– Нет, Берни, меня никто не обидел, но… У меня снова брызнули слезы. – Скажи мне, что случилось, Хайди, – упрашивала Бернадетт. – Скажи, что такое. Я шмыгнула носом и откашлялась: – Ничего не случилось, Берни, я здесь. В Либерти. Но все не так, как я думала. Все по-другому. – Что значит «по-другому»? – Как будто что-то заканчивается, вместо того чтобы начинаться, – сказала я. – Как это? – спросила она. – Когда я ехала в автобусе, то понимала, что я в пути. Но теперь я приехала, и я как будто нигде. Никто даже не знает, что я здесь. – Неправда, Хайди. Я знаю, что ты там, – убежденно сказала Берни. – Слава богу, я снова знаю, где ты. Я как раз смотрю на место на карте, где ты сейчас стоишь. Ли-бер-ти. Я, считай, тебя почти вижу. Вот я машу тебе рукой. Видишь меня? На мне розовый халат, у меня беспокойный вид, и я не спала две ночи подряд. Я невольно рассмеялась. Так хорошо было снова слышать ее голос. – Вот и славно. – Берни облегченно вздохнула. – Ты и не представляешь, как я о тебе беспокоилась, солнышко, но без телефона я не могла позвонить даже в полицию. И рассказывать тебе не хочу, что я передумала за эти два дня. Ох, Хайди… Господи, если бы с тобой что-то случилось, я бы себе в жизни этого не простила. – Со мной все в порядке, Берни, но у меня украли все деньги. Мне теперь нечем заплатить за такси. – Это не самое страшное, – заверила она. – Не переживай, солнышко, я придумаю, как переслать тебе деньги. Я услышала, как мама зовет Берни. У нее был очень расстроенный голос. – Что с мамой? – спросила я. – Ей тяжело приходится, бедняжке, – вздохнула Берни. – А что такое? – Я внезапно заволновалась. – С мамой все хорошо? – Да, солнышко, но у нее в последнее время очень сильно болит голова. А мама уже вовсю кричала: – Детт! Детт! – Прости, – сказала Бернадетт, – я просто не знаю, что и делать. Мне надо идти к ней, пока она себя не поранила. Она без меня не может, Хайди. – Я тоже без тебя не могу, – прошептала я. Но мама закричала еще громче, и думаю, Берни вряд ли меня услышала. – Перезвони через десять минут, – быстро произнесла она. – Я постараюсь ее успокоить. Мы поговорим про деньги и что-нибудь придумаем. Все, я бегу к ней. Извини. – А если я снова не смогу до тебя дозвониться? – с беспокойством спросила я. Но Берни уже отключилась. Я повесила трубку и вытерла нос закатанным рукавом своего красного свитера. Он уже не пах Берни и домом. Я бы предпочла остаться на месте и подождать десять минут, чтобы перезвонить ей, но накрапывавший до этого дождик превратился в ливень. Мои джинсы насквозь промокли и липли к ногам, а с волос капала вода. Здесь было намного холоднее, чем в Рино. Я огляделась, но не увидела стоянки такси, а спросить было не у кого. Город, казалось, совершенно опустел. Полыхнула молния. Я вздрогнула, услышав раскаты грома, и спрятала руки в рукава свитера. Увидев на другой стороне улицы магазинчик, в котором горел свет, я взяла чемодан и поспешила к нему. Лысый мужчина за стойкой читал газету. Он взглянул на меня, когда я вошла, поднял очки на лоб и замер в ожидании. – Скажите, пожалуйста, где здесь служба такси «Эй-Би-Си»? – спросила я. – Через два здания дальше по улице, – пробурчал он, едва заметно кивнув, – так, чтобы очки снова упали ему на нос. Я снова вышла на улицу. Новая вспышка молнии раскроила небо, и последовавший удар грома был таким сильным, что в здании позади меня задрожали окна. С неба лились потоки воды, и на пути к маленькой двери через два дома от магазина, который я не заме тила раньше, я перепрыгнула несколько огромных луж. На двери висела выцветшая картонная табличка – «Служба такси „Эй-Би-Си“». – Сколько стоит доехать до Хиллтоп-Хоума? – спросила я, закрывая за собой дверь и вытирая лицо мокрым рукавом. – Хиллтоп? – удивился мужчина за стойкой, внимательно меня оглядывая. – А разве они не закрылись? – Нет, – сказала я. – Что ж, тебе виднее, но это довольно далеко. Пятнадцать долларов. Я уже знала цену, но пыталась выиграть время. Мне нужно было перезвонить Берни через несколько минут. Может, если я позвоню ей отсюда, она сможет как-нибудь уговорить мужчину отвезти меня в Хиллтоп бесплатно? Я огляделась в поисках телефона и увидела на стойке банку, полную древнего мармелада, такого старого, что конфеты выцвели и потрескались. К банке была приклеена бумажка с надписью: «УГАДАЙ, СКОЛЬКО В БАНКЕ КОНФЕТ, И ВЫИГРАЙ ИХ ВМЕСТЕ С БЕСПЛАТНОЙ ПОЕЗДКОЙ НА ТАКСИ!» – Можно подержать банку? – спросила я мужчину. Он кивнул в сторону банки вместо согласия. – Думаешь, повезет? – усмехнулся он. Думала ли я? Играя в автомат в Рино и покупая лотерейные билеты с Джорджией, я не думала, что мне повезет. Удача не была ощущением – она просто была, как воздух. Потом, когда оборвалась связь с Рино и я не могла дозвониться до Берни, да еще у меня украли деньги, я почувствовала, что мое везение закончилось. Что оно покинуло меня. Я ощущала его отсутствие, как чувствуешь пустоту на месте выпавшего зуба, до которого не можешь перестать дотрагиваться языком. Мужчина наблюдал за тем, как я взяла банку и медленно повернула ее в руках. Здесь были все цвета радуги, как в маминой коробке с карандашами. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внезапно я оказалась дома, за кухонным столом, в «школе» вместе с Берни. Перед нами лежали книги и тетради. «Синий!» – радостно закричала мама из соседней комнаты. «Молодчина, Пикассо!» – крикнула Берни ей в ответ. Затем она с улыбкой повернулась ко мне. – Одна тысяча пятьсот двадцать семь, – произнесла я. Когда я открыла глаза, мужчина внимательно смотрел на меня. – Это твой ответ? – спросил он. Я кивнула. Он открыл ящичек кассы и достал из-под подноса с монетами небольшой кусочек картона. При взгляде на него у мужчины отвисла челюсть. Он уставился на картон, словно не в силах поверить своим глазам, а затем протянул его мне. Там маленькими черными буквами было написано число, которое я угадала. – Чтоб я… Но как ты это сделала?! Я улыбнулась. Выходит, удача все-таки не отвернулась от меня. Я стояла, держа в руках огромную банку мармелада, и думала: то, что ты чего-то не чувствуешь, еще не значит, что этого нет. – Отвезите меня, пожалуйста, в Хиллтоп-Хоум, – сказала я. Мужчина покачал головой и прищелкнул языком: – Как я и говорил, насколько мне известно, он больше не работает, но, в конце концов, это твое дело, куда ты хочешь ехать. Ты же сыграла и поездку выиграла. Сыграла и выиграла, сечешь? У меня все равно рабочий день закончился, так что я сам тебя отвезу. «Такси» – старый потрепанный автофургон с перевязанным веревкой задним бампером – было припарковано на другой стороне улицы, рядом с автобусной остановкой. Я залезла на заднее сиденье вместе с чемоданом, рюкзаком и банкой с мармеладом. Мне нужно было перезвонить Берни, но дождь все не прекращался, и я решила, что лучше будет доехать до Хиллтопа и позвонить ей оттуда. – Тебя там кто-нибудь ждет? – спросил меня мужчина, повернув ключ зажигания и включив дворники на полную мощность. – Имей в виду, поездка бесплатная только в один конец. Надеюсь, тебя встретят с большим полотенцем и хорошенько вытрут. – Он хмыкнул, глядя на меня в зеркало заднего вида. Я посмотрела в окно и увидела под дождем девочку. Ее длинные спутанные волосы обрамляли узкое, серьезное лицо. На долю секунды я спросила себя, кто она и что делает здесь совсем одна, а затем мы обе открыли рот, когда я поняла, что смотрю на саму себя в отражении стекла. Это была я. Хайди Я. Глава 14. Красивый Дом не был похож на тот, что на фотографии, – обветшалый, без ставней на окнах и выкрашенный в темно-зеленый цвет вместо белого. Только указатель был тот же: ХИЛЛТОП-ХОУМ, ЛИБЕРТИ, НЬЮ-ЙОРК. – Вот и приехали, – произнес водитель, останавливаясь в начале длинной неасфальтированой дороги, ведущей к дому вверх по холму. – Ты уверена, что он еще открыт? – Уверена, – кивнула я. – Видите, в окнах наверху горит свет. – Да, правда. Я как-то давно подвозил сюда клиента и помню, что там на холме негде развернуться. Так что, может, дойдешь сама, раз дождь уже перестал? Я согласилась и вышла из машины. – Здорово ты угадала с конфетами, – сказал водитель перед тем, как уехать. – Ох, чего бы я только не отдал хоть за капельку такого везения во время игры в «бинго»! Я осталась на дороге, глядя на дом, до которого проделала такой длинный путь, а он глядел на меня в ответ полузакрытыми глазницами окон и скалился прутьями железных перил на крыльце. Слушай, что говорят глаза, Хайди. Но, глядя на лицо Хиллтопа, я ничего не слышала. Хотя Хиллтоп-Хоум находился всего в пятнадцати минутах езды от центра Либерти, гроза либо обошла его стороной, либо еще не дошла сюда. Небо было зловещего свинцово-серого цвета, но земля была сухой. На пути вверх по холму внезапно подул резкий ветер, запутавшийся в корявых сучьях хвойной тсуги. «Сооф» – прошептали ее ветви, качаясь у меня над головой, и в этот раз я не зажала уши. Я была рада слышать здесь мамино слово – оно напоминало мне, зачем я приехала. Поднимая ботинками облачка мелкой бурой пыли, я ускорила шаг, спеша вверх по холму.