— Как засранец с большим хреном? Он притягивал к себе так же неотвратимо, как вид страшной автокатастрофы. Мой взгляд невольно снова скользнул вниз. Да что же со мной такое? Он стоит передо мной абсолютно голый, а я не могу сдвинуться с места. Мама дорогая! У него на конце члена был пирсинг с колечком. Ничего себе! Вот это я понимаю, первое знакомство с реальностью. Я бы, наверное, так и пялилась на него, если бы его голос не вернул меня в реальность. — Мне отсюда некуда податься, поэтому, если только ты не планируешь что-то предпринять, лучше тебе уйти подобру-поздорову и дать мне спокойно одеться. Я помотала головой, не в силах поверить, что смогла попасть в такую нелепую ситуацию, и выскочила из ванной, с силой захлопнув за собой дверь. Руки и ноги у меня дрожали, когда я ввалилась в свою комнату. Господи, что это было? Глава 2 — Ну и как вел себя сегодня твой сводный брат? — спросила Виктория по телефону. Кровать подо мной заскрипела, когда я перевернулась на живот и тяжело вздохнула. — Как последний козел, впрочем, как и всегда. Я не рассказала своей лучшей подруге Виктории о представлении, которое устроил мне Элек, и о нашем разговоре в ванной в пятницу вечером. Я была смущена до крайности и решила, что эта история навсегда останется моим секретом. Поиск в Гугле на тему пирсингованных членов тем вечером закончился для меня бессонницей. Позвольте вам сообщить, что если некто достаточно невинный попробует набрать в поисковике «Принц Альберт», то будет невероятно изумлен. Было воскресенье, и на следующий день Элеку предстояло отправиться в мою школу, где мы с ним будем учиться в выпускном классе. Так что очень скоро каждый мой одноклассник сможет познакомиться с моим прикольным сводным братцем. Виктория, казалось, была поражена моим ответом. — Он все еще не разговаривает с тобой? — Нет. Сегодня утром он спустился вниз, налил молока в хлопья и снова удалился к себе в комнату. — Как ты думаешь, почему он до сих пор не вытащил свою палку из задницы? Что он выдрючивается? Видела бы она его другую «палку»! — Между ним и Рэнди происходит что-то неладное. Я, конечно, пытаюсь не принимать происходящее близко к сердцу, но это просто жесть. Жесть… вот пирсинг на члене — это жесть! Господи, и что только мне не лезет в голову… головка… с пирсингом. Вот зараза! — Как ты думаешь, он мне понравится? — спросила Виктория. — О чем ты? Говорю же тебе, это дьявол, — возмутилась я. — Да, я знаю, но… все-таки, ты думаешь, он мне мог бы понравиться? Если честно, я знаю, что Элек точно в ее вкусе. Виктория обожает темноволосых мрачных парней, даже если они не такие красавчики, как Элек. И это еще одна причина, по которой я решила не делиться ни с кем деталями нашей встречи в ванной. Достаточно ей услышать, что у него пирсинг на члене, и я никогда не смогу выставить ее из своего дома. Однако, поскольку Виктория уже очень скоро сама сможет оценить его внешность, я решила быть с ней чуточку откровеннее. — Послушай, он и в самом деле просто охренительно привлекательный, понятно? Если честно, то… он обалденно сексуальный. Но, понимаешь, потрясная внешность — это единственное что у него есть. — Ладно, тогда я иду к вам. — Вот только этого не надо. Нет, ничего подобного. — Я рассмеялась, но в глубине души мне совершенно не нравилась мысль о том, как Виктория бросается на Элека, даже если он сам и не проявит к ней никакого интереса в ответ. — Тогда, какие у тебя планы на сегодняшний вечер? — Ну, видишь ли, еще до того, как я с ним познакомилась и поняла, какой это мудило, я предполагала устроить воскресный ужин для нас всех — для всей семьи. Ну, ты знаешь, мой особенный ужин. — О! Тетразини с курицей? Я рассмеялась, потому что это единственное блюдо, которое я действительно хорошо умею готовить. — Как ты догадалась? — А может, ты собираешься показать своему дорогому сводному братцу, где раки зимуют? — Я не стану с ним связываться. Напротив, я утоплю его в своей доброте. И мне нет дела до того, насколько гнусно он собирается вести себя со мной. Самое худшее, что я могу сделать, это позволить ему думать, что это меня волнует. * * * Мама помогла мне накрыть на стол, пока готовились тетразини. Мой желудок урчал, но скорее всего от того, что я очень нервничала, а вовсе не от запаха сливочного соуса с чесноком, доносящегося от плиты. Мне действительно совсем не улыбалось сидеть за столом вместе с Элеком, то есть, если он, конечно, снизойдет до того, чтобы присоединиться к нам. — Грета, почему бы тебе не подняться наверх и не попытаться убедить своего брата спуститься к нам? — А почему я? Мама в этот момент открывала бутылку вина. Она единственная из всех нас, кто пил вино и, похоже, ей это было необходимо. Она налила немного, отпила глоток и сказала: — Послушай, я еще могу понять, почему ему не нравлюсь я. Он видит во мне врага и, возможно, винит в какой-то степени в том, что его родители теперь не вместе. Но нет никаких причин, по которым он мог бы плохо относиться к тебе. Просто попробуй достучаться до него, и тогда посмотрим, может, у тебя получится заставить его раскрыться хоть немного. Я пожала плечами. Если бы она только знала, насколько открытым он был тогда, в ванной комнате. Когда я поднялась вверх по лестнице, в голове звучала тема из фильма «Челюсти». Одна только мысль, что надо постучать в его дверь, пугала меня до ужаса. Я не знала, с чем я столкнусь, если он все же откроет эту дверь. Я постучала. К моему удивлению, Элек открыл почти сразу. Из уголка его губ свисала ароматизированная гвоздичная сигарета. Сладковатый запах дыма коснулся моих ноздрей. Он глубоко затянулся, а затем намеренно долго выдыхал дым прямо мне в лицо. Голос у него был низкий и делано ленивый. — Чего тебе? Я пыталась показать, что не замечаю его хамства, но предательский кашель меня выдал. Спокойствие, Грета, только спокойствие. — Ужин почти готов. На нем была обтягивающая белая майка без рукавов, и мои глаза сразу же приковала надпись «Счастливчик» на рельефном бицепсе его руки, которой он придерживал дверь. Волосы у него были мокрые, и из низко сидящих на бедрах джинсов выглядывал пояс белых боксеров. На меня в упор смотрели глаза цвета стали. Он был захватывающе, просто невероятно хорош… для такого ублюдка. Я бы так и стояла, как зачарованная, но тут он заговорил. — Почему ты на меня так смотришь? — спросил он. — Как так? — Словно пытаешься вспомнить, как я выглядел прошлым вечером… и ты бы хотела приготовить меня на ужин. — Он хмыкнул. — И почему ты мне подмигиваешь? Черт. Мой глаз начинает дергаться, когда я нервничаю, и это выглядит так, будто я подмигиваю. — Это просто тик. Что ты о себе возомнил? Лицо его потемнело от гнева. — Я возомнил? Да неужели? Кажется, моя внешность — это все, что у меня есть, верно? Так почему бы мне не воспользоваться этим? О чем он говорит? Я потрясенно молчала, а он продолжал: — Почему ты краснеешь… здесь слишком жарко для тебя? Или… — добавил он язвительно, — это потому, что я обалденно сексуальный, ведь так? — Его зубы сверкнули в злой улыбке. Черт. Ведь это точно те слова, которыми я описала его, когда говорила по телефону с Викторией. Он подслушал наш разговор. Мой глаз дернулся.