— Рэнди просто не знал, что значит быть отцом. — Как ужасно. Не должен я плакать по нему. Почему же это происходит? — Потому что ты любил его. — Но он меня ненавидел. — Он ненавидел то, что в тебе напоминало о его поступках. Он не тебя ненавидел. Он просто не мог, не знал, как быть отцом. Меня поразило, как недалека она была от истины, хотя и не была посвящена в мою тайну. На самом деле Рэнди ненавидел то, что во мне напоминало ему о Патрике. — Я ведь тебе очень многого еще не рассказывал. Но самое неприятное — это то, что даже после всего дерьма, через которое мы с ним прошли в наших отношениях, я все еще хотел, чтобы когда-нибудь он мной гордился, хотел, чтобы он любил меня. Я тяжело вздохнул, ведь я еще никому в этом не признавался. — Я знаю, — мягко произнесла она. Глядя в ее полные сочувствия глаза, я думал о том, что сейчас заглядываю в душу первого человека, которому удалось заставить меня почувствовать, что меня любили. И за это я ей буду благодарен всю свою жизнь. — Где бы я был этим вечером без тебя? — Я рада, что смогла быть с тобой сегодня. — Я никогда в жизни не плакал к присутствии кого-то. Поверь, никогда. — Ну, все в жизни бывает в первый раз. — Это плохая шутка на самом деле. Ты понимаешь мой намек, не так ли? Мы оба расхохотались. Мне так нравилось, как она смеется. — Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Грета. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой — уж не знаю, к добру это или нет, — я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня таким, какой я есть на самом деле. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега… когда ты стояла в саду… я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. — Я коснулся ее щеки. — Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла. Это было самое честное признание, которое я сделал ей за весь вечер. Грета никогда не умела скрывать свои чувства, и, даже несмотря на все ее старания спрятать их, то, что ей было не по себе в присутствии Челси, было очевидным. (Хотя Челси, судя по всему, совершенно этого не замечала.) Я не представлял, как бы я справился с ситуацией, если бы это было не так. В конце концов, мои слезы высохли. Мы продолжали сидеть, не размыкая объятий, и ее губы просили поцелуя. Я страстно желал, чтобы у меня вдруг появилась волшебная палочка, которая сразу же стерла последствия этого, пусть единственного поцелуя. Но, к сожалению, это было невозможно. Трудно представить того, кто был бы достоин этих губ, и уж, во всяком случае, это не я. Поэтому мне оставалось только смотреть на нее, мечтая о поцелуе, но зная, что этого никогда больше не случится. Может быть, Грета прочитала мои мысли и я напугал ее, потому что она внезапно резко поднялась. Не успел я опомниться, как она подбежала к рулеточному столу, швырнула пачку денег на номер 22, а то, что случилось потом, должно войти в историю как пример просто фантастического везения. У этой девушки была с собой волшебная подкова, притягивающая удачу, не иначе. * * * Девятнадцать тысяч долларов! Не знаю, что шокировало меня больше: то, что Грета выиграла во второй раз или что она умудрилась в корне изменить мое мрачное настроение в тот вечер, поставив на цифру 22 и выиграв внушительную сумму. Таинственное послание больше не занимало мои мысли. Напротив, я был в радостном возбуждении от пребывания в этом заведении и поклялся, что в оставшуюся часть вечера мы проведем наши последние часы вместе, отрываясь на полную катушку. Грета буквально заставила меня принять тысячу долларов из ее выигрыша. Я не собирался тратить эту сумму, и все время тратил свои деньги. Даже если я спущу на нее все до гроша, я все равно останусь у нее в неоплатном долгу за все, что она сделала для меня в тот вечер. Я ведь совершенно этого не заслуживал. Кончилось дело тем, что мы отправились в один из магазинов одежды при казино, и там вся гармония этого вечера была нарушена, и мы так и не смогли избавиться от напряжения все оставшееся время нашего путешествия. Я выбрал платье, которое, как мне казалось, идеально подходило Грете, и она отправилась в кабинку, чтобы его примерить. Я возился с телефоном, чтобы не думать о том, что она раздевается всего в паре метров от меня. Грета возилась довольно долго, и я не выдержал, спросил, в чем дело. Она объяснила, что в платье заела молния, поэтому безо всяких раздумий я отодвинул в сторону занавеску в примерочной. В следующую секунду я уже смотрел на ее великолепную спину в этом платье. До меня тут же дошло, что оказаться в такой ситуации было большой ошибкой с моей стороны. Мои пальцы покалывало, когда я поднял ее волосы и перекинул на грудь, обнажив шелковую кожу. Я принялся дергать застрявшую ткань, и дыхание Греты участилось. Понимая, что это вызвано моими прикосновениями, я тоже возбудился, быстро теряя контроль над собой. Мои мысли наполнились соблазнительными образами. Я почувствовал страстное желание одним рывком разорвать на ней платье и взять ее сзади, любуясь ее лицом, отраженным в зеркале. Мне не пришлось сдвигать молнию даже на пару дюймов вниз, но все же я не мог удержаться от соблазна взглянуть на молочно-белую кожу ее шеи. Это напомнило мне обо всех других соблазнительных частях тела Греты, которые однажды ночью она отдала мне полностью и безраздельно. Это было лишь раз, но в глубине души я знал, что какая-то частичка ее сердца все еще принадлежит мне. Язык ее тела красноречиво говорил об этом, давая мне надежду, что я был первым и последним мужчиной, с которым она испытала истинное наслаждение. Я был не в силах оторвать руки от ее плеч. Она стояла с опущенными глазами, но я знал, что она тоже борется со своими чувствами. В тот момент я впервые с момента нашей новой встречи осознал, насколько сильно она желает меня. Наша непреодолимая тяга друг к другу в тесном пространстве кабинки была столь сильной, что от нашего желания, казалось, даже воздух готов был вспыхнуть. Я продолжал смотреть на нее в зеркало, и она, наконец, подняла глаза. Когда она повернулась ко мне, я не был к этому готов. Наши лица оказались на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и мне никогда так не хотелось ее поцеловать, как в тот момент. Я перевел взгляд на ее губы и принялся мысленно считать, чтобы окончательно не потерять контроль над собой. Этот прием не сработал, и я просто закрыл глаза. Когда я их открыл, желание просто поцеловать Грету исчезло. Меня охватили куда более пугающие эмоции. Слава богу, она не могла читать мои мысли, потому что я так живо представил, как я трахаю ее в этот прекрасный рот, что у меня тут же возник стояк, и я молил всевышнего, чтобы она ненароком не опустила глаза вниз. Надо было срочно уходить из кабинки, но я не мог стронуться с места. Челси Челси Челси Ты любишь Челси. Можно смириться с этими чувствами, пока ты не идешь у них на поводу, твердил я себе. Это все вполне естественно. Нельзя заставить тело не испытывать плотских желаний, главное — не давать им одержать над собой верх. Мне требовалось хоть какое-то вознаграждение за подобную стойкость. В общем, полный облом. Тут рядом возникла продавец. — У вас все в порядке? — Да! — выкрикнула Грета. Но по ее голосу я понял, что это не так. Очевидно, ситуация нарушила ее душевный покой, а мне чертовски не хотелось, чтобы она расстраивалась в этот вечер. Несмотря на то что мы ни слова не произнесли о том, что происходило между нами, я инстинктивно прошептал: — Прости. А потом я задернул занавеску и вышел. * * * Мы решили провести ночь в гостинице при казино, так как уже выпили, и Грета не могла вести машину. Мы разошлись по своим номерам, чтобы принять душ, прежде чем направиться в ночной клуб, а потом я зашел за Гретой. Когда она открыла дверь, при виде ее в том самом обтягивающем бордовом платье у меня перехватило дух. Волосы ее еще были мокрыми, но выглядела она потрясающе. — Ничего себе, — невольно выдохнул я, вовсе не собираясь произносить это вслух. Слова слетели с моих губ, прежде чем мой разум сумел остановить их, чтобы не так откровенно проявлять свои чувства. Надо было срочно выдать какую-нибудь шутку, чтобы нейтрализовать мою оговорку. — Определенно, теперь ты точно не похожа на старушенцию в трауре. — И как я сейчас выгляжу? — Ты выглядишь возбужденной. С тобой все в порядке? Если честно, выглядела она так, словно ее только что хорошенько оттрахали, и мой член сразу на это среагировал. — Так приятно освежиться в душе, — сказал я. Произнося это, я имел в виду два оргазма, которые получил, думая об альтернативной концовке нашего общения в примерочной. — Я тебя понимаю. — Тебе, наверное, надо высушить волосы. — Конечно. Подожди минутку. Я включил телевизор и улегся на ее постель. Минут через десять она вышла из ванной. — Я готова. Волосы ее были подняты в высокую прическу, шея открыта, и я понял, что мне будет очень сложно проводить с ней этот вечер. Я вскочил и выключил телевизор. Мы шли по коридору, и запах мыла на ее коже возбуждал меня. Я оглянулся на нее, и мне захотелось сказать ей, какая она красивая, поэтому я произнес: