и в ответ лица ее коснуться — боязно глазам и горячо… Ладно б я, со мной всегда такое: я влюбляюсь вмиг – и нет покоя! Но очнусь и понимаю – блажь… Ну а он, свирепый сын Кавказа! Как вздыхал он, этот кареглазый! Ах, да разве ж это передашь… Вот какой сюжет несовременный… А когда уехала со сменой — нам рукой махнув издалека — мы с ним сели рядом, закурили, нас, как перед Богом, примирили, уравняли – нежность и тоска… …Может, повзрослеет к ледоставу, вспомнит свою летнюю забаву — как бродили следом два орла… Спросит у ночного снегопада: «Что им надо?..» Ничего не надо. Ничего. Спасибо, что была. 1980 Застолье В уютный летний вечерок они забрались в уголок — и распечатали бутылку… И о стакан стаканом – звяк! — и по кусочку кое-как поймали иваси на вилку. Тогда сказал один из них: «Вот мы сидим, и вечер тих, — так он сказал, уже согретый, — и рядом за стеной не спят, и со стаканами сидят — за этой вот стеной и этой! И там, – он сделал резкий взмах, — во всех бараках и домах сидят – со светом и без света! Такой же закусон едят, такой же анекдот твердят — сидят, а праздника и нету!.. Сидит вся область в тишине! А поглядеть – по всей стране сидят, от севера до юга! И хоть давно уснул восток, но собирает шепоток — в такой же уголок у Буга!..» Так он сказал на той гульбе, и стало всем не по себе от необъятной этой доли, от подступающей тоски — она ударила в виски… «Ах, наливай скорее, что ли!..» 1979 «Скворец поет запоем – и когда!..»