мне остались только эти воспоминания. Понемногу тоска по нему сменилась гневом, а гнев – своего рода безразличием. Теперь у меня не было Элиота, зато остался Лукас. И он был единственным другом, в котором я нуждалась. – Немного нелепо, да, – говорит Элиот. – Не мне, конечно, судить, но не знаю, всё слишком уж… – Быстро? – предполагаю я, и он кивает. – Да, наверное, я это и хотел сказать. Но, с другой стороны, это же Люк, верно? Мистер Внезапность. Думает, что должен идти в ногу со всеми, – Элиот наклоняется поближе. – Но такое мы уже проходили. Когда в универе он хотел жениться на той жуткой девице, Холли. – Ну, тогда он был почти ребёнком. Элиот наклоняет голову, как бы желая сказать: «Да, но тем не менее». Я оглядываюсь, чтобы убедиться, что меня никто не слушает. Я хотела бы согласиться и добавить в этот список ещё несколько эпизодов: как он отправился путешествовать дикарём, потому что так делали все его друзья, и спустя месяц вернулся домой, потому что «не смог вломиться ни в один отель»; как он съехался с Джоанной, адвокатом на десять лет старше него, зная её чуть больше месяца, чтобы ещё через месяц разъехаться; и много чего ещё. Но я молчу, потому что Лукас – мой друг, а Элиот, который к тридцати двум уже успел развестись, видимо, просто завидует. Может быть, на его месте я бы тоже завидовала. И, если уж совсем честно, я не доверяю Элиоту. Не могу ему доверять. Да, прошло уже одиннадцать лет с той ночи, когда нам с Лукасом исполнилось девятнадцать, но он так и не извинился за то, что совершил. За то, что мы трое уже больше никогда не ездили никуда на машине, не забирались под одно одеяло, не смотрели фильмы и не пили пиво Жана из кофейных кружек. За то, что разорвал связь, которую мы втроём сплетали два года. – Ну нет, Мари не такая, – наконец говорю я как можно небрежнее. – Она просто чудо. Честно. И она в самом деле чудесная. Несмотря ни на что, несмотря на мои чувства и боль, от которой моё сердце едва не разрывается, я не могу назвать её никак иначе. – Нет, ты только не пойми меня неправильно, – бормочет Элиот. – Я просто… ну, скажем так, я пока ещё не собирался покупать костюм. Я имею в виду… – Канада, – перебиваю я. – Лукас говорит, ты целый год прожил в Канаде. Расскажи мне про неё. Глаза Элиота чуть сужаются от такой внезапной перемены темы, но он соглашается её поменять. – Д-да, с приятелем. Марком. Мы вместе работаем, он столяр, и у него была там куча заказов. А мне, если честно, нужно было вернуться в норму. – После развода? – Да, – сухо отвечает он. – Идеальное место, чтобы вытащить голову из задницы. Там, где мы жили, красиво. Тихо. Можно почувствовать, что ты в самом деле приходишь в себя. – Скучаешь? Он кивает. – Да. Если честно, думаю в ближайшее время туда вернуться. Марк хочет открыть свой бизнес… – и в этот самый момент появляется Ана. Я узнаю её по фото с дня рождения Жана, которое Аманда в прошлом году выложила на фейсбук. Высокая, лицо в форме сердечка, широкая белозубая улыбка. Которая мгновенно исчезает при виде меня. – Привет, – говорит Элиот. Рука Аны обвивает его плечо, ложится ему на грудь. – Ана, это Эмми. – Эмми? – лицо Аны кажется каменным. – Эмми Лукаса? – Да, – я улыбаюсь шире, чем обычно, пытаясь вновь вызвать ответную улыбку, но ничего не удаётся. Я протягиваю ей руку. Она берёт её, как змею, и тут же выпускает. – Рада знакомству, – говорю я, и она отвечает просто: – И я. Потом поворачивается к Элиоту и что-то шепчет ему по-французски. Его щёки чуть заметно вспыхивают, и он сконфуженно смотрит на меня и бормочет: – Эмми, нам пора идти, нужно пообщаться кое с кем… Ана вновь встревает, бормочет что-то непонятное, тянет его за плечо, и, прежде чем Элиот попытается ещё что-нибудь сказать, я обрываю его страдания. – Увидимся. Пойду поем листьев, – и скрываюсь в противоположном направлении. Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты, так ведь? Никогда не думала, что брат Лукаса будет встречаться с такой сучкой, но, с другой стороны, надменная Ана и завистливый Элиот – отличная пара, не сомневаюсь. Я брожу среди гостей, в облаке их духов и сладкого винного запаха, нахожу местечко, чтобы встать и полакомиться помидорами в бальзамическом уксусе. Я наблюдаю за Элиотом и Аной, которые улыбаются друг другу и переплетают пальцы, за Жаном, который с гордостью рассказывает о талантах Аманды всем, кто готов слушать, я обвожу глазами комнату – и вижу одни только счастливые пары. Я же справлюсь, верно? Я смогу стать самой лучшей подружкой жениха. Пусть Лукас женится, пусть. Я не против. Я буду только ждать и верить. Может быть, наша судьба похожа на судьбу Патриса и его жены. Может, нам понадобится двадцать лет и два брака – ему – чтобы всё осознать. Это должна быть я. Это должны быть мы. Я ставлю пустую тарелку в раковину и прохожу в холл, направляясь в маленькую каморку с низким, как в туалете, потолком. Но входная дверь щелкает и открывается. Лукас и Мари стоят в дверном проеме, Лукас одной рукой достаёт ключ, а другой обнимает невесту. Кольцо на пальце Мари блестит, как люстра в коридоре. – Эмми! – она выскальзывает из объятий Лукаса, раскрывает мне навстречу тонкие загорелые руки. – Ты пришла! Давай присядем? Мне нужно столько всего тебе рассказать! Ой, какая ты красивая! – она обвивает меня руками, прижимается к моему лицу тёплой надушенной щекой. – И ты. Ты просто чудо. Невозможно. Просто невозможно назвать её как-то иначе. Глава девятая Кому: Emmie.Blue@gmail.co.uk От: Hina@recruitment1.com 25/06/18 Тема: Должность помощника школьного психолога Дорогая Эмми, Мне хотелось бы знать, будет ли Вам интересна вакансия помощника психолога в местной средней школе. Я знаю, что вы предпочли бы работу, не связанную со школой, но, на мой взгляд, было бы обидно упускать такой шанс, учитывая Ваш предыдущий год обучения в сфере образования и профессиональной подготовки и Ваш опыт работы в сфере администрирования. Зарплата также весьма конкурентоспособна. Вы хотите, чтобы я организовала собеседование? С уважением, Хина Альви, специалист по подбору персонала. Смех универсален. Чтобы понимать смех, не нужно знать языка, на котором смеются. Я целых полчаса прождала на автобусной остановке, и автобус за автобусом проезжали мимо, и ни на одном из них не было написано «Кале», и, промучившись полчаса, глядя на бесконечные автобусы и бесконечных пассажиров, заходивших и выходивших, я наконец влезла в первый попавшийся и, как могла, объяснила водителю на самом лучшем французском, на какой была способна, что мне нужно попасть в Кале. Он смеялся. Целую вечность. Как будто проходил пробы на фильм «Смеющийся полицейский». – Нет никакого Кале, – буркнул он, отсмеявшись, из-под густых чёрных усов. – Уже давно. – Но… я посмотрела в гугле… – жалко промямлила я. Водитель упёр пухлые руки в бока, как бы спрашивая: «И чего вы от меня хотите, юная леди?» – Раньше была такая остановка, да, – проворчал он. – Но теперь нет. Уже с декабря. Берёте такси до Булоня, там пересаживаетесь на автобус. Или поезд. Но… – он постучал по стеклянному циферблату часов, пожал плечами, – можете не успеть. Меня охватила паника; я стояла, не двигаясь, целую минуту, вся в поту, пока до меня не дошло, что полный автобус людей таращится на меня с таким видом, будто все они очень хотели бы меня выпотрошить. Я вышла из автобуса и печально наблюдала, как хлопнули шаткие двери и как он унёсся прочь. Раньше такого не случалось. Меня всегда подвозил Лукас. Теперь он написал мне сообщение. «Не хотел будить тебя, Эм, но меня резко вызвали на работу, – читала я слипшимися спросонья глазами, – чёрт бы побрал Фредерика. Настоящий сукин сын! Ты сама доберёшься до Кале? Я оставил визитку такси на кухне возле кофемашины. Местное такси, надёжное. Прости, что так вышло. Напиши, как доедешь!!!» И хотя ничего такого не случилось – это работа, что тут поделаешь – мне всё же пришлось постараться, чтобы заглушить липкий страх в животе. Страх оттого, что я не могу позволить себе такси, пока не получу зарплату. Страх, который нашептывает: «Теперь он женится, и всё изменилось, Эмми. У него больше нет времени подвозить тебя, как раньше». Прошло ещё десять минут, прежде чем я наконец признала поражение и под палящим солнцем побрела обратно в дом Моро. Ворота в сад широко распахнуты, я слышу звук пилы Элиота и бурчание радио, и мне очень хотелось бы, чтобы у меня была возможность вызвать такси, заплатить, вне зависимости от стоимости, и не видеть ухмылки Элиота, как бы заявляющей: ну я же тебе говорил!