— Кучу раз. — Я прочистила горло и искоса посмотрела на него. — Но вообще-то, предпочитаю бассейны. Ну знаешь, Хьюстон таки. Ты точно не поедешь в Галвестон [25] на несколько часов, чтобы поплавать. Он кивнул, сжав губы еще плотнее, продолжая крепко держать меня. В какой-то момент он перестал моргать. Пальцы на моем бедре напряглись. И я все сразу поняла, сейчас он блеснет чувством юмора и интеллектом, поэтому опередила его, рявкнув: — Заткнись, — отчего он сглотнул зычнее, чем в прошлый раз. Он зажмурился и улыбнулся как идиот. — Тут только мелкая рыбешка плещется у кромки воды. — Как скажешь, — не стала спорить и скрывать то, что мне стыдно. Я вытянула ноги, чтобы спуститься на песок, и он опустил меня в воду. Он все еще ухмылялся и изо всех сил старался не рассмеяться, когда указал на Деса и Бриттани, которые плавали на глубине. А потом хохотнул и произнес: — Выступим единым фронтом против стихии. Я только зло зыркнула на него, но надо признать, что заслужила его шуточки. Я решила, что побуду рядом с ним, пока мы не окажемся на глубине рядом с его друзьями и моя паранойя чуть не отступит. Бриттани плавала на спине. Она лучезарно улыбнулась мне. — Тебя ужалили? — В смысле? — спросила я, ну чисто идиотка. — Тебя ужалила медуза? Мы слышали, как ты кричала, — объяснила она. Я покраснела, ну а как иначе могло быть. Не могло. Ну и где огромная волна, когда она так нужна? Это океан или где? — Ой нет. Я на что-то наступила, — выдавила я, стараясь не смотреть только перед собой, а не на парня рядом. — Колючая зараза оказалась, — выдохнул Аарон. — Чрезвычайно. Если Дес или Бриттани и видели, как я ударила его в бок, ни один из них не сказал ни слова. — Знаю, мама. Я тоже тебя люблю. В трубке раздался вздох. Я покачала головой. — Если бы ты любила меня… — начала она, наверное, уже в десятый раз за последние пятнадцать минут. — Да люблю я тебя. У меня все в порядке. Честно, — заверила я ее. Я сидела по-турецки на кровати в комнате, в которой мне предстояло спать до конца недели. — Я отлично провожу время и, если бы ты познакомилась с этими людьми, они бы тебе понравились. Мама хмыканьем красноречиво выразила насколько она мне поверила. Но в итоге… — Ладно. Будь по-твоему. Я знаю, что ты не лгунья, Рубелла. Не то что некоторые, которые звонят мне, когда им что-то нужно. — Она пробормотала себе что-то под нос, подозрительно похожее на имя Жасмин. — Будь осторожна и пиши мне хотя бы раз в час. Я фыркнула. — Ладно, ладно, — и я услышала в ее голосе улыбку. — Дай знать хотя бы, если на тебя Челюсти нападут. А потом я удивляюсь, и почему я такая трусиха. Я ведь и шага ступить не могу без того, чтобы мама не заявила: «Вот только что чудом ногу не сломала». — С моей удачей, в лучшем случае мне доведется встретится только с Шаму, но я дам тебе знать, в случае чего, — заверила я ее. — Люблю тебя, Егоза. — И я тебя люблю. Спокойной ночи. — Спокойной, — сказала она и отключилась. Моя старая добрая мама. Во всей своей красе. Я очень удивилась, когда в воскресенье вечером зазвонил телефон и я увидела на экране «мама». Я лежала в постели за компом, перед этим проведя почти весь день на пляже с подозрением на солнечный ожог кожи на шее и плечах. Дес и Бриттани приготовили ужин что-то вроде супа с фрикадельками, который оказался таким вкусным, что все его умяли в один присест. Потом мы все собрались у телевизора в гостиной и смотрели первый фильм «Звездных войн». Аарон заметил, как я улыбнулась, когда ставил диск в DVD-плеер. Я знала, что этот фильм он выбрал специально для меня. Ближе к концу фильма я начала клевать носом, поэтому после титров пожелала всем спокойной ночи и пошла к себе, оставив их заниматься… ну чем они там хотели заняться. Но вот, после пятнадцатиминутного разговора по телефону с мамой… мне расхотелось спать. Я знала, что не смогу заснуть. Кроме того, я вздремнула под пляжным зонтиком в течение часа после того, как мы пообедали сэндвичами и чипсами, прежде чем еще поплавать. Несколько мгновений я раздумывала, не остаться ли мне в комнате, просто погамиться на компе, поскольку мне не над чем было работать, но потом решила, что не хочу. Открыв дверь, я услышала звук включенного телевизора в одной из комнат, но не поняла, в какой именно. Судя по свету из-под дверей, никто не спал. Поднявшись по лестнице, я обнаружила, что весь свет включен, даже телевизор. Перед ним, на большом диване, закинув ноги на белый плетеный кофейный столик и скрестив руки на груди, сидел единственный человек в доме, которого мне действительно хотелось видеть. Должно быть, он услышал, как кто-то поднимается по лестнице, потому что его голова склонилась набок, выражение лица было спокойным и почти отсутствующим, но как только он понял, кто поднялся, на его губах появилась улыбка. Он кивком головы подозвал меня к себе. Я подошла. Да куда бы я делась. — Привет, — сказала я, проходя мимо кофейного столика и плюхаясь на диванную подушку рядом с ним. — Эй, — прошептал он, склонив голову набок и лениво наблюдая за мной. — Проснулась? — Нет. Мама звонила. Только трубку повесила, — объяснила я. — Все в порядке? У меня сердце сжалось только от того факта, что первое о чем он беспокоился: все ли в порядке. — Ну да, всего лишь хотела убедиться, что я пока жива, — попыталась пошутить я, наблюдая за его лицом, в надежде увидеть хотя бы намек на улыбку. И о чудо, мои надежды воплотились в жизнь. — Ты сказала, что мы хорошо к тебе относимся? — А как же. Я сказала маме, что вы все ей очень понравились бы. Не спится? Он покачал головой настолько лениво, будто шея не выдержала бы, сделай он это как следует. — Я устал, но не могу расслабиться. — В отличие от меня, он не дремал на пляже. Я не спрашивала, в чем дело, но догадывалась. — Может стоит лечь в постель и посмотреть получится ли, а? Какое-то время он молчал, и я подумала было, что он проигнорировал мой вопрос, но в итоге все-таки произнес: — У меня клаустрофобия от той комнаты. Я могу там спать, но… не могу там находиться. Я не знала, правильно ли поняла его, но все равно улыбнулась и кивнула. — Хочешь, я принесу тебе подушку с одеялом, и ты попробуешь поспать здесь? — Нет, Рубес. Всё путем, — ответил он. — Я справлюсь. Мне просто нужно немного времени. — Это не одно и то же, но мне тоже трудно засыпать по ночам. Не получается отключиться, все время какие-то мысли вертятся в голове, которые не дают уснуть. Его карие глаза лениво моргнули. — Какие, например? Я замялась и пожала плечами, вспомнив, что не давали мне уснуть по большей части мысли, связанные с ним. — Да всякие. Какие-то мелочи, фигня, что происходила в течение дня. Думаю о том, что не могу контролировать. Раньше думала о том, чем займусь, когда уволюсь с работы. Может у меня могло бы получиться основать свое небольшое дело, или найти того, кто ценил бы мою работу. Ну знаешь, это по большей части фантазия. Я знаю, что этому не суждено сбыться. Я просто лежала и воображала себе всякое. Даже думала над чужими проблемами. Над своими дурацкими проблемами. В общем, отстой всякий. — Это не отстой. Я пожала плечами. Аарон секунду смотрел на меня, потом глубоко вздохнул и поднял взгляд к потолку. А потом посмотрел мне в глаза. — Я тоже думаю о всяком. — О чем, например? — спросила я, полагая, что худшее на что я могу рассчитывать — это нечто невнятное. — Как ты и сказала, о всяком дерьме, что я не могу контролировать. То, что никогда не мог контролировать. Я возвращаюсь в прошлое, прокручиваю в голове события давних лет и думаю, что я мог бы сделать по-другому. Мне не хотелось его прерывать, но в то же время, у меня в голове крутилось столько вопросов, которые так хотелось задать. Проблема в том, что хоть я бы и не назвала его скрытным, было столько вещей, о которых он не хотел говорить. Вещей, которых он активно избегал. Как бы мне ни хотелось это знать, я не хотела заставлять его делать то, чего он не хотел. Я ненавидела, когда люди делали это со мной, поэтому держала рот на замке, пока он продолжал. — Я думаю о том, чем, черт возьми, я хочу заниматься, а потом понимаю, что даже не имею представление, что бы это могло быть. — Что ты имеешь в виду? — не удержалась я от вопроса. Его грудь вздымалась и опускалась, он же смотрел в потолок. Язык его тела пытался показать мне, что ничего особенного не происходило, но я-то знала, что это не так. — Я не знаю, чем хочу заниматься, когда завершу службу, даже не знаю, хочу ли я завязывать со службой, — объяснил он. — Мысль о том, что в итоге я не смогу нигде состояться, окажусь обыкновенным неудачником… и это чертовски беспокоит меня.