И всё. И только волны небо лижут. И нам пора в столовую на ужин… Я перерою уйму умных книжек — ища ответ, который мне не нужен: дисперсия… дифракция… эффекты… И сон придет – цветной, необычайный. И чей-то голос скажет с грустью: «Эх, ты! Ну кто? мы есть, ну что? мы есть – без тайны?» 1975 Вельбот Вчера пришвартовались к плавбазе для сдачи рыбы. А сегодня нас попросили врачей с плавбазы на траулер «Берилл» перевезти, там у рефмашиниста аппендицит, что ли… Из дневника И было так: держа коробки, склянки, врачихи бодро влезли в наш вельбот. «Стажерки, – я подумал, – практикантки», — и отдал гак, и рядом сел на банке… Мотор чихнул, и мы пошли вперед. А в океане при такой погодке — на гребни волн смотри да не зевай! Нас тут же и хлестнуло посередке, промокли их ажурные колготки… Одна сказала: – Ой! – другая: – Ай! – Ой, мальчики, какой ваш катер старый! – Он не утонет, этот драндулет? – А вас как звать? – Нас Таней! – Нас Тамарой! Блондинке Тане шел румянец алый… И молодые обе – наших лет. И штурман наш, окидывая дали суровым взором и пожав плечом, велел, чтоб им брезент – укрыться – дали, ему мешали женских тел детали… Кто был в морях, тот знает, речь о чем! Когда ты пятый месяц в этой качке, и не женат, и не анахорет, и никогда к буфетчице иль прачке не скребся в дверь с бутылкой из заначки — колготки видеть трудно, спору нет… И он рулил, с волнами в поединке — то падал в бездну, то вздымался ввысь! Но от румянца дивного блондинки — в его глазах растаявшие льдинки горючим карим пламенем зажглись… И он уже шутил с ней то и дело, и говорил «аймсори», и она — склонив лицо, смущаясь до предела, во все глаза на штурмана глядела, красой и мощью всей потрясена! Вот, Господи, любви счастливый случай, вот двух сердец стремительный привет!.. И долго руль скрипел в руке могучей, ведя вельбот к разлуке неминучей —