(или попыталась, по крайней мере. Все сложно из-за трупа и всего остального) 26 Я не стану кричать. Не стану. Это не страшно. Абсолютно не проблема. Да. Я справлюсь с этим. Кто не может справиться с такой маленькой проблемой, как гребаный труп, выставленный на алтарь, как какая-то марионетка, перед двумя тысячами гостей? Я полностью в порядке. Пол-нос-тью. Кажется, меня сейчас вырвет. Или я упаду в обморок. Или спонтанно сгорю. Что, черт возьми, происходит? Зачем они его вывели? Я смотрю на двух друзей жениха, поддерживающих А Гуана. Поскольку я нахожусь всего в нескольких футах от них, вижу, что за солнцезащитными очками они пьяны в стельку. Все двенадцать шаферов пьяны. Они все еле стоят на ногах, хихикают и указывают в разные направления, и никто из них, кажется, не знает, что, черт возьми, происходит. Мог ли абсент так сильно повлиять на людей? И сколько им подлила четвертая тетя? Пот струйками стекает по шее. Мне нужно что-то делать. Эти парни долго не продержатся, а когда они упадут, неизвестно, что случится с телом А Гуана. Я оглядываюсь по сторонам и пытаюсь поймать взгляд распорядителя свадьбы, не привлекая к себе лишнего внимания, но это бесполезно: она стоит позади толпы, наблюдая за своими сотрудниками и, вероятно, координирует выход молодоженов с музыкой. – А теперь, вот он, – бубнит тамада, возвращаясь в свой ритм после выхода шаферов, – мужчина часа, красавец жених, Том Кру-у-уз Сутопо! Оправившись от паники, я поднимаю камеру и запечатлеваю момент, когда Том с самодовольной улыбкой идет к алтарю. Каждый раз, нажимая на кнопку спуска, чтобы сделать снимок, мне хочется истерически смеяться. Почему я все еще пытаюсь делать свою работу? Настоящий труп на алтаре! Ситуация не может быть хуже, чем в этот момент. И все же, каким-то образом, сквозь свою панику, я продолжаю делать фотографию за фотографией, даже регулируя выдержку между снимками. Вот Том выглядит самодовольным; вот другой Том выглядит еще более самодовольным; вот еще одна фотография Тома, который выглядит хорошо в своем костюме, но тоже самодовольный. И все это время тело А Гуана находится всего лишь в нескольких футах от меня. Я почти чувствую холод его ауры, распространяющийся по спине, и мне приходится постоянно сдерживать себя, чтобы не повернуться и не посмотреть на него. Когда Том приближается к алтарю, его улыбка гаснет. Ах. Он замечает своих друзей и изо всех сил старается сохранить ухмылку на лице, но его глаза становятся пепельными, пока он рассматривает их помятые смокинги, их солнечные очки и их шатающиеся тела. Он встает рядом с ними. – Какого хрена, ребята? – спрашивает он, его губы все еще растянуты в фальшивой улыбке. – Серьезно, какого хрена? Шафер рядом с Томом поворачивается и смотрит на него с открытым ртом. Проходит несколько мгновений, прежде чем до него, очевидно, доходят слова, и он спрашивает: – Что? – Невероятно, – ругается Том. – У вас, ребята, большие проблемы. Я сглатываю. Тома отделяет от тела А Гуана только семь шаферов. Он так близко к нему. Когда он наклоняется вперед, чтобы посмотреть на неровную шеренгу шаферов, мое сердце сжимается так, что я почти теряю сознание. Но Том лишь усмехается и качает головой, после чего выпрямляется. Музыка стихает, и тамада произносит: – А теперь, дамы и господа, давайте поприветствуем подружек невесты! Начинает играть ре-мажорный канон Пахельбеля, и выходит первая подружка невесты. Пока все взгляды обращены на нее, я единственная замечаю, что голова первого шафера медленно опускается вниз, а затем снова поднимается вверх. О нет. Похоже, он вот-вот заснет. Я подхожу ближе к Тому, и, когда оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, шепчу ему: – Том, я думаю, нам нужно отпустить твоих шаферов. Он смотрит на меня, как на раздражающую мушку: – Ага, и церемония будет проходить без друзей жениха, а я буду выглядеть, как какой-то гребаный неудачник? Этого не случится. – Посмотри на них. Они едва держатся на ногах. – Я киваю в сторону шаферов, и по крайней мере трое из них сильно качаются. Черт, и один из них держит А Гуана. Если он упадет… – Если они упадут, это будет кошмар, – шиплю я, и мой голос взлетает от паники. – Это все испортит! – Например, мою жизнь. На лице Тома мелькает неуверенность, но потом он поднимает подбородок, и его челюсть упрямо сжимается: – Если они упадут, я их засужу. Засужу их? Как вообще работает его извращенный маленький ум? Засудить своих собственных друзей? То есть, конечно, с его точки зрения, друзья сильно его подвели, но все же это не очень хорошая причина для того, чтобы позволить этому продолжаться и разрушить собственную свадьбу. Он пытается досадить им, причиняя себе вред. Тут меня вдруг осенило, что это даже не вина шаферов. Четвертая тетя – та, кто напоила их до беспамятства. Мне с этим разобраться, но как? Я достаю свой телефон и набираю номер. – Аплодисменты нашим великолепным подружкам невесты, – объявляет ведущий, и в его голосе звучит явное облегчение от того, что ни одна из них пока что не выглядит пьяной. – Алло? Мэделин? – отвечает на звонок организатор свадьбы. – В чем дело? Разве ты не на службе? – Нам нужно убрать этих друзей жениха со сцены. Она вздыхает. – Да, похоже, они действительно пьяны, эти говнюки. Не знаю, как мы можем это сделать, не прерывая церемонию. Четвертая подружка невесты уже идет к алтарю. У меня нет времени. – Попроси ведущего объявить об этом, сделай так, чтобы казалось, что таков план, чтобы все это время на сцене были только жених и невеста. Пусть он скажет типа: «А теперь подружки невесты и шаферы уйдут, чтобы жених и невеста могли остаться на сцене вдвоем». – Ха. Это может сработать. Да. Хорошая идея. Я сообщу ему. – Боже, эти ублюдки, они выглядят так, будто вот-вот упадут. Она вешает трубку, и я выдыхаю. Пожалуйста, пожалуйста, пусть это сработает. Пусть женихи продержатся достаточно долго, чтобы сойти со сцены. Конечно, как только спустятся, неизвестно, что случится с А Гуаном, но будем решать проблемы по одной. Когда последняя подружка невесты занимает свое место у алтаря, наступает ожидаемая тишина. На индо-китайских свадьбах к началу церемонии жених и близкие родственники обычно уже видели невесту, но остальные гости свадьбы еще нет. Ведущий выкрикивает: – А теперь! Момент, которого вы все ждали! А вот и наша прекрасная невеста, Жаклин Виджая! Она огибает угол и грациозно идет к алтарю. Она выглядит как королева. Ее платье мягко развевается на ветру, делая ее неземной, а за кружевной вуалью ее лицо сияет. Но когда я приближаю кадр, чтобы сфотографировать ее, то вижу, что ее улыбка вынужденная, а подбородок слегка дрожит. Танте Йохана говорит ей что-то, и она слегка кивает. Вдалеке я вижу, как свадебный распорядитель бежит к ведущему и что-то шепчет ему. Он хмурится и качает головой. Мое сердце замирает. Он отказался сделать объявление, чтобы шаферы и подружки невесты покинули сцену. Организатор свадьбы говорит что-то еще, жестикулируя, ведущий смотрит на сцену и вздрагивает, когда его взгляд падает на шаферов. Жаклин выходит на сцену, обнимает обоих своих родителей, а затем поворачивается к лицом к Тому, который ухмыляется ей. – А вот и они, жених и невеста, о, какая прекрасная пара, – говорит ведущий. – Прежде чем начнется церемония, все подружки невесты и шаферы, пожалуйста, покиньте сцену, чтобы жених и невеста могли остаться вдвоем! По толпе проходит ропот, и Жаклин с Томом оборачиваются в замешательстве. – Что, черт возьми, происходит? – спрашивает Том. Я подхожу к ним и как можно незаметнее говорю: – Думаю, это к лучшему. Шаферы выглядят больными. Ты же не хочешь, чтобы они устроили сцену во время церемонии. Глаза Жаклин расширяются, когда она приглядывается к шаферам. – Боже мой. Да, ты права. Скажи им, чтобы ушли. – Нет! – огрызается Том. – Они мои шаферы, я решаю, что с ними делать, и я говорю, что они останутся. – Они не вещи, Том, – шипит Жаклин и повышает голос. – Посмотри на них, они не в порядке. Им нужно лечь. – Она выглядывает из-за Тома на шаферов и повышает голос. – Да, спасибо вам всем большое, что вы здесь. Эм, церемония будет довольно долгой, так что вы, ребята, можете присесть. Она жестом показывает подружкам невесты, чтобы они тоже уходили. Подружки невесты разворачиваются обратно к проходу, но шаферы продолжают раскачиваться на своих местах, пока Жаклин не кивает одной из подружек. Та проходит через сцену и берет первого шафера за руку, намереваясь, очевидно, помочь ему спуститься в проход. – Нет! Никто из вас не смеет двигаться, – кричит Том достаточно громко, чтобы гости в первых рядах услышали. Они смотрят друг на друга, и ропот становится громче. – Это неразумно, – говорит Жаклин. – Продолжай, – велит она подружке невесты, – уведи их отсюда. Подружка невесты берет шафера под руку и крепко обхватывает ее, немного пошатываясь, когда шафер качается и частью своего веса опирается на нее. – Остановись, – говорит Том, но уже слишком поздно. Все подружки невесты, которые явно презирают его, сплотились вокруг и помогают шаферам покинуть сцену. – Нет, подождите… ПОДОЖДИТЕ! Все происходит как в замедленной съемке. Я вижу, как Том в отчаянии протягивает руку, злобно хватаясь за все, до чего может дотянуться. Все происходит так медленно, как будто он двигается под водой или во сне. Или в кошмаре, вероятнее всего. Потому что в этот момент ближайший к Тому мужчина – это шафер номер семь. Один из тех, кто держит А Гуана. Низким голосом из меня вырывается медленное «Не-е-ет», но уже слишком поздно. Том хватает шафера, дергает его назад, и в своем состоянии опьянения шафер номер семь падает, как кегля для боулинга. Друг жениха номер шесть, который поддерживал А Гуана за другую руку, тоже спотыкается, пока не достигает края и не падает с драматическим всплеском в бассейн с водой. Без всякой поддержки А Гуан падает на сцену, как бревно. Меня чуть не тошнит. Это совсем не по плану… Это… Это нереально. Люди кричат. Еще больше шаферов падают в воду, и – о боже – они слишком пьяны, чтобы плавать. – Спасите их! – кричит кто-то. Раздаются еще крики, но я не могу разобрать ни одного из них. Мир превратился в сплошное пятно шума и движения.