– То есть ты приехала сюда одна? Из Невады? – Его голубые глаза сверлили меня холодным и острым взглядом в ожидании ответа. Я кивнула, сглотнув комок в горле. – Ты что, убежала из дому? – Нет, – сказала я. – Может, я поищу досье на ее мать? – предложила Руби. Он не ответил, все еще сверля меня взглядом, словно я была загадкой, которую он пытался разгадать. – Можно взглянуть на твои фотографии? – спросил он тихо. Я расстегнула рюкзак и протянула ему фотографии. Когда он поднял руку, чтобы взять их, его пальцы коснулись моих. Они оказались такими холодными, что я отдернула руку, и фотографии рассыпались по полу. Руби быстро наклонилась и стала их собирать. – Смотрите-ка, – сказала она, показывая мистеру Хиллу одну из фотографий – ту, где несколько человек стояли на крыльце под указателем. – Это же наш знак, верно? – Где ты взяла эти фотографии? – спросил он, и я увидела, что красные пятна на его щеках расползаются все дальше. – Я распечатала их с пленки, которую нашла в шкафу, – ответила я. – Мы думаем, что их сделали около тринадцати лет назад, потому что Бернадетт говорит, что мама на фотографиях, наверное, беременна мной, а мне сейчас двенадцать. Трумэн Хилл замер, глядя на фотографию у себя в руке, и я увидела, что кровь отхлынула от его лица так, что оно стало абсолютно белым. – Это твоя мама? Вы с ней очень похожи, только глаза у вас разные, – заметила Руби, показывая на другую фотографию. – А эта женщина? На ней такой же свитер, как у тебя. Это твоя бабушка? – Достаточно, – резко произнес мистер Хилл, вырвав фотографии из рук женщины и вернув их мне. – Да что с вами, мистер Хилл? – Руби явно была сбита с толку. – Руби, отведи Эллиота к остальным, – велел он. Эллиот все это время тихо сидел в кресле, глядя в окно на птичку, прыгавшую по двору. – Пойдем, Элли, – сказала Руби. – Съешь что-нибудь вкусненькое. Повар сегодня делает яблочный соус. Он же тебе так нравится, правда? Эллиот не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за птицей. – Эллиот, иди, пожалуйста, с Руби, – обратился к нему мистер Хилл. – Птичка, – сказал Эллиот. – Да, сынок, это малиновка, помнишь? – мягко произнес он. – У нее оранжевая грудка. А теперь иди, пожалуйста, с Руби. Руби подошла к Эллиоту и протянула ему обе руки. Мужчина взял ее за руку и неловко поднялся с кресла. Я удивилась, увидев, что он оказался совсем невысокого роста. Его голова все время клонилась набок, и он как-то странно держал руки вдоль тела. Брюки этого человека были затянуты кожаным ремнем высоко на тонкой талии, а на ногах не было ботинок. – Молодец, Элли. Иди к Руби, – улыбнулась женщина. – Погодите, – сказала я, поворачиваясь к Трумэну Хиллу. – Если моя мама здесь не жила, откуда Эллиот знает ее слово? Он назвал меня «сооф». – Руби, отведи Эллиота в игровую комнату, – уже с раздражением повторил Трумэн Хилл. – И надень на него носки, пожалуйста, пол очень холодный. Руби ушла, держа Эллиота за руку, словно ребенка. Как только дверь за ними закрылась, Трумэн Хилл повернулся ко мне, и в этот раз выражение его лица было легко прочесть. Он был рассержен. Его губы были сжаты в узкую темную линию, разрезавшую лицо между подбородком и носом. Когда он заговорил, его глаза из морского стекла гневно сверкали. – Ты не имеешь права сюда приходить, – заявил он. – Не имею права? – удивилась я. – Не понимаю, о чем вы. – Она послала тебя за деньгами, да? Я ей ни цента больше не дам. Ни единого. Передай ей, что у нас был уговор и за все было заплачено. – Костяшки его сжатых пальцев побелели. – Я не понимаю, о чем вы, – повторила я. – Бернадетт вам звонила и писала, но вы нам не ответили. Поэтому я и приехала. И я не знаю ничего ни про какие обещания. – Бернадетт? Значит, ее теперь так зовут? – сказал он со странным смешком. – Ну, пусть называет себя как хочет, но дела это не меняет. Я не просто так порвал ее письма и не отвечал ей. Я не позволю, чтобы она приходила сюда и причиняла нам боль. Ни мне, ни Эллиоту. Не сейчас. В этот момент в кабинет, распахнув дверь, вбежала маленькая женщина в голубом платье и белых кроссовках. – Быстрее, мистер Хиллтоп, – выпалила она. – У Эллиота опять припадок. Руби сказала, чтобы я позвала вас. У нее было круглое, как блин, лицо, а уголки глаз смотрели вниз, что придавало ей печальный вид, даже когда она с улыбкой повернулась ко мне. – Здравствуй, – сказала она. – Не хочу вас прерывать, но мистеру Хиллу очень нужно идти. Вдалеке я услышала звук, похожий на звериный вой. Трумэн Хилл положил руку женщине на плечо и мягко произнес: – Я сейчас приду, Салли. Иди скажи Эллиоту, что я сейчас приду. – Как бы он себя не поранил, – забеспокоилась женщина. – Да-да, знаю, сейчас я приду. – Затем он повернулся ко мне, и его голос снова стал жестким. – Я сделал все, что от меня требовалось, – сказал он. – Теперь ваша очередь. Оставьте нас в покое. Ради всего святого, просто оставьте нас в покое. Трумэн Хилл ушел. Я была совершенно растеряна, пытаясь понять, что он имел в виду, но ничего не понимала. Он думал, что Бернадетт выдавала себя за кого-то другого. Он думал, что я пришла за деньгами. Кем я была, по его мнению? И почему он так рассердился? Вой становился все громче, теперь к нему прибавился ритмичный стук, словно кто-то изо всех сил колотил чем-то по столу или стене. – Эллиот! – услышала я крик Трумэна Хилла. – Перестань! Не знаю, сколько я стояла так, прежде чем Руби вернулась в кабинет. Она ничего не сказала, но, оглянувшись через плечо, вытащила из серого шкафа один из ящиков и быстро просмотрела лежавшие в нем папки. Я затаила дыхание, когда она просмотрела их во второй раз. – Здесь нет никого по фамилии «Я». Если твоя мама жила здесь тринадцать лет назад, ее папка должна быть здесь – тут все досье за последние пятнадцать лет. Но на «Я» никого нет. – Вы уверены? – спросила я, подходя к ней. – Абсолютно. – Она с силой налегла на ящик в безуспешной попытке его закрыть. – Ничего похожего. Я два раза проверила. Прости. Я видела, что она говорит правду, но не могла поверить, что здесь ничего не было про маму. Это было невозможно. Эллиот знал ее слово. Она была на фотографиях. Она была здесь, я в этом не сомневалась. – Можно, я сама посмотрю? – спросила я. – Вдруг вы что-то пропустили? Руби нервно посмотрела в сторону двери. – Мне кажется, это не лучшая мысль, – замялась она. – Пожалуйста. – Я шагнула к шкафу. – Всем добрый вечер, – прогудел глубокий мужской голос из коридора. Я обернулась и увидела полицейского в серой форме, широкополой шляпе и с золотым полицейским значком на рубашке. На бедре у него висел пистолет в кожаной кобуре. – Готова? – спросил он. Похоже, Трумэн Хилл позвонил в полицию и солгал им, что я не та, за кого себя выдаю. Или сказал, что я убежала из дому, чтобы они пришли и забрали меня. Я не знала, могут ли посадить в тюрьму за то, что ты убежал из дому, но не собиралась этого выяснять. Я выскочила из комнаты и со всех ног бросилась к двери. Глава 16. Горячо Я была на полпути вниз, с рюкзаком на плече, чемоданом в одной руке и банкой мармелада – в другой, когда шериф Рой Франклин, муж Руби, наконец догнал меня. Он заехал за женой по пути с работы. – Пожалуйста, не забирайте меня, – умоляла я. Он вел меня назад в Хиллтоп-Хоум, крепко держа за предплечье. – Да успокойся ты, – сказал он, – никто никого не забирает. Я просто хочу с тобой поговорить. Руби, выйдя на крыльцо, наблюдала, как мы поднимаемся назад по холму. Рой нес мой чемодан, а я держала в руках банку мармелада. Я не плакала, но с трудом сдерживала слезы. – Можно мне позвонить Берни? – спросила я. – А кто такая Берни? К тому моменту мы добрались до крыльца, где нас ждала Руби, и она начала рассказывать Рою мою историю. – Берни – ее соседка, – сказала она ему. – В Неваде. Рой, она одна доехала сюда на автобусе.