Целый день они спят, а дорога скрипит и скользит — под ногами, колесами, лыжами – за поворот, за поселок, за поле и лес, за край света бежит… Вот и сказке конец, вот и ночь по дороге бредет. Но когда, чертыхнувшись и брякнув в потемках ведром, вышел дядя из будки и ржавый рубильник врубил — разгорелся фонарь и лучистым своим серебром стал сосну согревать, потому что влюблен в нее был. Он еще в ноябре в первом снеге ее разглядел — и с тех пор каждый вечер, очнувшись, распугивал тьму, и все шею тянул, все к ветвям прикоснуться хотел… И она, вся искрясь, над дорогой тянулась к нему. О, нелепое чудо, о, радость свиданья в ночи! Свою жизнь оглядев, я пред ними качну головой… Я тебя разлюбил, ты забыла меня, и ключи от недолгого счастья – под снегом, листвой и травой… И опять рассветет. И опять – только изморось сна на столбе и ветвях. И дорога уносится вдаль… На одной стороне дороги – сосна. На другой стороне дороги – фонарь. 1981 Свитер В дому, где за полночь в окне не гаснет свет у изголовья, красивый свитер вяжут мне, и каждая петля – с любовью. Я вижу – как не увидать? — зачем я в этом доме нужен: чтоб теплым свитером объять, и приручить, и сделать мужем своим – и холя, и любя, и пестуя… А свитер ярок! Но я же знаю сам себя — о да, я тот еще подарок! Ведь вот же счастье дураку! Но, видя ловкую работу, в себе смущенье и тоску я ощущаю отчего-то. И тянет в темень поездов. И тягостно от хладнокровья. А свитер мне уже готов, и каждая петля – с любовью… 1984 Чайка Ты можешь подняться выше, Джонатан, потому что ты учился, Ты окончил одну школу, теперь настало время начать другую… Р. Бах. «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» Рыжий траулер к стенке приник после плавания. Чайки ловят отбросы и жрут на лету. Запах угля крадется из Угольной гавани, словно кошка, на запахи в Рыбном порту. Кран портальный скрипит. Небо ватой спеленато. Чьи там крылья сверкают опять надо мной? Я живу на земле, не смущай меня, Джонатан, приглашеньем к немыслимой жизни иной!