— Это была единственная память о тебе все эти годы. Я прошептала ему на ухо. — Тебе повезло, что я еще могу втиснуть в них свою задницу. Он ответил тоже шепотом: — Думаю, мне еще больше повезло, что я могу влезать тебе в задницу. Я слегка ущипнула его за руку. — Какой же ты несносный. Хотя мне это и нравится. — Ты еще открытку не читала, — заметил он. Я взяла открытку. На ней была изображена парочка старичков, нежно целующихся под рождественской елкой. На внутренней стороне было написано: Грета, Это Рождество лучшее в моей жизни. Потому что благодаря тебе: Я счастлив, Мои мечты реализованы. У меня на душе покой. Я со светлым нетерпением смотрю в будущее. Я исполнен радости. Выходи за меня. Смысл этих слов сначала не дошел до меня, пока Элек не опустился на одно колено и не сунул руку в карман. Выходи за меня! — До встречи с тобой я не знал, что такое любовь, Грета. Не знал, что это значит не только отдавать, но и получать. Пожалуйста, скажи, что ты согласна выйти за меня замуж. От избытка чувств я закрыла лицо руками. — Я согласна. Да. Да! Тут все, кто находился в комнате, дружно зааплодировали. Сулли, очевидно, была посвящена в эту тайну, потому что в этот момент хлопнула пробка шампанского, и пенная струя устремилась в воздух. Когда Элек надел кольцо на мой палец, я ахнула. — Элек, это самое красивое обручальное кольцо, которое я когда-либо видела, но ведь оно тебе не по карману… Оно было то ли из белого золота, то ли из платины, сверкающий бриллиант весил не меньше двух карат, и его окружало множество более мелких бриллиантиков. Он поднялся с колен и заключил меня в объятия. — Это кольцо Патрик подарил Пилар много лет назад. С деньгами у него проблем не было, ты же знаешь. Мама перестала носить его после смерти Патрика, но не хотела с ним расставаться. Она хранила его все эти годы. Я его раньше никогда не видел, она показала его мне незадолго до того, как я сюда переехал. Я тут же спросил, не могла бы она дать его мне, зная, что когда-нибудь мне придется дарить тебе обручальное кольцо. Она согласилась, но я настоял, что когда-нибудь верну ей деньги за него. Это кольцо когда-то символизировало все беды, которые пришлось претерпеть нашей семье, но сегодня я смотрю на это по-другому. Если бы не все эти печали, мы с тобой никогда бы не встретились, а эта мысль для меня невыносима. Так что это кольцо — нерушимый источник света среди тьмы моего прошлого. Оно напоминает мне о твоей любви ко мне. И принадлежит тебе по праву. * * * Год спустя, в канун Нового года, мы с Элеком поженились. На церемонии присутствовало лишь ограниченное число гостей. Мои волосы были уложены в высокую прическу. Элеку это особенно нравилось. Нам не нужна была пышная свадьба, мы просто хотели узаконить наши отношения. Поэтому выбрали предновогодний день, чтобы быть верными традиции. После бракосочетания мы поужинали в кафе «У Чарли», а потом присоединились к толпе на Таймс-сквер. Когда хрустальный шар спустился, Элек подхватил меня на руки и страстно поцеловал, словно компенсируя упущенную пять лет назад возможность. Когда он отпустил меня, я прошептала ему на ухо кое-какую новость, которая привела его в полное изумление. Уже позже, ночью, он положил руку на мой живот и съязвил в присущей ему манере, что мы сейчас представляем любимый сюжет всяческих реалити-шоу на телевидении: он — приемный сын своего брата, обрюхативший свою сводную сестру. Эпилог Заключительная глава: Роман об истинной любви — Это вы отец ребенка О’Рурка? В груди у меня появилось незнакомое щемящее чувство, когда медсестра произнесла это пока необычное для меня слово. — Да. Это я. Я его отец. Отец. Вся моя жизнь определялась стремлением быть полной противоположностью своего отца. Даже в мыслях я не мог примерить на себя эту роль. Я всегда был сыном: приемным сыном, никудышным сыном, отвергнутым сыном. Но теперь я сам стал отцом. Наступила моя очередь выполнять отцовские обязанности. — Предъявите удостоверение личности, пожалуйста. Подняв руку, я показал пластмассовый браслет на запястье. Мне хотелось носить его всю жизнь. Даже если бы в руке развилась гангрена, я бы ни за что на свете не дал ее отрезать. — Идите за мной, — произнесла медсестра. Я не смог присутствовать на родах. Я гостил у матери в Калифорнии, когда позвонила Грета и сообщила, что у нее начали отходить воды. Она была еще на тридцать четвертой неделе беременности, поэтому я считал, что успею съездить в Калифорнию ненадолго, ведь в ближайшем будущем у меня будет мало свободного времени. Я тут же побросал свои вещи в чемодан и рванул в аэропорт, как только узнал, что у нее начались роды. А потом мне позвонила Сулли и сообщила, что Грету увезли на «Скорой помощи» и собираются делать кесарево сечение. Я страшно запаниковал, потому что еще даже не доехал до аэропорта. И уже понимал, что не успею попасть в Нью-Йорк вовремя. На меня навалилось ужасающее ощущение бессилия. В тот момент я начал молиться впервые в жизни. Удивительно — вы можете провести всю жизнь, гадая, существует ли Бог, но в момент кризиса вы всегда взываете к нему о помощи, словно никогда не сомневались в его существовании. Перед самой посадкой на самолет мне пришло сообщение от Сулли. Это была фотография моего новорожденного сына. Моего сына. Я застыл как вкопанный посреди зала и стоял, озираясь по сторонам. Мне казалось, что все должны знать, что это самый важный момент в истории вселенной. В сообщении говорилось, что малыша забрали в отделение интенсивной терапии новорожденных, но в целом с ним было все в порядке. Как и с Гретой. Все было просто прекрасно. Благодарю тебя, Боже. Клянусь, я больше никогда не подведу тебя. На моих глазах навернулись слезы, и я не отрывал взгляда от фотографии, когда шел на посадку и занимал свое место в самолете. Кажется, я смотрел на малыша все шесть часов полета. Когда я, наконец, добрался до госпиталя, Грета еще спала, и я не хотел будить ее. Но ни минуты не мог ждать, чтобы не увидеть сына. Медсестра проводила меня в палату, где младенец спал в инкубаторе. Фотография вызвала у меня бурю эмоций, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытал, когда увидел его своими глазами. Я стоял и смотрел, как поднимается и опускается его крошечная грудка. — Видите — он может сам дышать, и все жизненные показатели в полном порядке. Просто ему придется побыть здесь пять-шесть дней. — А можно взять его на руки? — Конечно. Но попрошу вас вымыть руки антибактериальным мылом и надеть маску.