В позе сфинкса теплый псина – наш товарищ лопоухий — у моих коленей замер, величавый и бесстрастный… Помнишь, ты шутить пытался, но неловко, но напрасно… А рыбацкий сын Серега – парень в возрасте Ромео — на корме сидел неслышно – оробелый, онемелый, и курил умело «Север», и глядел сквозь дым на звезды… Ты сидел на веслах, звезды тихо звякали о весла… И казалось, что в пространстве мы уже лет двести плыли и в морщинах курток наших было столько звездной пыли, что когда бы ни пришлось нам в мир обыденный вернуться — не удастся стать другими, не удастся отряхнуться… 1979 Строка Д. Толстобе Что ему – кнопка, Публия Клодия дочь? В Риме красавиц – как в Геллеспонте акул! Только мигни он – каждая будет не прочь… Лесбию любит Катулл. Этот мальчишка? Автор бесстыдных стишков? Сам Цицерон на нахала рукою махнул! – Нет, – возражают друзья, – он совсем не таков! Лесбию любит Катулл. Ну а девчонка нынче с другими нежна! Кто подмигнул ей? Кто ему вслед хохотнул? Горько Катуллу, но шлюха ему не нужна… Лесбию любит Катулл. Медленно Лета воды несет сквозь века. И выплывает – вместо неронов и сулл — эта живая, грустная эта строка… Лесбию любит Катулл. 1979 * * * «Соратница, сородич по перу!..» И. З. Соратница, сородич по перу! Наш слог ленивый ей не по нутру — живущей то в трагедии, то в драме, то в посиделках с музой по ночам, то волосы распустит по плечам, и в каждом жесте власть и темперамент! И – места не найдет из-за стиха! Больна – из-за любого пустяка! На улице столкнемся: – Стой, куда ты? – Прости, потом зайду поговорить, мне в доме надо форточку закрыть! — и понеслась, безумна и крылата. Да что ж такого! Форточка – пустяк! Но так спешит, как будто всё не так,