– Понимаю тебя, – говорит Морин, потирая руки Жаклин. – Но, думаю, он сейчас протрезвеет. Возможно, с ним все будет в порядке. Лицо второй тети озаряется при виде меня. – Фотограф здесь, не надо плакать, хорошо? Испортишь фотографии. – Да кого волнуют фотографии? Мой жених – тупица! – ревет Жаклин. – О, милая, – Морин обнимает ее. Я прикусываю губу и даю им двоим немного пространства. Правда в том, что люди часто осуждают невест за то, что они на взводе, и называют их «брайдзиллами», но, честно говоря, без такого жениха, как Том, Жаклин была бы совершенно спокойной невестой. Через несколько минут я нежно ее успокаиваю: – Себ в номере жениха, помогает шаферам готовиться. Все будет хорошо. Подбородок Жаклин дрожит, в глазах блестят слезы. – Мы планировали все это больше года, и все здесь, и… – Понимаю. – Я приседаю, чтобы посмотреть ей в глаза. – Все будут в восторге и запомнят это как одну из самых красивых свадеб, на которых они когда-либо присутствовали, с самой великолепной невестой, которую они когда-либо видели. Грустная улыбка появляется на ее лице. – Но даже если Том и его шаферы очнутся вовремя, они будут выглядеть ужасно, и Том даже не сможет насладиться днем своей свадьбы. – Если хочешь отменить свадьбу, отложить ее или что-то другое, время еще есть, – говорит Морин. Мое сердце делает какой-то сложный кульбит. Да, отменить свадьбу! Мы сможем уехать пораньше с телом… Жаклин качает головой. – Людям пришлось проделать такой путь из Индонезии, чтобы добраться сюда. Если я отменю свадьбу, за это придется заплатить. – Она сделала глубокий вдох. – Я успокоюсь. Том – идеальный парень для меня. Мне просто нужно пережить сегодняшний день, и тогда у нас все будет хорошо. Из него получился дерьмовый жених, но он будет идеальным мужем. Мне приходится сознательно удерживать себя от того, чтобы не вздохнуть вслух от огорчения из-за упущенной возможности для нас. Вторая тетя продолжает наносить последние штрихи, пока я ловлю Жаклин в объектив своего фотоаппарата. Обычно это одна из моих любимых частей дня – фотографирование невесты. Несомненно, невеста – изюминка каждой свадьбы. Просто есть что-то в том, чтобы фотографировать женщину, одетую в пышное, пенистое свадебное платье, и это заставляет меня любить свою работу. В обычное время. Сейчас я просто хочу покончить со всем этим. И осознание того, что невеста втайне несчастна, не помогает делу. Как только мы со второй тетушкой заканчиваем, уходим, позволяя Жаклин и Морин побыть наедине, чтобы еще немного поворчать на идиота жениха и его друзей-идиотов. Когда мы выходим из комнаты, я оборачиваюсь и мельком вижу, как Морин быстро обнимает Жаклин и говорит с ней ободряющим тоном. Я рада, что у Жаклин есть такая хорошая подруга, на которую можно опереться. За пределами номера для новобрачных я быстро ввожу вторую тетю в курс дела. – Значит, теперь мы просто ждем, пока старшая украдет костюм из прачечной? – недоверчиво спрашивает она. Если поставить вопрос таким образом, то действительно звучит безумно. Похоже на тот план с огромной вероятностью провала. – Ну, мы не могли придумать ничего другого, а этот холодильник видели почти все. – Это все вина старшей тети, – торжествующе говорит вторая тетя. – Ну, я бы так не сказала. Холодильная камера была просто слишком загружена, люди постоянно ходили туда-сюда. – Никто не заметил бы холодильник, особенно если положить его вниз. Видишь, что делает старшая тетя? Она думает, что знает лучше, поэтому просто делает что-то, не спросив всех. В конце концов, она создала еще больший беспорядок. – Я имею в виду… это сложная ситуация. Не думаю, что есть правильные ответы, понимаешь? Вторая тетя хмыкает: – Я постоянно говорю всем, что нельзя полагаться только на старшую тетю, но все всегда спрашивают: «Старшая тетя, это нормально? А это нормально?» Откуда старшей тете знать? Нет, нельзя на нее полагаться. Я придумаю что-нибудь получше. – Ух. – Это плохо. Ощущение, будто слишком много поваров портят суп. – Я не думаю… – Ты возвращайся в номер, скоро начнется чайная церемония. Готовься. И она уходит с выражением лица человека, который абсолютно точно знает, что собирается делать. Я стою там некоторое время в сомнении. Я должна остановить ее. Но стоит ли? Не знаю. Меня воспитали, что ни в коей мере нельзя перечить старшим. Как я уже сказала, это сложная ситуация, в которой нет правильного ответа, и, будь я предоставлена самой себе, я бы… ну, честно говоря, не знаю, что бы сделала. Убийство чувака и избавление от трупа этого чувака – это все это немного выходит за рамки моей обычной зоны комфорта. Еще только полдень. Невероятно. У меня такое чувство, будто уже конец очень длинного дня, но потом выясняется, что еще немного, и начнется церемония Пенджемпутан[22]. На индо-китайско свадьбах жених и друзья жениха отправляются в дом невесты (или в тех случаях, когда невеста в отеле, в номер невесты). Подружки невесты должны встретить их у дверей и заставить сделать ряд неловких трюков, прежде чем им будет позволено пройти через дверь и забрать невесту. Интересно, какие мучительные трюки придумали друзья Жаклин, особенно чтобы отомстить парням за то, что они так облажались. Несмотря на свою ситуацию, я улыбаюсь при этой мысли. Честно говоря, они заслужили порку. – Ну, хоть кто-то хорошо проводит время. Я поднимаю глаза и вижу Нейтана, идущего по коридору. – О, привет. Не могу не улыбнуться во весь рот, когда вижу его. Не могу описать его. Объективно он великолепен, это очевидно, конечно, но в нем есть что-то такое, что заставляет меня чувствовать, будто я вернулась домой после трудного дня. – Только что вышел из комнаты жениха, – вздыхает он. – Уф. Как они? – Ну, проснулись, но пара из них пытались переложить вину, говоря, что в их напитки, должно быть, подмешали что-то, что они так напились. Я в ужасе смотрю на него. – Серьезно? – Да как они смеют? Нейтан снова вздыхает. – Да, серьезно. К сожалению, подобные вещи не уникальны. Ты не поверишь, сколько раз гости обвиняли нас в каких-то случайных вещах, просто чтобы прикрыть свои задницы или получить халяву. – Вот отстой. Сочувствую. Я имею дело с людьми в самый стрессовый день в их жизни, так что… да. Я обычно вижу не лучшую их сторону. Его рот кривится в улыбке, которая заставляет мое сердце биться чаще. – Ты имела в виду «самый счастливый день в их жизни»? – Я имела в виду то, что имела, чувак. Конечно, это счастливый день, с некоторыми действительно прекрасными моментами, но он также чертовски напряженный, особенно когда ты индо-китаец и должен пригласить две тысячи людей на свою свадьбу. – Правда. – Он продолжает мне улыбаться, как будто я очень интересная, а не дико разглагольствующая чудачка. – Итак, у меня признание. Мне приходится сглотнуть. – Да? – Я много думал. – О-о. Не переусердствуй. Его улыбка становится шире, и мне открывается полный вид на ее великолепную… нежность. Это полномасштабное нападение. Его лицо должно быть объявлено вне закона, то, как он щурит свои темно-шоколадные глаза, и вокруг них собираются маленькие морщинки. Он похож на комбинацию Дэниела Хенни и Льюиса Тана, сочетание, слишком горячее даже для него самого. – Я в основном думал о ногах. – Ух. – Ладно, это не то, о чем я думала. – Что ж, рада, что ты нашел фетиш с тех пор, как окончил колледж… – Я улыбаюсь, надеюсь, очень открыто. Хотя мне кажется, что на самом деле улыбка выглядит слегка безумной. Нейтан смеется. – Извини, я не совсем точно выразился. Хотя ход твоих мыслей тоже интересен. – О, как будто есть другой способ воспринять «Я думал о ногах»? – Хорошая мысль. В любом случае, если говорить более конкретно, я думал о твоих ногах. – Он морщится и быстро добавляет: – Ладно, подожди, вышло более жутко, чем следовало. – Да, вышло довольно жутко, – смеюсь я, хотя мысль о том, что Нейтан думает о чем-то, что связано со мной, заставляет все внутри меня напрячься. – Я думал о том, что ночью, во сне, ты ерзаешь ногами. Я прикусываю губу, когда воспоминания охватывают меня. О нас, кувыркающихся под простынями днями напролет. О наших разговорах, которые мы вели в перерывах между поглощением друг друга, о том, как моя голова лежала на его груди, и я слушала биение его сердца. Мы говорили обо всем, от физики до игр и общих друзей, и мы наблюдали из постели как небо переходит от чернильно-черного к дымчато-фиолетовому, и думали о том, что провели всю ночь без сна и вовсе не чувствовали себя усталыми. В первую ночь, которую мы провели вместе, когда я уже задремала, он спросил: – Ты всегда так делаешь своими ногами? Мои ноги замерли на месте. – Как делаю?