И снова – окунь, окунь, окунь, окунь! Я брал его и в противни кидал. …В цеху аврал – мельканье лиц и рук. Сосед под ноги сплюнул папироску: – Прости нас, рыба! Вот он, твой каюк, — тележку повезли на заморозку!.. 1973 Перед утренней вахтой Любезные товарищи мои (пока во сне – за сотни миль отсюда я находился, счастлив, словно бог, и только одного боясь – проснуться), любезные товарищи мои (пока во сне – дыханье затаив и очутившись в комнате ее, садился я на краешек постели), любезные товарищи мои (пока во сне – поправив одеяло, я на нее, уснувшую, глядел и имя Оля с нежностью шептал), они в ночи, не ведая печали — там, на корме, в свету прожекторов! — трал ставили, курили, ожидали, прикидывали в мыслях свой улов… Уже динамик прямо в мой эдем транслировал: «Давай, помалу вира! Еще помалу!» – словно тралом тем зачерпнуты сокровища полмира… Я просыпался… Открывались взору каюта, ночь, блеск моря, а потом — рыбмастера шаги по коридору и шепот в дверь: «Эй, корефан, подъем!..» 1973 «Не спали Рекс и капитан-директор Волков…» Не спали Рекс и капитан-директор Волков… Не потому, что был поставлен трал, — пес из каюты смылся в самоволку, а капитан бессонницей страдал. Был ночи третий час. Была путина. И с мостика – и справа, и левей — одна и та же виделась картина: мерцающие грозди кораблей… И думал капитан: «Вот жизнь собачья! За рыбой вслед по миру беготня… Полжизни морю отдал, а на сдачу — за всю-то жизнь два-три счастливых дня!..» И думал пес: «Скучища – нету мочи! Вода, железо – нюху б не пропасть… Эх, нет луны, а то бы взвыл по-волчьи