— Думаю, для тебя это необычно. — Хммм? — Я очистил яйцо от последней скорлупы. — Бьюсь об заклад, девушки сами вешаются тебе на шею. Сотни, наверно, убили бы за то, чтобы оказаться на моем месте, а тут я, с аллергией на твой хлеб. Я поднял взгляд. — С чего бы? Потому что мое тело совершенно, как у бога? Она откровенно рассмеялась, и этот дурацкий клубок снова образовался у меня в животе. — Я бы так далеко не заходила. Пожимая плечами, я хихикал. — Не знаю. На самом деле, не задумывался об этом. — Ты совсем об этом не думал? — Нет, — я закинул в рот яйцо и вытер руки о салфетку. — Я думаю только о том, что важно. Она оторвала свой пристальный взгляд от меня и стала играться со своим стаканом. — Так ты исправившийся бабник? — С чего ты взяла? — Слышала, ты был ещё тем ловеласам в школе. — Серьезно? Кто тебе такое сказал? — Не твое дело. Я сделал глубокий вдох. У нее язык острый как бритва. — С твои язычком у тебя не так много друзей, верно? Пироженка вздрогнула. — Нет. В школе я не очень-то пользовалась популярностью. Твою мать, теперь я чувствовал себя мудаком. Я бросил яйцо на тарелку. — Черт. Прости. Глупо было с моей стороны говорить такое. Она покачала головой. Я наблюдал за ней, когда поднял яйцо и очистил его, тщетно пытаясь её разгадать. — Сложно поверить в это. Ты можешь быть веселой и милой, когда не оскорбляешь меня, и ты симпатичная девушка. Вообще-то, ты очень горячая. — Эм… спасибо. — Она ерзала на стуле. — Я серьезно. Ты сказала, что у тебя строгие родители. Они не разрешали тебе веселиться в школе? — Я проглотил ещё одно яйцо, нуждаясь в дозе протеина. — Всё равно, не могу представить, что ты не была популярной в школе. У тебя есть три главных качества — умная, веселая и горячая. — Я не была. Понятно? — она поставила стакан, начиная дергать резинку на шортах. — Совсем наоборот. Не уверенный в том, как расценить этот комментарий, я очистил третье яйцо. Я видел её в кампусе с девчонкой, с которой учился в одной школе, и Джейкобом Месси. Было не похоже, что она не умеет заводить друзей. — Мне жаль, Эвери. Это… отстой. Школа — это важный период. — Да, так и есть. У тебя было много друзей? Я кивнул. У меня было безумно много друзей. — Все ещё общаешься с ними? — С некоторыми. Мы с Олли вместе учились в школе, но он первые два года учился в Университете Западной Вирджинии и перевелся сюда. А с некоторыми я пересекаюсь в кампусе и дома. Она вжалась в себя, выглядя невероятно маленькой. — Есть сёстры или братья? — Сестра, — я потянулся за последним яйцом, улыбаясь. — Она младше меня. Только что исполнилось восемнадцать. Выпускается в этом году. — Вы близки? — Да, мы близки. — Мне нравилось, что она задает мне вопросы, но разговоры о сестре вызывали мысли совсем о другом. — Она много для меня значит. А что насчёт тебя? Есть ли старший брат, о котором мне стоит беспокоиться? Который придёт и надерет мне задницу за то, что я здесь? Один уголок её губ приподнялся. — Нет. Я единственный ребёнок. Есть старший двоюродный брат, но сомневаюсь, что он так поступит. — Хорошо, — я закончил с последним яйцом, отклонился назад и погладил живот. — Откуда ты? — Когда она не ответила, я решил что просто так это не оставлю. Я хотел узнать её, а для этого было необходимо обмениваться информацией. — Ладно. Очевидно, ты знаешь откуда я, если слышала о моих внеклассных занятиях в школе, но я просто подтвержу это. Я из района Фронт Хилл. Никогда не слышала? Большинство людей нет. Это рядом с Моргантауном. Почему я не пошёл в Университет Западной Вирджинии? Все хотят об этом знать. Просто хотел уехать подальше, но быть поближе к семье. И да, я был… очень активный в школе. — А теперь нет? — В зависимости от того, кого ты спросишь, — я засмеялся. — Не знаю. Когда я был первокурсником… первые два месяца в окружении девушек постарше? Наверно, я уделял больше сил им, нежели занятиям. Она усмехнулась. — А теперь нет? Я покачал головой и вернулся к тому, что хотел знать. — Так откуда ты? Пироженка простонала. — Я из Техаса. — Техаса? — Я склонился над столом. — Серьезно? У тебя нет акцента. — Я родилась не в Техасе. На самом деле, моя семья из Огайо. Мы переехали в Техас, когда мне было одиннадцать, и у меня нет склонности к перениманию акцента. — Из Техаса в Западную Вирджинию? Огромная разница. Наши взгляды встретились на долю секунды, а потом она встала, забирая тарелку и кастрюлю. — Я жила в той части Техаса, где был стрип-молл, а кроме этого, там также как и здесь. — Я должен сам убрать, — я начал подниматься. — Я навел беспорядок. — Нет. — Она одарила меня серьезным взглядом. — Ты готовил. Я убираю. Наблюдая за тем, как она моет посуду, я не мог ничего поделать и думал насколько это был интимный момент — я готовлю, она убирает. Невзирая на то, что я готовил до этого завтрак для девчонок, это было совершенно по-другому. И я на самом деле не был уверен, как относиться к этому. Повернувшись к хлебу, я убрал фольгу. — Почему ты выбрала это место? Она закончила мыть маленькую сковородочку, которую я принес, прежде чем ответить на вопрос. — Просто хотела убраться подальше, как и ты. — Всё же, должно быть тяжело. — Нет. Решение далось невероятно легко. Серьезно? Не могу представить, чтобы я переехал так далеко от семьи. Я был вполне уверен, что мама выследила бы меня, если бы я сделал это. Я отломил полбуханки. — Ты — загадка, Эвери Моргенстен. Она облокотилась на столешницу. — Не совсем. А вот ты, похоже, да. — Это как? Она указала на меня и наполовину съеденную буханку хлеба. — Ты только что съел четыре вареных яйца, доедаешь половину буханки хлеба, и у тебя мышцы, как в рекламе тренажеров. Я улыбнулся во все 32, а то и шире. — Ты оценивала меня, не так ли? В перерыве между твоими пылкими оскорблениями? Чувствую себя желанным мужчиной. Она засмеялась, и смех был таким мягким и милым. — Заткнись. — Я растущий мужчина. От этих слов её брови поползли вверх, и я расхохотался. В последовавшей тишине, я рассказал ей больше, чем девушкам, с которыми я дружил годами. — Мой отец адвокат, возглавляет собственную фирму дома. Так что, скорее всего, ему хотелось, чтобы я пошел на юридический. Она так и стояла возле кухни. — Почему не пошел? — Юриспруденция не для меня. Мама врач — кардиолог — и прежде чем ты задашь вопрос, медицинский тоже не для меня. Её правая рука потянулась к браслету, нервная привычка, как я начал понимать. — А спортивная реабилитация — твоё? — Футбол — это мое. Поэтому, если я могу поддержать команду, помогая её игрокам, то я счастлив. — Я сделал паузу, переместив вес с ноги на ногу. — Или я бы с удовольствием стал тренером, возможно, в какой-нибудь школе или где-то ещё. Ее пристальный взгляд опустился в пол, когда она двинулась вперед. Она напомнила мне испуганного животного, которому прежде причинили боль, и оно с подозрением относилось к тем, кто её окружал. Комок в моей груди стал ещё шире, и ужасное покалывание вернулось снова, говоря мне о том, что я не хотел слышать. — Почему ты не играешь в футбол? — спросила она.