Старшая тетя кивает. – Хорошо, да, хорошая идея этот отсекающий маневр. Я схожу на кухню и принесу остатки ингредиентов. – Давайте сначала вынесем его тело, а потом я должна пойти в комнату невесты, чтобы сделать фотографии. Мы все встаем, настроение в номере омрачается, и мы собираемся вокруг холодильника. – Открывай, – велит четвертая тетя. – Почему я открываю? Ты открывай! – возмущается ма. – Я открою, – говорю я. Это должна быть я. Это мой косяк. Самое меньшее, что я могу сделать, это открыть чертову штуку. Я подхожу к нему, и, когда протягиваю правую руку, клянусь, мурашки ползут вверх по коже. О боже, вот оно… Я поднимаю крышку и отпрыгиваю назад, дрожа. Ма и тети наклоняют головы вперед. – Насколько все плохо? – спрашиваю я, стоя у них за спиной. – Он… Фу, он уже воняет? – Хм, – хмыкает четвертая тетя. – Хм, – повторяет старшая тетушка. – Мои лилии, – вздыхает ма. Это невозможно. Я проталкиваюсь мимо них и смотрю. И, ну, могло быть и хуже. Первое, что я заметила, – это бледный покров его кожи. Чего и следовало ожидать. В теории я знала, что он вряд ли будет розовощеким, но увидеть его вживую все равно немного шокирует. – Хорошо. Давайте сделаем это, – щебечу я. Никто не шевельнулся. Старшая тетушка отдает приказы: – Третья сестра, бери левую руку, четвертая – правую руку, Мэдди, ты берешь левую ногу, я беру правую. Мы все соглашаемся с ней. Слава богу, что есть старшая тетя. Но никто из нас не двигается, даже старшая тетя. Никто не хочет прикасаться к трупу. Старшая тетя хлопает в ладоши и кричит: – Поживее! И мы все бросаемся вперед. Вот оно. Я не позволяю себе засомневаться и хватаю одну из ног прямо под коленом. О боже, о боже, я прикоснулась к ней. Аргх. Что бы я ни думала о трупах и ощущениях от них, прикосновение к настоящему трупу в миллион раз хуже. Должно быть, наступило трупное окоченение, потому что он очень жесткий. Такое ощущение, что он напряг все свои мышцы. Хотя неправильно вообще думать, что он что-то мог напрячь. – Так, теперь поднимайте, – командует старшая тетушка, и мы, как один, делаем это. И тут А Гуан срыгнул. Мы все вскрикиваем и роняем его, сбивая друг друга в попытках от него отцепиться. Мы столпились в другом конце комнаты, задыхаясь и глядя на открытый холодильник. – Он жив? – кричит четвертая тетя. – А Гуан, это я, тетя Натася. Эй, А Гуан? Ты проснулся или нет? – спрашивает ма, маниакально улыбаясь, как будто он может видеть ее оттуда. Я первая понимаю, что произошло. – Думаю, это был просто запертый внутри него воздух. Это часть процесса умирания. Они все смотрят на меня со смесью ужаса и благоговения. – Мэдди, откуда ты знаешь такие вещи? – интересуется ма. Я пожимаю плечами. – Интернет? Не знаю, есть много случайной информации, которую можно найти, просто просматривая веб-страницы. Или, если точнее, вечера, проведенные за картофельными чипсами и «Реддит». Старшая тетушка кивает, все еще выглядя шокированной. – Очень хорошо, Мэдди, ты так усердно учишься. И снова часть меня хочет воскликнуть: «Старшая тетушка думает, что я усердно учусь!» Хотя и маленькая часть. Крошечная. Когда старшая тетя произнесла это, ма практически загордилась собой, а четвертая тетя закатила глаза. – Хорошо, давайте сделаем это снова, – говорю я, ободренная своими знаниями. – И не удивляйтесь, если он снова срыгнет. Или пукнет. Ворча, мы все на цыпочках возвращаемся к холодильнику. Я думаю, мы все идем на цыпочках, потому что, хотя и понимаем головой, что я права насчет газов из мертвого тела, все еще немного боимся, что он выпрыгнет из холодильника и, даже не знаю, нападет на нас за то, что мы его убили. Я понимаю, что это бессмыслица, но трудно оставаться логичным, когда речь идет о перемещении парня, которого я убила накануне вечером. – Ладно, итак. Всем взять по конечности. И на этот раз они действительно делают то, что я им сказала. Не думаю, что я когда-либо приказывала старшей тете делать что-либо раньше, и, когда она взяла правую ногу А Гуаня, это было невероятно. Мы поднимаем его еще раз, и на этот раз, слава богу, никаких звуков он не издает. Пошатываясь, мы подходим к ближайшей кровати и опускаем его на нее, а затем отступаем назад и смотрим на проделанную работу. – Если мы хотим замаскировать его под пьяного гостя, нам придется немного почистить его. К счастью, на нем не так много крови. Лишь немного засохшей сбоку, от уха до шеи. Как только мы ее уберем и наденем на него солнцезащитные очки и костюм, он будет выглядеть соответствующе. Костюм. Солнцезащитные очки. Где, черт возьми, мы их возьмем? – Нужно одеть его поприличнее, – говорит ма, будто читая мои мысли. – Одеть его красивее? Ты имеешь в виду, одеть его в костюм? – спрашивает четвертая тетя. – А где мы возьмем костюм? – Неплохая идея, – одобряет старшая тетя. Она достает откуда-то зубочистку – у старшей тети всегда с собой зубочистки – и начинает чистить ею ногти. Сахар и мастика всегда застревают у нее под ногтями, что вполне логично. Обычно, видя, как она чистит ногти, меня немного выворачивает, но на данный момент это на удивление… успокаивающая картина. Словно мир вокруг мог рушиться, на моей кровати мог лежать труп, а тетя так и продолжала бы чистить ногти. – Я могу достать костюм. Мы все уставились на нее. Она даже не смотрит на нас, полностью занятая своими ногтями. – Где, старшая тетя? Она хмурится, пока маневрирует зубочисткой по труднодоступному месту. – Я заметила прачечную рядом с кухней. Гости отдавали свои платья и костюмы в прачечную для чистки или глажки. Зайду внутрь, возьму костюм, и готово! Она с улыбкой поднимает голову. Неужели это действительно так просто? Но, опять же, не похоже, чтобы у нас имелся другой выбор. – Спасибо, тетя. Это… да, это было бы замечательно. Мне нужно бежать, я должна вернуться в номер невесты, но вернусь сюда, как только смогу. – Хорошо, ты иди, а я проверю, как там дела, – говорит ма, маша́ мне рукой. – Тогда, наверное, мне остается присматривать за трупом, – бормочет четвертая тетя. Я изображаю грустное выражение лица. – Мне очень жаль, тетушка. – Да ладно. Могло быть и хуже. – Она устраивается поудобнее на другом конце кровати и берет пульт от телевизора. – Не задерживайся. Мы все обещаем, что скоро вернемся, и уходим, чтобы справиться со своими задачами. Единственное, что я могу сказать о свадьбах, которые мы организовывали, – это то, что они никогда не были скучными. 17 В комнате невесты царит беспорядок. Я обнаруживаю вторую тетю на ее рабочем месте, у окна, она наносит последние штрихи на волосы Жаклин, пока та старается не расплакаться. Морин держит ее за руки и говорит ей что-то тихим, успокаивающим тоном. – Я не могу поверить, что он пьян, – причитает Жаклин. – В день нашей свадьбы!